Ногти мужчины средних лет пылали, по коже расползлись огненные прожилки. И смертное тело, разумеется, защищено от этого не было. Одновременно иссыхаясь и белея на наших глазах от вытягиваемой праны, оно ещё и корчилось в агонии, царапая своими горящими ногтями лицо, живот и другие части тела.

Мой приказ обезьян услышал. Мгновенно потухнув, человек буквально посерел, а потом почернел и осыпался пеплом вперемешку с огоньками. Это было бы даже немного красиво, если бы не было так жутко. Огоньки стали расти в размерах, сливаясь друг с другом и выстраивая пылающую форму трёхметрового обезьяна. Не знай я, что это дух, подумал бы, что из Лэнга или из Ада вылез какой-нибудь демон.

— Успешно? — раздражённо спросил я у надувшегося от невозможности растянуть удовольствие обезьяна.

Раздражение меня наполняло главным образом от того, что требовалось заниматься довольно грязной работой. Вырезать на коже пленника ритуальную вязь ножом, рисовать его же кровью, перемешанной с грязью, рисунок, заставлять его хлебать специальные настои… Вот мне заняться-то больше нечем, правда?..

На заданный ему вопрос Шак’чи быстро-быстро замотал головой.

— Значит — успешно, — резюмировал я, насмешливо глядя на возмутившегося такой наглости обезьяна. Ага, конечно. Не получилось у него ничего. Так я и поверил. — Хватит прыгать! — рявкаю. — Второго жди девять дней! Я тебе не жрец, чтобы жертвы приносить регулярно! Ууу… — возвожу глаза к небу. — Он ещё и обиделся. Тьфу!.. Ладно, буду считать, что всё прошло нормально. Оставшееся время можно поработать с блинком.

Создание новых заклинаний было трудоёмким, сложным, долгим и муторным, но неожиданно увлекательным процессом. Особенно если речь шла не о создании с нуля, а о модификации или строительстве и трансформировании на основе уже существующих воздействий. Помимо того, что мне просто нравилось чем-то таким заниматься, радовали ещё и прибавки к опыту за добавление новых чар в виртуальную книгу и небольшие скачки этого самого опыта в процессе работы. До следующего уровня мне в любом случае осталось не слишком долго, но, с учётом особенностей моей жизни, достигну я его точно раньше, чем создам свой блинк. Ну, либо сдохну. Тут уже как повезёт.

— Мы завершили защиту фортов, Раджа, — Имхотеп не так давно вернулся с поля боя, где показывал неоднозначные результаты. Пока его жрецы накладывали защитные чары и помогали возводить крепости, их таинственный лидер из Та-Кемет молча упокаивал целые армии мертвецов, которые последнее время шли с востока толпами. Небольшой отряд из десятка меджайя во главе с Имхотепом просто отправлялся навстречу очередной толпе трупов, которую издалека видели птицы Храма. Обратно этот отряд возвращался обычно потрёпанным, но без потерь. Впрочем, напор мёртвых меньше не становился.

— Отлично. Я так понимаю, живые эмушиты не торопятся идти на нас?

— Не были замечены, — бывший начальник столичного гарнизона, а ныне — правая рука своего повелителя, предпочитал ныне отчитываться короткими рублеными фразами. Впрочем, такая манера речи Тарджабалахасару нравилась, пожалуй, больше любой другой из его окружения.

— Я перемещаю свою ставку в третий форт. Он ведь самый крупный?

— Это весьма опасно, Раджа, — Имхотеп был одним из тех, кто официально не был в курсе подобных решений, поэтому тут же поспешил высказаться.

— Это уже решено, — Траджабалахасар не заметил, как египетский жрец на мгновение бросил взгляд на лицо Гуру, коий в тот момент слишком уж медленно моргнул. Скорее было похоже на жест согласия, исполненный глазами. — Абтармахан и Брафкасап не отправляли вестей?

— Их отряд прислал гонца час назад. Они продвигаются успешно. Везде, где идут, разруха, сожжённые города и деревни, неубранные тела, которые иногда поднимаются безо всякого колдовства дикарей. Кроме того, мы, кажется, ошиблись в оценке их запасов пищи.

— В каком смысле? — Тарджабалахасару не понравилась последняя фраза. На продовольственные проблемы врага он делал немалую ставку.

— Мы забыли, что эмушиты едят то, что не едим мы. Точнее, тех.

— Людоедство… — Раджа простонал сквозь сжатые зубы. — Но не в таких же количествах!

