Потолок главного нефа скрывался в темноте. Он был таким высоким, что под сводами собирались облака сероватого дыма от сотен курильниц, установленных по всему собору. В этих искусственных облаках мелькали сервочерепа и херувимы, носящиеся среди громоздких канделябров из переливающегося серебра и золота.

Основные конструкции и колонны Собора были выполнены из чёрного обсидиана, украшенного розовым мрамором. Казалось, что архитекторы специально преумножали тень там, где нужно, чтобы сохранять таинственный полумрак, разгоняемый пламенем свечей и люминосфер, установленных на подставках вдоль скамей.

Помимо нашей троицы здесь присутствовали ещё несколько священников в белых сутанах, что в царившей темноте придавало им схожесть с призраками.

— Так что произошло? — Наконец спросил я, как только колокольный звон стал тише из-за монументального сооружения.

— Чудовищное святотатство… Убийство! — Взмахнул руками Август, не в силах сдержать свой гнев. — Подобные деяния в стенах храма Его бросают тень на всех нас, Иероним. Это будто проклятье!

— Кто жертва?

— Ох, несчастная канониса из Эбеновой чаши! — Священник зашморгал носом и остановился, чтобы нащупать в карманах своей одежды платок. — Несчастная Селестина…

— Постой, — я тоже остановился, глядя на собеседника. — Сороритас?

— Да… — Не в силах сдержать слез, Август высморкался. — Несчастная сестра! Кто бы мог подумать, что пережив поход на сорок-семь Капелла, она погибнет от удара в спину!

— Это…чудовищно… — Выдохнул Себастьян, сочувствующе глядя на церемонария.

— Не то слово, сын мой, не то слово… — Стирая с лица слезы, прошептал тот и вновь пошёл вперёд. — Пойдёмте, мы и так запоздали.

Путь до нужного места занял ещё некоторое время. Пройдя под куполом Собора, мы покинули его через боковой неф, ведущий не на улицу, а на просторную лестницу, спускающуюся до девичьей семинарии. Здесь украшений было уже меньше, но стены были куда светлее, создавая атмосферу аскетичной строгости. На пути нам встречались группки девочек, ведомых своими наставницами в тёмных одеждах и капюшонах. Похоже, здесь располагалось нечто вроде схолума.

Далее Август вывел нас на улицу, и мы оказались у подножья Собора, но с другой стороны. Здесь располагался широкий сад, заполненный деревьями, что по сезону уже растеряли всю листву. Извилистая брусчатая дорога привела нас к святилищу. Оно было во много раз меньше самого Собора, но не менее богато украшено.

На этот раз двери сторожили воительницы в непроницаемой черной броне, украшенной белыми накидками. Как только мы появились, они нацелили на нас свои болтеры.

— Спокойно, сестры, — Август выступил вперёд, мирно выставив перед собой руки. — Это брат Хальвинд, инквизитор из Ордо Еретикус, и его дознаватель Ворн.

Несколько секунд стражи внимательно разглядывали меня, после чего одна из них произнесла что-то в вокс-бусину. Оружие всё так же смотрело в нашу сторону, что немного тревожило Себастьяна. Я видел, как напряглось тело дознавателя, готового к броску при первом же признаке опасности.

— Я думаю, всё в порядке, — тихо произнеся я, кладя руку на его плечо.

Юноша стрельнул в меня взглядом, но всё же принял более спокойную позу.

Тем временем двери в святилище распахнулись, но не для того, чтобы впустить нас. Из-под стрельчатого проема вышла женщина в такой же чёрной броне. Печати чистоты и знаки на котте говорили о её многочисленных заслугах и старшинстве среди других.

— Я Афелия. Палатина местной прецептории ордена Эбеновой чаши.

— Далеко же вы забрались от Святой Терры…

— Я сделал несколько шагов вперед, тактично отодвигая с дороги Августа и поднимая перед собой розетту.

— Я Иероним Халь…

— Я слышала ваше имя, инквизитор, — резко оборвала дева битвы, впиваясь в меня недоверчивым взглядом. — Я задам два вопроса — зачем вы здесь и что вы имеете против пребывания на Валон Урре моего ордена?

