- А может, я не хочу, чтобы вы думали? Вы же уже сами всё распланировали, расписали, да? Если я вам скажу, что вы поступаете жестоко, или глупо, или несправедливо – вы же меня не услышите?

- Может и услышу.

- Может. Но ничего не поменяете, так? Вы не побежите сейчас к своему мужу… бывшему мужу, со словами – дорогой, прости, я погорячилась. Так?

Я тоже усмехаюсь и киваю. Хорошо он меня считывает. Правильно.

- Значит, мне сказать вам нечего. Только пожелать удачи.

- Удача – второе имя дьявола.

- Всё-то вы знаете, Маша, Мария. Тогда желаю вам победить всех демонов, и своих и чужих.

- Думаете, это демоны?

- Думаю, вам просто нужна победа. И тогда всё у вас будет в порядке, всё встанет на свои места.

- Спасибо.

- Еще по пять капель?

- Нет, благодарю, хороший у вас «Арманьяк».

- Лучший. Все пациенты знают, что я люблю, стараются привезти.

- Буду знать.

- Вы лучше, дорогая, привозите себя здоровую. А лучше не одну.

- А с кем?

- А вот об этом подумайте как раз. Что вы с мужем можете мне привезти такого, что никто кроме вас не привезёт?

Да уж. Загадка.

Никто, кроме нас.

Интересно.

Спускаюсь вниз. Машина Тихонова уже ждёт. Территория клиники большая. Я знаю, что тут есть и детское отделение, и даже небольшой роддом. Ходят слухи, что вся элита тут рожает. Мода рожать в Америке и Европе прошла, сейчас все рожают в Москве.

Меня внезапно торкает, словно толкает изнутри.

Я понимаю о чём говорил Товий.

Что я должна привезти.

Так, значит, да?

Ну, хитрец, Громозека – это его так называют, потому что он огромный, высокий, громогласный и весёлый.

Да уж, веселый доктор Товий ждёт меня с сюрпризом.

А у меня ком в горле и слёзы подкатывают.

Я тоже так хочу получить этот сюрприз!

Но мне надо еще постараться.

Сделать так, чтобы мой бывший стал будущим.

Тогда можно и рожать.

- Маша, почему ты плачешь? Всё плохо?

- Всё хорошо, Стас. Поехали домой?

- Куда?

- К нам домой. Девочки ждут.

Тихий семейный вечер.

Ни хрена он не тихий, конечно. Девчонки смеются, визжат, снимают какое-то видео в комнате, музыка там у них. Нет, со мной пообщались, конечно, рады очень, что я опять приехал и опять домой.

Пока мы с Машкой были совсем врозь я сюда не заходил – её территория. Сам для себя так определил. Или она определила. В общем, еще в самом начале разрыва мне дали понять, что в родной хате я персона нон-грата. Ну и… Я тогда всё понял, принял, потом уже не ерепенился – смысл? Не хотят меня.

Нет, сначала долго не мог понять – почему не хотят. Что у моей Марьи в башке? Что её так перемкнуло? Ну, реально же, многие мужики изменяют. Ну, будем честными – почти все. И редко у кого это прям серьёзно. Да, да, вот такое мы мудачье. Полигамное. Придумали тоже сами себе эту полигамность как норму.

На самом деле, если по природе разобраться, полигамной должна быть самка. Ей надо выискивать самый лучший генофонд для потомства. Она выбирает. А самец – «жри чё дали». Эта хвост подняла – пользуйся и будь счастлив, что дала, что можешь попытаться свой род продолжить.

У людей всё совсем не так. Хотя и у людей тоже на самом деле выбирает самка.

Если она тебя не хочет, то… Не будем сейчас о всяких там критичных вещах, но добиться женщину, которая не хочет – архисложно. Правда, говорят и браки такие потом самые крепкие, потому что оба дорожат партнёрами.

Не знаю. Возможно.

Сейчас думаю – дай мне Маруська зеленый свет я бы прыгал до потолка и в мыслях бы больше не было куда-то налево посматривать.

Причём я сам для себя это чётко решил.

Я бы в принципе сейчас любой женщине не стал бы изменять.

Хватит. Доизменялся. Нет уж.

Оно того не стоит.

Даже думать об этом не хочу.

