Если перед священниками будет выбор — снести гору для статуи или возвести изваяние рядом в поле, то большинство прибегнет к орбитальным бомбардировкам, но выдолбит образ из камня.

Погружённый в эти мысли, я перестал вести счёт времени. Кромешная темнота окутала меня и заглушала шаги, медленно сковывая движения…

…в какой-то момент до меня донеслись звуки воды. Ноги тяжело переступали в зловонной жидкости, заполнявшей акведук почти по пояс.

В царящей непроглядной темноте я едва различал образы гвардейцев. Лишь редкое зеленоватое сияние лун Биатуса, пробивающееся сквозь трещины в кладке, отражалось на застёжках походных рюкзаков.

Мы все шли в напряжённом молчании, вслушиваясь в шум брызг и бурления. Прошло несколько часов с побега из темницы, где осталось тело несчастного Калеба. Похоже, что вид изменённого товарища сильно повлиял на бойцов.

Меня тут же начали посещать мысли о том, насколько устойчивой окажется психика Бронтских Ножей. За эти месяцы войны силам лоялистов пришлось столкнуться со множеством ужасов, которые власти Империума предпочитают скрывать от своих граждан. Но столкнувшись с ними, не у всех хватает мужества и самообладания.

Микорд и его гвардейцы пока что держались, и где-то в глубине души я надеялся, что так будет и дальше.

Неожиданно за спиной послышался новый звук, медленно нарастающий и захватывающий любой другой шум, исторгаемый улицами проклятой столицы, расстилающейся под нами.

Кто-то из гвардейцев выругался, а Микорд приказал энергичнее шевелить ногами. Мы поспешили в меру сил, потому как вода чудовищно мешала.

Очень скоро рёв позади обрёл полную силу, и тьма начала стремительно наступать. Похоже, еретики открыли один из люков, сдерживающих потоки дождевой воды, копившейся в водоочистных хранилищах. Теперь она угрожала просто смыть нас.

Мы что есть сил бросились вперёд, вспенивая застоявшуюся воду. Времени было совсем мало, но впереди уже маячило пятно призрачного света, означавшее выход.

Я бежал за остальными, когда хлынувший поток всё-таки настиг нас, подбрасывая к низкому потолку. Выбивая остатки дыхания из лёгких и унося вперёд…

…сознание вернулось ко мне уже в тайной комнате. Над городом опускался вечер, и теперь световые колодцы под потолком сменили фильтры, бросая на помещение мягкий багровый свет. Запах пряностей вернулся, лишая возможности трезво мыслить, застилая мир вокруг дурманом.

Обнаружив себя лежащим на спине у входа, я поднялся, опираясь на богатые украшения стен. Каждое прикосновение словно обжигало кожу, а миниатюрные барельефы будто бы резонировали в здешней тишине, отчего на границе слуха вновь слышались звуки оргий.

По телу пробежала дрожь, и я почувствовал, как в помещении меняется температура. Больше не ощущалась прохлада сквозняка, гнавшего с далекой улицы морозные снежинки. Теперь в пальто становилось жарко.

Сохраняя остатки благоразумия, я начал вслух читать молитву, которой когда-то давно меня обучил один из наставников схолы. Она касалась укрепления мыслей в борьбе с нашими естественными человеческими началами. С тем, к чему может взывать зло, скрытое в этой проклятой комнате.

Потными руками я извлёк из внутреннего кармана магнокуляр и принялся рассматривать ложе, держась от него подальше. По какой-то причине, чувство опасности твердило мне, что подходить не стоит.

Используя максимальное увеличение, прибор сумел различить кровь и прочие жидкости, которые пропитывали лиловые простыни. Как и в случае с канониссой Селестиной, соитие оказалось принудительным. Во всяком случае, в какой-то момент.

Даже несколько минут созерцания кровати заставили меня пошатнуться. Чужие голоса зазвучали более настойчиво. Теперь они не просто нашёптывали мне развратные мысли, но настойчиво убеждали в необходимости привести сюда кого-то ещё.

Повышая свой собственный голос, я отчаянно стремился заглушить женское имя, которое медленно всплывало в сознании.