В её вопросах звучал откровенный вызов, как и у всех сестер. Многие из них были ревностными фанатичками как снаружи, так и внутри, что часто отражалось в виде чудовищных шрамов и обильной аугметики, заменяющей отсутствующие конечности.

Афелия тоже обладала следами битвы. Её зрелое лицо наискосок рассекали три борозды, начинающиеся где-то за правым виском, задевая лоб, переносицу и оканчиваясь у левого уголка губ. Эта рана была нанесена давно и, к удивлению, не обезображивала носительницу, но подчёркивала её суровый вид, прямо как коротко стриженные седые волосы.

Разглядывая свою собеседницу, я начал улавливать запах гниения, медленно растекающийся по саду. На глаза навернулись слезы, и я моргнул, чтобы стряхнуть их.

…и тут же вздрогнул, увидев перед собой полутруп Афелии, который продолжал стоять напротив меня, пошатываясь на ветру. Как у большинства мертвецов на этой проклятой планете, её бледная кожа покрылась язвами, струпьями или отслоилась вовсе. Голова облысела, а застарелый шрам теперь постоянно сочился гноем вперемешку с чёрной кровью….

— Инквизитор? — Требовательный голос целестианки вырвал меня из забытья.

Я с ужасом обнаружил, что моя рука лежит на рукоятке стаббера, скрытого под плащом. Придя в себя и прочистив горло, я спрятал руки за спину.

— Меня пригласил мой давний друг — брат Август, — рука в черной перчатке указывает на священника.

Тот подпрыгивает на месте, словно бы его в чем-то обвиняют, и тут же встаёт рядом.

— Так и есть, моя госпожа, — кивает толстяк. — Как только я узнал о случившемся, тут же послал за братом Хальвиндом. Всё-таки он инквизитор и обладает огромным опытом в расследовании подобных ересей. Я не сомневаюсь, что его помощь вам будет только на пользу!

Женщина несколько секунд оценивающе разглядывала Августа со смесью пренебрежения и злости, но в конечном счете вздохнула, опуская скрещенные на груди руки.

— Что ж, видимо, такова воля Бога-Императора, — посетовала она и развернулась ко входу в святилище. — Идите за мной, все трое.

Короткий коридор выложенный из обсидиановых блоков вывел нас в просторный атриум. Впереди, на возвышении нескольких метров из стены вырастала половинчатая статуя Бога-Императора. По опущенному к полу лику свисали густые волосы из белоснежного камня, а руки Его были направлены к груди. Огромные ладони замерли в положении, будто бы Повелитель человечества стремился обнять нечто столько хрупкое, способное рассыпаться от одного прикосновения.

В этом месте располагался прямоугольный алтарь, украшенный золотом и драгоценными камнями. Сверху его укрывала алая ткань, окаймленная позолоченный вышивкой.

Оказавшись у подножья возвышения, я заметил голубоватое подрагивание воздуха внутри ладоней статуи. Вероятно, внутри алтаря располагался стазис-генератор, сохраняющий от ветшания некий артефакт.

Несмотря на наличие вокруг жаровен и подсвечников, с потолка горел яркий свет люминосфер, стирающий любую таинственность, пропитывающую помещение. Повсюду стояли какие-то священники, озабоченно рассматривающие что-то на обеих лестницах, ведущих вверх к алтарю. За ними молчаливо наблюдали сестры в черных доспехах и шлемах.

Надо сказать, что появление Афелии приковало к себе множество взглядов. Но как только любопытные глаза опускались на мою грудь, все тут же старались сделать вид, что не встревожены.

- Что здесь произошло? – Спокойно спросил я целестианку, когда она остановилась на полпути.

- Был совершен страшный грех.

- А точнее? – Здешняя склонность к туманным ответам начинала раздражать.

Женщина обернулась ко мне, впиваясь свирепым взглядом, но в следующую секунду обрела самоконтроль и указала в сторону статуи.

- Поднимайтесь. Но смотрите под ноги.

Пожав плечами, я последовал ее совету.

Священники вокруг нас вежливо освобождали дорогу на достаточно широких лестницах. Сестры же выглядели напряженными. Большинство из них уже были полноценными воительницами, пережившими хотя бы один бой. Вероятно, во мне они видели угрозу, которую стоит держать в прицеле болтера.