- Я? – а вот это уже наглость, Тихонов! – Я раком? Ты нормальный?

- Не нормальный я. Поняла? Совсем с катушек съезжаю. Постоянно думаю о тебе, о нас. Знаю, скажешь сейчас, что нас нет. Ага, как же. Есть мы, понимаешь, Машунь? Есть.

Молчу.

Бывший решил сказать что-то умное в кои-то веки. Надо выслушать.

Нет, вообще он у меня мужик-то не глупый. Совсем. Умный. Прошаренный. Всегда имел своё мнение, часто очень точное и справедливое.

Угораздило его налево сходить. Да еще так, что я узнала!

Кстати, еще о чём стала частенько задумываться – если бы я не узнала, что было бы?

Это вообще отдельная тема. Продолжал бы он трахать свою Катюню? Или совесть бы заела? Или пошёл бы по рукам?

А если бы я узнала, но иначе? Ну, условно говоря, не в лоб? То есть не застала его в момент запихивания члена в чужое тело, а просто… ну, хоть увидела их тайком, или получила фотки? И Стас бы не знал, что я знаю?

Что бы я делала?

Сейчас понимаю, что умнее было бы всё скрыть. И сделать так, чтобы у него в принципе не стоял на других. Включить свою женственность на максимум, заставить вернуться в лоно семьи и быть верным.

Наверное, вот так было бы правильно.

Или нет?

Да кто же теперь скажет-то? Случилось так, как случилось.

История не знает сослагательного наклонения.

- Маш, мы есть, потому что у нас дети. И нам надо думать и о них тоже. Сейчас ты скажешь, что мне надо было думать до того, как я пошёл на лево – да, надо было! Да, я виноват. Я по уши в дерьме, я это признаю. И я не оправдываюсь. Ты имела полное право меня не прощать тогда.

- Тогда?

- И сейчас тоже, Маш. Но, скажи, честно скажи, лучше тебе без меня было всё это время? Разве лучше?

- А если лучше? – мне не нравится то, что он говорит. Не нравится потому, что чёрт возьми он прав.

- Неужели? С кем? С адвокатом? Или одной? Маш…

- Хорошо, не лучше! Признаю! Не лучше! Доволен? Но кто в этом виноват?

- Да я, конечно, - он усмехается горько. – Ты ведь всё равно не признаешь, что ты тоже…

- А если признаю? Допустим? Допустим я тоже, Стас? И что? Что теперь делать?

- Простить? Начать новый этап? Мирный? Общаться нормально? То время, которое у нас еще есть…

- Общаться? – почему-то это слово больше всего бесит, - Ты предлагаешь общаться? После всего? Ты женишься, и мы будем общаться?

- Маш, ну что ты снова в бутылку лезешь, а?

- Я? Опять я виновата, да?

Бесит! Бесит, аж до слез, которые за каким-то хреном прорываются. Чёрт!

- Машка… Ну ты что?

И я снова в стальных тисках. И не вырываюсь.

Пусть целует. Мне нравится.

Закрываю глаза, отдаваясь его горячим губам и рукам.

Понимаю, что если сейчас Стас решит предпринять какие-то более активные действия сопротивляться я не буду. Но, конечно, он ничего не сделает сейчас.

Мы в машине, на парковке у магазина. Стекла чуть тонированные, но это не спасёт если что. Увы.

Продолжаем целоваться, пока я снова не начинаю отстраняться.

- Хорошо же, Маш, а?

- Стас, это ничего не значит. У тебя невеста, а я…

- А ты едешь на обследование, ясно? И точка.

- Боже, какие мы грозные. Прям мамкин доминант! Я могу и отказаться. И вообще, не подпущу тебя к себе.

- Не подпустишь, совсем?

- Совсем, руки убрал, Тихонов!

- Мария, кого ты лечишь? Мокрая вся, потекла…

- И что? Ну, потекла. Может, я на всех теку? Просто давно не было.

- Очень давно, Маш? Может, мы это исправим, а?

Нет, ну не придурок ли? Я ему сказала, что умираю, а он меня в кровать тащит!

Идиот.

Но я бы – да.

- Поехали ко мне, Маш, а? Сейчас?

- Стас, у тебя невеста, возможно, беременная. А я… я вообще-то не в том состоянии, чтобы…

- Прекрасное у тебя состояние. Я же чувствую. Ты хочешь.

- Это физиология. Я объяснила.

- Ты вообще всегда легко загоралась.

Угу, именно, легко. Но только с ним.

