Кит, мать его, Долан был выбран в первом раунде драфта в тот год, когда они выпустились.

И я, блять, собираюсь его убить.

Когда Кросс сказал мне, что его пригласили на ужин, я должна была догадаться, что моя мама пригласит всю семью. И под всей семьей я подразумеваю всех. Тети, дяди, кузены. Все они здесь, и все они шумные, а Керриган не отходит от моего бедра с тех пор, как мы вошли в дверь, и она посмотрела на меня своими большими ошеломленными глазами.

— Прости, — шепчу я Кроссу на ухо. Он был странно тихим, даже для него, с тех пор как мы приехали. — Мы можем уйти, как только ты будешь готов.

— Все в порядке, — это все, что получаю в ответ, прежде чем он уходит, оставляя меня гадать, что, черт возьми, произошло между этим утром и нынешним моментом.

— Привет, — Грейс задевает меня бедром. — Что происходит между тобой и…

Она смотрит на Керриган, потом на Кросса, который разговаривает с Калленом и Мэддоксом.

Я пожимаю плечами.

— Без понятия. На игре все было в порядке?

— Насколько я видела, — Грейси хватает Лео и Хендрикса, когда они проходят мимо. — Что-нибудь случилось с…

Грейси кивает в сторону Кросса, не желая произносить его имя в присутствии Керриган.

— У нее припадок? — Хендрикс спрашивает Лео.

— Это новое танцевальное движение или что-то в этом роде, Грейси? — спрашивает Лео, и я уверена, что этот тупица говорит серьезно.

Качаю головой.

— Вы двое отвратительны.

— Неважно, — Хендрикс протягивает руки к Керриган. — Привет, девочка Керри. Хочешь поиграть со мной на качелях?

Керриган смотрит на меня, как будто хочет получить мое одобрение, и я улыбаюсь ей в ответ, когда вижу на улице нескольких своих маленьких кузенов.

— Не дай пострадать ни одному волоску на ее голове, или я тебя кастрирую, — шепчу брату и перекладываю Керриган со своего бедра на его.

— Всегда такая жестокая, Злобный Близнец.

Я чешу нос средним пальцем, пока он уходит, и удивляюсь, почему кто-то доверяет нам своих детей, когда мы сами иногда ведем себя как дети-переростки.

Как только он уходит, Грейс пихает Лео к книжному шкафу.

— Выкладывай, суперзвезда.

— Оу… Я ведь суперзвезда, правда? — он широко улыбается, и мне кажется, что я его убью.

— Заткнись, Лео. Это просто хорошо звучало. А теперь расскажи нам, не случилось ли чего-нибудь во время сегодняшней игры. Ты больше всех был с Кроссом.

Грейс пробует себя в искусстве допроса, но у нее ничего не получается. Это больше похоже на то, как божья коровка кричит на таракана. Не совсем эффективно, но забавно наблюдать.

— Ничего такого, что я бы видел. Мы говорили о футболе и хоккее. И о том, что Эверли никогда не приводила Кита в семью, — Лео улыбается, и у меня сводит желудок. — О, и он хотел узнать, чем, черт возьми, на самом деле занимается дядя Сэм. Знаешь, я до сих пор не знаю, как на это ответить. Мы же не можем сказать, что он Крестный отец.

— Лео. Заткнись, — шепчу я, положив руку ему на грудь. — Ты сказал о Ките. Вернись туда.

— Да, Кит. А что?

Каждый волосок на моем теле встает дыбом.

— Почему вы говорили о Ките?

— Я просто сказал ему, что ты никогда не приводила его сюда. Что Кросс — единственный парень, которому ты доверила семью. В общем, то же самое, что говорил ему раньше. Серьезно, что я должен сказать этому парню? Эй, поздравляю с тем, что завалил мою сестру. Хорошая работа. На самом деле так не бывает.

Он собирается уйти, но я встаю у него на пути.

— Лео, — отталкиваю его, и он позволяет мне это сделать. — Ты сказал, как зовут Кита? Как его на самом деле зовут?

— Господи, Эви. Остынь, блять. Твой парень играет в НХЛ уже десять лет. Он не будет так психовать из-за того, что твой бывший попал в первый раунд драфта.

— Ты использовал его имя? — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

— Да, — отвечает голос сзади меня, и я вздрагиваю.

