— Значит, нам нужно поймать его до дня Друза? — Теперь Себастьян говорил с вызовом, будто бы обсуждал пари. Порой меня удивляло то легкомыслие, с которым инквизиторы и их подопечные обсуждают столь…неприятные вещи.

— Звучит сложнее, чем кажется, парень, — попытался я осадить дознавателя. — Пока что у нас совсем нет зацепок кроме того бедолаги, что заперт в казематах Министорума.

— А что насчет первого архивариуса?

— Я поговорю с ним завтра, — после короткого лицезрения почти черного рекафа, который успел остыть, меня окончательно покинуло всякое желание его пить. — Но по оценке Афелии, он не смог бы убить Селестину.

— Но может быть у него есть сообщник, руками которого избавился от канониссы?

— А сам наблюдал из-за угла и наслаждался зрелищем? — Зло усмехнулся я. — Впрочем, не стоит отбрасывать и такую версию. Запиши ее и поедем домой.

Юноша подчинился и протянул планшет обратно, но прежде чем отпустить, спросил:

— Как ты?

Со стороны этот вопрос мог звучать глупо, но дознаватель и я сам прекрасно понимали, о чем идет речь. О том, что мучает меня уже три месяца. О том, что по мнению медикусов «Вечерней звезды» в лучшем случае могло стать причиной отставки.

А в худшем — поводом для заключения в психушку…

— В порядке, — буркнул я, вырывая устройство из цепких пальцев и пряча в карман. — Не отвлекайся, Себастьян.

Дознаватель поднялся следом за мной, но остановился у дверей. Раскрывшиеся створки пустили в зал прохладный ночной воздух и далекий шум оживленных улиц.

— Ты же знаешь, что я не смогу быть всегда рядом.

Некоторое время я смотрел прямо в изумрудные глаза, светившиеся в полумраке лица словно у джиринкса. Он беспокоился за меня. Искренне. Одни из немногих.

— Знаю, — ответ прозвучал тихо, мгновенно потонув в других звуках. Я же зашагал дальше в ночь.

Силы были на исходе. Стоило попытаться поспать хотя бы несколько часов. Это даст немного энергии, чтобы пережить еще один сумасшедший день…

Короткий коридор, выложенный из обсидиановых блоков, вывел нас в просторный атриум. Впереди на возвышении нескольких метров из стены вырастала половинчатая статуя Бога-Императора. По опущенному к полу лику свисали густые волосы из белоснежного камня, а руки Его были направлены к груди. Огромные ладони замерли в положении, будто бы Повелитель человечества стремился обнять нечто столь хрупкое, что способно рассыпаться от одного прикосновения.

В этом месте располагался прямоугольный алтарь, украшенный золотом и драгоценными камнями. Сверху его укрывала алая ткань, окаймлённая позолоченной вышивкой.

Оказавшись у подножья возвышения, я заметил голубоватое подрагивание воздуха внутри ладоней статуи. Вероятно, внутри алтаря располагался стазис-генератор, сохраняющий от ветшания некий артефакт.

Несмотря на наличие вокруг жаровен и подсвечников, с потолка падал яркий свет люминосфер, стирающий любую таинственность, пропитывающую помещение. Повсюду стояли какие-то священники, озабоченно рассматривающие что-то на обеих лестницах, ведущих вверх к алтарю. За ними молчаливо наблюдали сёстры в чёрных доспехах и шлемах.

Надо сказать, что появление Афелии приковало к себе множество взглядов. Но как только любопытные глаза опускались на мою грудь, все тут же старались сделать вид, что не встревожены.

— Что здесь произошло? — Спокойно спросил я целестианку, когда она остановилась на полпути.

— Был совершён страшный грех.

— А точнее? — Здешняя склонность к туманным ответам начинала раздражать.

Женщина обернулась ко мне, впиваясь свирепым взглядом, но в следующую секунду обрела самоконтроль и указала в сторону статуи.

— Поднимайтесь. Но смотрите под ноги.

Пожав плечами, я последовал её совету.

Священники вокруг нас вежливо освобождали дорогу на достаточно широких лестницах. Сёстры же выглядели напряжёнными. Большинство из них уже были полноценными воительницами, пережившими хотя бы один бой. Вероятно, во мне они видели угрозу, которую стоит держать в прицеле болтера.

