Деван счастлив и в безопасности. Он единственный, кто имеет для меня значение.

Конечно, это может причинить ему неизгладимое горе, если я значу для него что-то такое же, как он для меня, но в конце концов он залечит даже эти дыры от моего отсутствия и станет от этого только лучше. Кому нужен альбатрос на шее?

Закончив тренировку, я развязываю руки и начинаю готовиться вытирать коврики в спортзале. У моей новой личности не только есть членство, но я начала преподавать уроки самообороны для женщин. В любом случае, это не такая уж большая зарплата, но она помогает мне оставаться активной, и этого достаточно, чтобы жить.

В сумке в своей комнате я нашла больше денег, чем знала, что с ними делать. Единственная сумка, которую я собрала перед отъездом.

Он поместил бы это туда.

Я стираю зеленоватый коврик и складываю его в кучу с остальными чистыми.

Некоторое время я не прикасалась к наличным. Отказалась использовать её из-за связей и того, что это значит. Вместо этого, чтобы добраться до этого места, я использовала последние из того, что сохранила, и порылась в машине в поисках мелочи, прежде чем отправиться пешком.

Когда я бежала, я оставила свой бумажник вместе со своими кредитными картами, правами и значком. Все.

Но в сумке вместе с деньгами оказались новые права и блестящий паспорт с моим новым именем. Я понятия не имею, когда он это сделал и какой источник использовал. Я не хочу знать и не хочу использовать ничего, к чему он прикасался.

Мне пришлось упорно трудиться, чтобы разрушить стены, возведенные мною самой, и дойти до того момента, когда я даже позволила себе потратить их. Я наконец позволила себе почувствовать свободу, которую мне купили его деньги.

Я делаю паузу, вздыхаю и смотрю на себя в зеркало. Женщина, которая смотрит на меня, находится настолько далеко от детектива Лейлы Синклер, насколько я могу физически находиться. Я подстригла волосы так, что пикси разрезала мне лицо, добавила несколько пирсингов, а на губах сияет яркая полоска розового блеска. Тушь. Черт, даже комплект спортивного бюстгальтера и штанов для йоги выглядит женственным, стильным и милым.

Это сбивает с толку и немного грубо. Это точно не я. Или, по крайней мере, старая я.

Впервые меня не удерживают никакие якоря. Смерть моего отца и тайна всего этого больше не давят на меня. Я не беспокоюсь постоянно о Деване или Тейни. Эти кусочки моей прошлой жизни исчезли. Пуф.

Возможно, я никогда не найду счастья. И вообще, что, черт возьми, мне с этим делать? Не в моем характере быть одним из тех людей, которые прогуливаются по парку и останавливаются, чтобы понюхать розы. Или что-то еще, что заставляет людей чувствовать радость. Я никогда не буду одной из тех бабочек в социальных сетях, комментирующих красоту жизни.

Но свобода? Теперь я нашла его и оборвала каждую свободную веревку. Я не знала, что мне это так нужно.

Я заканчиваю занятия в спортзале, уделяя время лично поговорить со всеми, кто обращается ко мне с вопросами.

Все с улыбкой на лице.

По дороге домой светит солнце, и на небе нет ни намека на желтый смог.

Однако странно, что каждый вдох не испорчен смогом и горячим мусором, независимо от времени года. Странно, когда люди, проходящие мимо меня на улице, улыбаются и кивают в знак приветствия, полагая, что я не представляю угрозы. Больше не нужно оглядываться через плечо или проверять каждый темный переулок, чтобы убедиться, что на меня никто не выпрыгнет.

Городок поменьше, город поменьше, если его можно так назвать. По ночам свободно бродит меньше монстров, и я больше не могу их остановить. По крайней мере, их меньше в открытом и известном виде.

На этот раз… все в порядке.

Жилой комплекс находится на более новой стороне, из стали и стекла, с молодыми деревьями вдоль дороги от парковки. В основном здесь полно пар и молодых семей. В этом месте даже есть дежурный швейцар, который следит за тем, чтобы каждый, кто проходит через вестибюль, был резидентом или приглашенным гостем.

Никаких сюрпризов.

Когда я вхожу, я улыбаюсь Ларсу, дежурному швейцару.

