***

Улица встретила нас прохладным ветром и снежным крошевом, обильно валившимся с неба. Наш флаер оказался одним из немногих, занявших опустевшее воздушное пространство. Зато вокруг то и дело шныряли челноки арбитров, требовательно запрашивающие коды допуска всех, кто приближался к соборному району.

На радиальной площади у подножья лестницы собралась огромная толпа. Даже с такой высоты мне было сложно понять, где заканчивается многомиллионная масса людей, уходящая на прилегающие улицы и теряющаяся в их глубине.

Предъявив инквизиторские коды, Себастьян провёл нас на спецстоянку соборного холма, где он вчера посадил наш боевой катер.

Ещё на подлётах к соборному району мы начали слышать громогласный звон колоколов. Но на этот раз казалось, будто весь город Экклезиархии издает этот всепроникающий звук, отражая его от стен и разнося по остальной столице при помощи километровых медных раструбов.

На посадочной площадке нас уже ждал нервно притоптывающий Август. На этот раз церемонарий вырядился в богатую белую сутану с золотой нитью и декоративными доспехами. Из-за холодной погоды, на плечи он накинул меховой плащ с пушистым воротником, что придавало ему сходство с вождём варваров Иокантоса.

— Ох, хвала Богу-Императору! — Воздев короткие руки к небу, священник подскочил к двери флаера и взял меня за локоть. — Я уже начал беспокоиться, что вы не придёте!

— Разве мы могли отказаться? — Улыбнулся Себастьян, идя рядом.

— Истинно так, — закивал Август и полез в набедренную сумку. — Вот. Возьмите это и приколите на грудь.

В детских ручонках священника лежали две золотые лилии, похожие на те, что были нанесены на декоративную сбрую церемонария. Геральдические символы неплохо сочетались с инквизиторской инсигнией, висевшей под горлом.

Мы шли по опустевшим коридорам и подъёмам к воротам Собора. Если бы не стоящий в воздухе шум, могло показаться, что весь холм вымер, оставив гигантские владения в распоряжение пронизывающему сквозняку.

Но это было совсем не так…

Как только мы оказались рядом с вратами, в лицо тут же ударил жар сотен тысяч людей, а уши заложило от непрекращающегося гомона и шума барабанов.

Люди вокруг, конечно же, знатные дворяне и их отпрыски, щеголяли в богатых одеждах, которые так же пародировали боевые доспехи героев прошлого. Многие из них носили фамильные символы вместе с полковыми знаменами, что олицетворяло преемственность.

Эти люди, играющие в солдат в фальшивой броне — являлись потомками героев Анжуйского крестового похода.

Август остановил нас около ворот, не рискнув преодолевать толпы вельмож, что сейчас вели праздные беседы в ожидании кардинала.

И тот появился спустя несколько минут. Массивные двери Собора распахнулись, выпуская на платформу перед лестницей пару герольдов. Каждый из них нёс у плеча трубу, превышающую высоту роста владельца.

Заняв намеченные места, эта парочка издала один протяжённый сигнал. После этого все разговоры прекратились как по приказу не только рядом, но и на протяжении всей лестницы. Люди в трепетном вожделении взирали в тёмную глубину Собора, откуда на огромном паланкине, сверкающем драгоценными камнями и золотом, сервиторы вынесли кардинала Анку в окружении почётного караула сороритас.

Сбоку от паланкина шёл один из святых братьев, достаточно высокий, чтобы протянуть своему повелителю конец вокс-рекодера. Как только его преосвященство овладел устройством, святой брат удалился в тень.

— Братья и сёстры, — голос кардинала разносился по округе так, словно бы вещали сами небеса над городом. — Мои драгоценные чада! Пришла пора нам вспомнить о подвигах давно ушедших дней. О великих героях и свершениях, что даровали нам сектор Каликсида!

Едва вступление закончилось, как мир взорвался радостными возгласами и рукоплесканием. Сотня барабанщиков, ожидавшая своего господина на лестнице, начала выстукивать торжественный набат, похожий на один из традиционных военных маршей. В небе над Собором засверкали фейерверки, окрашивающие низкие облака в огненно-рыжие оттенки.