Меня это не сильно тревожило, но стоило присматривать за Себастьяном.

— Не нравится мне, как они на нас пялятся… — Тихо шепнул он, поравнявшись со мной на верхней ступени. — Нас ведь не собираются убивать?

— Только если мы не нанесем им оскорбление, — я успокаивающе похлопал дознавателя по плечу и отошел к перилам, окружающим полукруглый фасад возвышения.

Тут повсюду была кровь и обрывки одежды. Ничего, что могло бы поразить или ужаснуть даже последнего бродягу подулья. Подобные вещи — всего лишь вестники куда более неприятных вещей, которые знакомы многим рядовым гражданам Империума.

Но служители Экклезиархии не все были «рядовыми». Многие из них были выходцами схол или местных семинарий. Их растили в строгости, но вполне может быть, что покинув своих учителей, они застревали в пыльных архивах и многоуровневых храмах, совершенно не сталкиваясь с жестокой реальностью.

В этот момент к нам поднялась Афелия.

— Сестра-палатина, кто эти люди? — ей навстречу вышла другая целестианка, молодая девушка с лицом, которое можно было бы назвать ангельским. — Неужели мы позволим чужакам…

— Довольно, Мираэль, — старшая воительница подняла руку. — Эти люди — инквизиторы. И раз уж они здесь, они помогут нам.

Я сделал несколько шагов к ним.

— Да, касательно помощи. Где тело? — Последние слова я произнес нарочито громко, чтобы их слышали все.

Тогда в святилище повисло молчание, нарушаемое лишь гулом стазис-генератора внутри алтаря. Большая часть духовников тупо пялилась в мою сторону с таким выражением лиц, будто бы они только сейчас поняли, что чего-то здесь не хватает.

Девушка, названная Мираэль, смотрела на меня возмущённым взглядом, будто бы я только что оскорбил самого Императора. Казалось, ещё немного и нас с Себастьяном просто пристрелят на месте за сам факт своего нахождения здесь.

Но в этот момент снова распахнулись двери, и звук этот разнесся по всему святилищу. Теперь помещение наполнил ропот благоговения, и он становился громче, чем ближе становились шаркающие шаги прибывшего.

— Инквизитор Хальвинд? — Голос, донесшийся снизу, принадлежал высокому мужчине в богатой рясе и высокой шляпе кардинала.

Сначала я не поверил своим глазам, но реальность не обманывала.

— Кардинал Банифаций? — Спросил я, подходя к экклезиарху, споро поднявшемуся по лестнице.

На вид ему сложно было дать больше сорока стандартных лет, что было совершенно невозможно, учитывая занимаемую им должность. Столь высокий духовный сан — это достижение сотен лет борьбы среди равных, что непременно отражается на теле и душе сановника.

— Так и есть, сын мой, — кардинал кивнул, беря протянутую мной руку обеими ладонями, позволяя ощутить легкое подрагивание долговязых пальцев. — Примите мои соболезнования касательно кончины мастера Кола. Но я не могу не заметить, что именно он привел вас к нам.

На лице священника возникла странная улыбка, за которую я был готов прямо здесь спустить его с лестницы.

— На все воля Императора, — вместо этого ответил я, возвращаясь в центр возвышения, где было больше всего крови. — Ваше преосвященство, быть может, вы ответите мне, что тут произошло?

Кардинал понурил голову, мгновенно меняясь в настроении, и медленно прошагал к алтарю. Всё это время вокруг царило торжественное молчание, будто бы все собравшиеся готовы обрести откровение.

— Брат Бальтазар совершал ночной обход помещений, примыкающих к Собору, — начал священник траурным, надломленным голосом. — Незадолго до рассвета, когда тени сгущаются особо, он заглянул в святилище Осколка и… — неопределённый жест рукой, обводящий место у алтаря. — Здесь лежала несчастная сестра Селестина… вся в крови и…

Кардинал выдержал драматическую паузу, отводя блестящие от слез глаза.

— Простите, инквизитор, говорить об этом тяжело, ведь не страшна смерть для сестры битвы, в сравнении с более порочным грехом…