С ним загоралась. С другими тухла.

- Стас, дома девочки ждут, я им написала. Поехали.

Он чертыхается, и выезжает с парковки.

Вижу, как дергается челюсть, усмехается вроде, но лицо при этом такое серьёзное.

- Что?

- Блядь, Маша… Это… Просто звучит так. Дома. Девочки.

Ага, нравится, значит, да? Хорошо звучит ему? Так чего же он…

Молчу. Настроение у меня сегодня какое-то. Полный разброд.

Всё смешалось в доме Облонских. И Тихоновых тоже. Как там у Льва Николаевича Толстова, все счастливы одинаково, а несчастны по-своему?

Я бы поспорила. Наоборот, мне кажется. Или, может, за полтораста лет всё изменилось?

Сейчас у каждой семьи своё счастье. А вот несчастье как раз одно на всех.

Измены. Разводы. Ложь.

Мужчины, которые не считают поход «на лево» чем-то из ряда вон выходящим. Как они любят повторять, мол, как в туалет сходил. Просто слил напряжение. Используют женщин, простите, как унитаз. Это нормально?

Удивитесь, но для многих – да.

Ну или говорят они так.

Лично для меня это просто жесть. Не хотела бы я с таким, для которого женщины – слив. Ни любовницей такого быть, ни женой. Ни даже случайной.

Вспоминаю некстати Мирона с курагой. И не могу удержаться. Смеюсь, закрывая лицо ладонями. Боже, как же я низко пала!

Какую дичь творила. Да и творю.

- Тебе смешно?

- Прости, я не о тебе.

- А о ком?

- Просто… я не могу тебе рассказать, прости.

- Маш!

- Ой, ну… Боже… Встречалась с одним, хороший мужик такой, приятный, водил в театры, в рестораны, на выставки.

- И? Секс был? – тон у Стаса такой себе. Ага, неприятно?

Ну, прекрасно!

Стас на дорогу смотрит, желваки играют.

Что, дорогой, рассказать тебе про секс? Хорошо.

- Был, Стас. Был секс. Ну, почти.

- Это как?

- Представляешь, не влез.

- Что? – опять хохочу в голос, глядя на изумленное лицо бывшего.

- Не влез, говорю. Большой очень. – а перед глазами блюдо с курагой. Мамочки мои, как мне смешно!

- Маш, ты сейчас серьёзно?

- Нет, а что?

- Ничего. Проехали.

Ишь ты! Проехали!

Ладно, Тихонов, проехали, так проехали!

До дома нашего… нашего с дочками пара кварталов осталась. Прекрасно.

О чём я?

Об изменах.

Надоело. Надоело уже об этом думать.

Измена для мужчин обычное дело. А для женщин обычным стало – «понять простить».

Почему? А вот так. Потому что. Потому что так проще.

Потому что у всех ипотеки, кредиты, дети, репетиторы, за институт платить надо. И одной это не вытянуть.

Посему вспомнили бабушкины наказы – «не карандаш, не сточится», «не мыло, на смылится». И вот это – «все они кобели, одинаковы», поэтому лучше уж пусть свой, пусть и неверный, но рядом.

Вот и получается, у всех несчастных одно – измена, прощение, снова измена, и снова прощение.

Замкнутый круг. Гонки по вертикали.

Я так не смогла.

Но разве в итоге я себе сделала хорошо?

Или ему?

Да уж.

Может стоило нам тогда к психологу вместе сходить?

Может помогло бы? Разложили бы нам по полочкам всё наше счастье и несчастье.

- Маш, так что с доктором?

- Стас, ты ведь понимаешь, что я уже все варианты посмотрела?

- Понимаю. Неужели совсем всё по нулям?

- Практически.

- Это как?

Вздыхаю. Не могу сказать, что я сильно умею врать, всегда была честной, всю жизнь думала, что все вокруг сразу понимают, что я лгу и поэтому старалась говорить правду. Стас тоже знает меня как правдолюбку, может, поэтому и не подозревает.

А я самозабвенно лгу.

Гадко ли мне?

Нет.

Гадко изменять. Говорить о любви, а потом бежать на свиданки к другому. Это гадко.

А спасать свою любовь и свой брак – вообще нет. Этим я и занимаюсь.

Спасаю нас.

Так что…

Выдыхаю еще раз.

- Ну, теоретически можно сделать операцию, но поможет ли она – большой вопрос. На мой взгляд это просто выкачивание денег. Операция, реабилитация – бабло, бабло, а потом финал один.