Теперь моё внимание было устремлено к одежде за декоративной ширмой. Более внимательный взгляд позволил разобрать в украшениях пальто витрийское стекло — очень дорогой материал, который пользовался популярностью среди вольных торговцев и иных состоятельных людей, часто путешествующих по мирам Империума.

На полу у кровати раскиданными лежали платье и нижнее белье, но меня терзали сомнения касательно их ценности.

Ноги начали ослабевать, вынуждая меня упасть на колени перед креслом. Дрожащей рукой я достал из-под него туфли, и вынул из кармана инфопланшет. К сожалению, совпадений по отпечатку или размеру ноги найти не удалось. Все допрошенные святые братья предпочитали более удобную и мягкую обувь. К тому же мужскую…

Борясь с наступающим мороком, я набрал побольше воздуха в лёгкие и выкрикнул следующее четверостишье молитвы, словно отмахиваясь мечом. Но чуждая сила отказывалась отступать так просто.

Попытавшись встать на ноги, я потерял равновесие и упал, растянувшись рядом с изножьем кровати. В царящем под ней багровом мраке мне привиделись отвратительные лиловые щупальца, медленно тянущиеся к моему лицу.

Вскрикнув, я пополз к стене, не в силах отвести взгляд. Тем временем балдахины ложа начали извиваться, словно дрожа на ветру. Очень быстро мой затылок коснулся стены, предательски преградившей путь.

Я начал опасливо озираться, отпрянув от обжигающих золотых барельефов, переворачивая низкий столик с фруктами. Кувшин опрокинулся и со звоном разлетелся на куски, выплескивая вино. В царящем багровом свете оно было похоже на кровь, растекающуюся по дорогим коврам.

Именно в тот момент я вдруг заметил серебристую цепочку, выглядывающую из-под ворса, подозрительно шевелящего своими бархатными кончиками.

Быстрым движением, моя рука выхватила предмет и увлекла в карман, пока я сам силился подняться. Однако сил почти не осталось. Молитва на моих губах теряла торжественность и медленно затихала. Мир вокруг погружался в багровое.

В этот момент я ощутил, как кто-то схватил меня за руку. Крепкие пальцы сжали запястье и потянули меня в сторону выхода, где мерцали тусклым светом люминосфреы.

Сквозь алый туман я пытался разглядеть своего спасителя, но лишь тряхнул головой, когда увидел фигуру Себастьяна.

— Бас… — Вырвалось у меня, когда дверной проем оказался совсем близко.

Дознаватель обернулся ко мне, демонстрируя окровавленное лицо, после чего растворился в царящем безумии, бросая меня в туннель.

— Беги, Иероним… — Последнее, что мне удалось услышать, прежде чем тело само по себе сумело подняться на негнущиеся ноги.

Я неуклюже побрел прочь. Мир вокруг дрожал, но влияние тёмных сил стало стремительно ослабевать, как и сладострастные голоса, умоляющие вернуться. Перед тем, как окончательно сбежать из-под их власти, мои внутренности скрутило, окропляя красный ковер нечистотами.

Теряя остатки сознания, я просто направил тело вперёд, пытаясь прогнать из мыслей остатки извращённого колдовства.

***

Она возникла рядом из сумрака и табачного дыма, укрытая в строгие чёрные одежды и плащ.

— Как вы меня нашли, сестра?

— Поверите ли вы в то, что это была интуиция?

Ради такого я даже повернулся к Афелии, чтобы заглянуть ей в глаза. К несчастью, из-за избытка джойлика, который я неторопливо смаковал уже пару часов, мне не удалось сосредоточиться на ее лице. Поэтому я вернулся к созерцанию вида из окна и запоздало спросил:

— Или это опять Император?

Кажется, она усмехнулась в этот момент и отодвинула стул, чтобы сесть рядом.

На Санктинус опустились сумерки, вместе с которыми на улицы вновь обрушился снегопад, загнав всех поздних гуляк в кабаки и рестораны.

— Вы должны вернуться, Хальвинд, — осторожно начала женщина, пододвигаясь ко мне так близко, что я мог ощущать её редкое дыхание на своей щеке.

— Нет, — покачал я головой, после чего в очередной раз запрокинул бутылку. Несмотря на то, что я уже долго пил, амасек всё так же обжигал горло. — Ещё рано.