Это очень плохо.

ГЛАВА 21

Поездка на машине до дома Кросса проходит в молчании. К счастью, Беллами сегодня ночует в кампусе вместе с Кейтлин, а Арес добирался до стадиона на своей машине, так что он мог пропустить ужин после и заняться тем, чем занимается, когда его нет дома. У нас с ним есть договоренность «не спрашивай, не говори». Пока что это работает. Остались только Кросс, я и дети, которые отрубились во время короткой поездки от моих родителей до их дома.

Штормовое небо выглядит зловеще, что чертовски уместно, потому что напряжение в машине такое, что его можно разрезать тупым ножом для масла. Неловкое молчание продолжается и после того, как машина припаркована. Кросс берет Керриган, а я — Джекса. Мы заносим их обоих в дом, переодеваем и укладываем спать.

Керриган засыпает без проблем, но Джекс требует бутылочку и объятия, прежде чем позволить мне уложить его, и даже тогда я не хочу его отпускать. Потому что, как только я это сделаю, мне придется иметь дело с его папой. И я не знаю, как к этому относиться. Страх борется с гневом, и я не знаю, что победит.

Кросс наблюдает за мной из открытого дверного проема Джекса, не говоря ни слова, пока я укачиваю его сына, впитывая его сладкий детский запах. Пытаюсь насладиться спокойной невинностью, прежде чем вокруг нас разразится буря, бушующая внутри и снаружи.

Убедившись, что он уснул, укладываю его в кроватку и иду за Кроссом в спальню. Он сидит на кровати, положив голову на руки, когда вхожу, и у меня сводит живот, когда я подхожу к нему.

— Кросс…

— Не надо, Эверли, — мягко говорит он в ответ, но в его тоне нельзя не заметить гнев. Гнев, который я не привыкла от него слышать. — Ты когда-нибудь собиралась мне сказать?

— Что рассказать? — обхватываю себя руками, защищаясь.

— Кит Долан? — он смотрит на меня, и его ониксовые глаза пылают жаром тысячи выжженных солнц. Его гнев настолько ядреный, что мне приходится отвести взгляд, чтобы не обжечься. — Я знаю его. Я играю против него в конце недели. Как ты могла не сказать мне, что это он?

— Что? — отступаю назад, чувствуя жгучую пощечину от его слов на своей коже. — Как я могла не сказать тебе? Ты ведь шутишь, да?

Он выглядит совершенно разбитым, когда его глаза встречаются с моими.

— Обещаю тебе, детка, в этом нет ничего смешного для меня. Я хочу убить его. Голыми руками, блять, убить его.

— Дело не в тебе, Кросс. И никогда не было. Я не сказала тебе, кто он, потому что не хотела, чтобы ты или кто-то еще знал. И то, что ты только что сказал, — моя причина номер один, по которой держу это в тайне. Если ты убьешь его, или причинишь ему боль. Или сделаешь какую-нибудь глупость… Если ты сделаешь что-нибудь из этого, это разрушит твою жизнь. Это может разрушить жизнь детей. И мне придется пройти через ад, снова открывая себя для всего этого. Оно того не стоит. Он не стоит этого. Зато стоишь ты. И я не позволю тебе попасть в беду из-за меня.

Кросс проводит руками по волосам, дергая их, очевидно, разочарование пожирает его заживо.

— Я всегда буду защищать тебя. Тебя и детей. Вы мой мир. Убедиться, что вы в безопасности, всегда… всегда будет моим приоритетом номер один. А этот кусок дерьма заставил тебя чувствовать себя небезопасно. Он воспользовался тобой. Он…

— Не надо, — протягиваю дрожащую руку, останавливая его. — Не говори этого. Я знаю, что он сделал, Кросс. Я жила с этим. Я смирилась с этим. Я живу дальше. Ты не можешь злиться на меня, потому что теперь ты знаешь, кто он такой.

Я игнорирую все остальное, что он сказал. Гораздо проще сейчас злиться на него, а не чувствовать себя обиженной, испуганной или виноватой, хотя я и так чувствую все эти вещи, скатанные в один большой, уродливый черный шар боли и горя.

— Правда, Эверли? Справилась ли ты с этим? — Кросс встает и двигается передо мной, но у него хватает ума не прикасаться ко мне.