Если сначала я не мог понять, почему Маша так остро отреагировала на измену, почему никак не может просто по-человечески, по-женски мудро поступить и простить меня, мудака, то теперь я это очень хорошо понимаю.

Сам знаю как это больно.

Когда понял, что у Машки было с другим – в себя не мог прийти.

Перед глазами пелена алая, туман.

Как? Моя Машка? Моя родная и единственная? Своё тело дала трогать какому-то…

Какой-то «пидр», гамадрил конченный в неё свой хер пихал?

Блядь. Да. Вот это очень жестоко.

Словно член твой кислотой поливают растворяя. Адская боль. Сжирает. И ничего с этим сделать ты не можешь. Кислота. Её водой не смыть. Это можно убрать только отрезав ту самую часть тела, которая в кислоте. Только так.

Ладно. Пережил. Попытался понять. Даже понял.

И в голове сложился пазл – сам виноват.

Вот и всё. И больше нечего страдать. Оно уже произошло. Надо с этим жить.

Или попытаться всё-таки вернуть любимую.

Вернуть.

Смотрю сейчас на неё – она решила приготовить свою фирменную запечённую рыбу и картошку под сыром.

Крутится на кухне. Хрупкая такая стала. И помолодела как будто.

Нет, меня её похудение, конечно, напрягает. Нездоровое.

Хочу, чтобы обратно она эти килограммы набрала. Сколько там – десять, пятнадцать. Чтобы наросло. Грудочки чтобы снова налились, попа, ножки. Она стройняшка же была, но аппетитная. Всё при ней.

И чего я, дурак, был слепым…

Нет, я не был слепым. Я любил её. Просто реально – дурак. Решил, что ничего нет такого в том, что я попробую секс с другой.

Думать о сексе рядом с Машкой сейчас больно. Потому что шишак дымится – только в путь. Хочу её. Даже понимая, что ей сейчас быть может нельзя – хочу до одури.

Надо поговорить с Товием, пообщаться. Он дал понять еще до встречи с Машей, что диагноз не станет афишировать если она против, но рассказать, что можно, чего нельзя, ведь не проблема?

Интересно, с чего я решил, что Мария мне даст?

Фантазёр…

Мечтатель, блин…

- Маш, помочь тебе?

- Да, пожалуйста. На стол накрыть надо, в столовой.

Обычно Машка меня не просила о таком. Сама справлялась. Ей нравилось быть идеальной хозяйкой. Хотя я никогда не был против помочь. И помогал.

- М-м… а что конкретно надо?

Поворачивается, усмехается.

- Кирюшу спроси, она поможет, подскажет, где что брать.

- Да, хорошо. Ты как себя чувствуешь? Бледная.

- Спасибо за комплимент.

- Маш, ну прости. – теряюсь, я же просто хотел…

- Проехали, Стас, нормально, устаю. Ну и… переварить надо то, что мне твой великий Товий сказал.

- А что он сказал? Ты мне так и не ответила.

Не ответила, да, но почему-то, когда я увидел её, выходящей из клиники, почувствовал, что надежда есть.

Запело сердце – как бы банально это ни звучало.

Есть надежда! Чудо!

Я ведь уже прикинул, где мне взять бабло на операцию. Бизнес продавать, конечно, не вариант. Сильно много я не выручу, а потом, дальше, на что жить? Значит, надо бабки из активов вынимать. Поговорил с коллегами, с компаньонами, обрисовал ситуацию, не вдаваясь в подробности. Маша сказала, чтобы я не торопился. Я и не торопился, заранее решил ничего не делать. Но сидел на низком старте. Что называется, как только – так сразу. Скажет, что нужны деньги – сделаем. Конечно, в кредиты всё равно придётся влезать, но это уже мои проблемы.

Дочери с удовольствием помогают мне подготовить столовую к обеду. Кира странновато поглядывает. Варюшка очень рада, что я дома. Она уже не раз спрашивала тихонько:

- Пап, а ты когда совсем вернешься?

Когда. Это у мамы надо спросить.

Но как? Учитывая, что это «совсем» может продлиться совсем недолго.

- Вернусь, малышка, вернусь. Так, что еще надо? Бокалы под напитки?

- Да.

Стол готов, захожу на кухню.

Машка по телефону говорит.

- Всё нормально, не волнуйся. Сегодня не могу. Посмотрим. Ты же понимаешь, Артур, мне сейчас не до встреч.