Кардинал сделал жест рукой и всё вокруг пришло в движение. Суровые девы замаршировали к лестнице, а могучие носильщики понесли паланкин вперёд. Барабанщики ровным строем двинулись вниз, и даже дворяне, до этого окружавшие ворота собора бесформенной толпой, начали сбиваться в стройные ряды, поднимая над головами полковые штандарты и знамена.

Мы с Себастьяном наблюдали несколько минут, пока Август не указал нам место в процессии.

— Вы всё-таки пришли, — приветственно улыбнулась Афелия.

— Я бы не осмелился отказаться после вашего личного приглашения, сестра, — честно ответил я, осматривая боевой доспех воительницы, на поясе которого висела знакомая кобура. — Мне казалось, вы будете идти во главе.

— Нам отведена скромная роль в этом празднике, инквизитор, — мне приходилось замедлить шаг, чтобы идти в ногу с сестрой. — Лишь четырём из нас даровано право защищать его преосвященство. Если бы Селестина была с нами, то возглавила бы лучших.

— Таких, как Мираэль? — Я не смог скрыть сомнения.

— Как я говорила раньше, эта девушка успела заслужить свою славу, хоть и обладает вздорным характером. Я лишь могу надеяться, что мои испытания смогут воспитать в ней сдержанность.

Кивнув, я вновь поравнялся с Себастьяном, который завороженно глядел вокруг.

И его можно было понять. Буйство цветов окутывало процессию, медленно спускавшуюся к радиальной площади, где толпы народа бились в религиозной экзальтации. По всей лестнице в жаровнях тлели благовония, отравлявшие воздух ладаном и церемониальными маслами.

Мне с трудом удавалось воздерживаться от чихания, ртом хватая свежий воздух, нагоняемый ветром.

Чем ниже мы опускались, тем длиннее становилась процессия, пополняясь за счет жителей остальных уровней соборного района. Каждый перекрёсток к хвосту прирастали толпы людей в костюмах, пародирующих форму имперской гвардии. Некоторые костюмы могли похвастаться схожестью и богатством, но подавляющее большинство являлось скорее насмешкой над воинами Императора.

Когда мы наконец спустились к радиальной площади, мне на глаза попались целые ряды заключённых. Строгие арбитры поддерживали дистанцию между колоссально длинными шеренгами узников, которых раздели и выгнали на мороз в одних набедренных повязках.

Их кожа была выкрашена в серый цвет, а лица скрывались за отвратительного вида масками, которые должны были повторять внешность ксеносов ю`ват, когда-то хозяйничавших в секторе Каликсида.

И о которых ордосы стёрли почти все упоминания, в том числе и о внешнем виде…

Рядом с судьями стояли священники, окружённые корзинами с камнями. Каждый желающий мог взять один и бросить в заключённого, совершенно не страшась получить порицание. Многие дети с их родителями уже столпились у корзин, желая утолить жажду насилия, скрываемую за масками веселья и праведности.

Кардинал же двинулся дальше в город, сворачивая вдоль площади в сторону золочёного квартала. Мимо проплывали ярмарки и уличные театры, где актеры в своих лучших нарядах заводили публику. Всё это время над площадью продолжали взрываться фейерверки, а барабанщики без устали лупили в барабаны.

Как только процессия вышла на проспект, оцепленный арбитрами, кто-то впереди начал петь. Невероятно сильный женский голос заполнил воздух, перекрывая грохот и удаляющийся звон.

— Неужели это примадонна Кризи? — Вдруг спросил Себастьян, обращаясь к Августу.

— О, а ты ценитель, мой мальчик? — Хохотнул тот, стараясь незаметно вытянуться на носках, чтобы лучше слышать юношу. — Да, это госпожа Дарданелла.

— Невероятно… — Затаил дыхание дознаватель, после чего поймал мой вопрошающий взгляд. — Она главная звезда оперы на Сцинтилле! Ты никогда не слышал о ней?

— Удивлён, что ты так много знаешь, — вместо ответа произнес я.