— Как прошел ваш день, мисс Стоун? — спрашивает он.

— Еще один день в раю, — отвечаю я трелью.

Он усмехается, потому что мой странно веселый тон ему не кажется странным. Именно так и работает «Эшли Стоун».

Я использую свою карточку-ключ для доступа к лифту и нажимаю кнопку пятого этажа. Достаточно высоко, мне не нужно беспокоиться о том, что кто-нибудь залезет на террасу и вломится. Не говоря уже о довольно красивом виде на общественный сад.

Никогда в жизни я бы не могла себе представить, что буду жить в таком месте.

Сейчас? Это обычное дело. Это нормально. Я нормальная.

Внешность может быть чертовски обманчивой.

Я захожу в свою квартиру и подбираю ключи, нет необходимости проверять место. По крайней мере, раньше в этом не было необходимости. Вот только сегодня на краю столешницы моего кухонного острова лежит маленькая карточка. Карточка, которой не было, когда я ушла в спортзал.

Инстинкт заставляет меня согнуться в поясе и потянуться за пистолетом, который я держу привязанным к лодыжке. Скрыто, но доступно в любое время. Я вытаскиваю его и взвожу на предохранитель. Тот же инстинкт заставляет меня отбросить беспокойство и отправиться по квартире в поисках взлома. Точка входа. Места, где может спрятаться вор.

— Ты сейчас серьезно?

Эти темные тона — не столько пуля, сколько ласка, несмотря на то, что мужчине, которому они принадлежат, здесь не должно быть. Я опускаю руку в сторону.

Габриэль прислонился к моему дивану в гостиной. Его руки скрещены на груди, и он смотрит на меня, глаза светятся весельем.

Он… здесь.

Как он здесь?

Я едва могу держать пистолет онемевшими пальцами.

— Это юбилейная открытка, — объясняет он. — Целый год быть кем-то другим. Каково это?

— Я никогда не считала тебя сентиментальным типом. — я заставляю себя снова поднять пистолет и целюсь ему в лоб. — Есть ли причина, по которой мне не следует тебя убивать?

Я хочу иметь это в виду, но видеть его здесь лично, человека, который рисковал всем, чтобы дать мне эту свободу… как я могу его ненавидеть? Несмотря на то, какой он?

Габриэль пожимает плечами. — Кого ты обманываешь?

— Почему ты здесь?

Он медленно разворачивается и выпрямляется во весь свой высокий рост. — Это долгая история. Но, похоже, у меня собственный кризис идентичности. Нужно быть кем-то другим, — его взгляд загружен. — И тебе снова нужно стать кем-то другим. Эшли Стоун должна умереть.

Мой желудок опускается. — Почему?

Наконец-то у меня здесь есть распорядок дня. Это скучно и однообразно, но безопасно и моё. И это то, чего я хочу.

Это то, чего я хочу.

Я хочу…

Один взгляд на него заставляет меня усомниться во всем, в чем я убедила себя за последние двенадцать месяцев.

— На всякий случай, — говорит он.

Он медленно приближается ко мне, его мышцы дрожат под слишком тесной тканью рубашки.

— В случае? В случае чего?

— На случай, если кому-нибудь придет в голову глупая идея преследовать нас.

Нас.

— Крутой детектив и засранец-убийца, — говорит он с легкой усмешкой. — Какая у нас пара.

Он сейчас так близко. Достаточно близко, чтобы я могла вдохнуть его в свои легкие и вспомнить, как отчаянно скучала по нему. Габриэль выхватывает пистолет из моей свободной руки и отбрасывает его в сторону, запуская пальцы в мои волосы.

— Ты всегда говоришь самые приятные вещи, — говорю я с сожалением.

Его глаза сверкают изумрудными кусочками. — К несчастью для тебя, Лейла Синклер, есть только одна чертова женщина, достаточно психотическая, чтобы дать мне то, что мне нужно. И я вырвался из своих цепей, чтобы найти ее. Я надеюсь, что мы сможем найти новый путь. Вместе.

О Боже. Вместе.

Единственная отчаянная надежда, о которой я была слишком напугана, чтобы даже подумать в прошлом году, и он только что сказал это вслух. Вместе.