— Даже обычные люди, — заговорил египтянин, — едят себе подобных во время голода. Что уж говорить о тех, кто не брезгует этим и в сытое время? Полагаю, затяжная война теперь невыгодна всё же нам…

— Мясо долго не хранится, — оборвал его Тарджабалахасар.

— Рассчитывать только на это… недальновидно.

— Рассчитывать только на это — да. Но мы не сидим без дела. Крепости на границе и истребление нежити. Передовые отряды, — пожал плечами Раджа. — Если у тебя есть что предложить, то говори.

— Если зверь велик и силён, то поразить его можно только сильным и точным ударом в самое сердце…

— Я уже говорил, что думаю по поводу этой безумной идеи стремительного наступления всей армии по проклятым похалайским землям. Твои догадки, жрец, конечно, интересны, но они есть не более чем догадки. А если эмушиты ничего не готовят? А если готовят что-то крайне важное, как ты говоришь, но не в Похалае? Мы ведём успешную войну. Да, успешную! Мы захватываем новые земли и наступаем! А дикари сидят за спинами своих восставших мертвецов! Зачем отправляться в самоубийственный поход?

— Как скажешь, государь, — Имхотеп слегка склонил голову, ничем не выразив своего раздражения. В его голове мелькнула мысль: 'Я пытался тебя переубедить в последний раз. Судя по всему, это бесполезно".

— Иди в глотку тварям теней, грёбаная ледышка! — терпение Абтармахана дало трещину.

— Ледышка, ледышка… Ледышкой быть хорошо, — хмыкнул Брафкасап, — а то у всяких головешек постоянно в одном месте подгорает. А у меня — прохлада и комфорт.

— Что⁈ — аж крякнул от возмущения Адаалат-ка-Джаду. — Не зазнавайся! Наш счёт шестьсот сорок восемь к семисот двум!

— Только я убил двух дошанов, так что накинь мне сотню сверху, — хохотнул Ледяной Ящер.

— Вот ещё! Дошан считается за одного!

— То есть, если я убью сотню дошанов, а ты — сотню обычных гхури, то это будет поровну?

— Да!

— А если наоборот? — Абтармахан хотел было уже утвердительно ответить, но задумался. То есть, если он убьёт сотню немёртвых магов, а этот огрызок прохлады — сотню обычных костяков…

— Ладно! Считаем дошана за десяток! — нехотя сдался он.

— Сотня дошанов к тысяче гхури?

— Ладно — двадцать!

— Двадцать пять.

— Идёт!

— Итого у нас шестьсот девяносто шесть к семисот двум. Разница между мной и Адаалат-ка-Джаду всего лишь в… Сколько-сколько?.. — Брафкасап показательно задумался.

— В шесть гхури, — Абтармахан едва не сплюнул.

— Какая жалость, — хихикнул ледяной маг. — Это же почти случайность… О! Идут с той стороны! — кивнул он вправо. Оттуда и вправду вылезла группа из пары десятков обглоданных мертвецов, среди которых имелись не только людские, но и животные тела. Абтармахан, только и ждущий кого-нибудь, чтобы сжечь, медлить не стал. Натуральный огненный шквал обратил в обугленные костяки и пепел всё на расстоянии метров в пятьдесят.

— Теперь не случайность! — злобно заметил придворный чародей.

— Всё равно отрыв небольшой, уголёк.

— То-то ты его никак преодолеть не можешь, скобленая кучка инея!

— Признаю, ругаешься ты обиднее меня, — Брафкасап поднял руки ладонями вверх. — Думаю, стоит на этом остановиться, а то наш друг из земли змей и песка скоро взорвётся.

— Хорошо, — и вправду, сопровождавший их отряд жрец готов был, несмотря на разницу сил, уже начать ругаться на двух командиров этого воинского соединения. Впрочем, в руках он себя держал хорошо. Помимо него было ещё двое брахманов из Совета Колоннады, правда, они сейчас на своё грозное звание не тянули. Впрочем, оные даже не пытались лезть в разговор с недавнего времени недолюбливавших Совет Колоннады двух монстров Храма. Удивительно, но оба брахмана были немногословны. В основном они старались лишь максимально качественно исполнять свои обязанности, помогая разведывательному (с учётом состава, скорее уж штурмовому) отряду продвигаться вглубь земель бывшего Похалая с максимальной скоростью. Абтармахан мысленно даже удивлялся такой покладистости членов Совета. Либо чувствуют свою слабость, либо гуру задавил своим авторитетом. Скорее второе. Он сейчас старается не ссориться с Раджой. Их небольшой, но необычайно мощный ударный кулак уходил всё дальше на восток.