— Я в восторге! Королева в восторге! — разразился цитатой из Булгакова Сандро, выдавая таким образом скопившееся раздражение. Докладчик грустно улыбнулся и продолжил:

— И вот на протяжении нескольких лет, не взирая на все изменения, включая восшествия на престол вас, милейший Михаил Николаевич, изменения политики по отношению к религиозным сектам, этот мандат не утратил своей силы. И в мае сего года они собираются отправиться на Сахалин. Всего за это время, по самым скромным подсчетам, на закупку библий затратили не менее двадцати тысяч рублей. А вам не кажется, уважаемые попаданцы, что это классическая разведывательная операция под прикрытием? А теперь о человеке, который по заслуживающим доверия данным является резидентом британской разведки, обладает большими полномочиями и легализовался на территории Российской Империи незадолго до последней войны с Турцией. Вы помните такого легендарного разведчика, как Рихард Зорге? Талантливый журналист, на многочисленных приемах и раутах общаясь с многочисленными приглашенными умел заводить полезные знакомства и добывать ценную конфиденциальную информацию. Данному обстоятельству в значительной степени способствовали знания языков: английским, немного французским. Несложные диалоги мог вести на голландском и норвежском, с супругой общался на японском. О немецком и русском, который были для него практически родными, можно и напоминать. Его вклад в победу Советского Союза в Великой Отечественной войне, которую он принёс Советскому Союзу трудно переоценить. В честь этого человека названы корабли, сняты фильмы. А теперь, разрешите представить некого антипода Зорге: Эмиль Джозеф Диллон, этнический ирландец, но по убеждениям британец до мозга костей.

Произнеся эту фразу, Полковников вытащил на свет Божий фотографическую карточку, на которой была снята толпа на Красной площади. Одно лицо было аккуратно обведено кружочком, дабы ни у кого не возникало сомнений в подлинности опознанной физиономии. Пару минут дал понаблюдать и сказал:

— Прибыв в Россию в 1877 году, по частному приглашению, автора которого мы установить не смогли, он мгновенно обрусел и всем представлялся как Эмилий Михайлович. И в этом образе он поселился в Одессе. Молодой человек, едва достигнув двадцатитрехлетнего возраста успел отучиться в Англии, Франции, прослушал курс в Тюбингенском и Лейпцигском университетах, где изучал литературу, древние, классические, современные европейские и восточные языки. К настоящему времени полностью овладел более двадцати языками, прекрасно разбирается в истории религии и философии. И вот этот любознательный юноша бросил якорь в городе, имеющем один из крупнейших портов Российской Империи, обогнавшего Ригу и практически сравнявшегося с Санкт-Петербургом. По некоторым данным, обладая общительным характером, Эмилий Михайлович завел знакомства с офицерами пехотного юнкерского училища и с мелкими, но хорошо осведомленными служащими телеграфных станций и Черноморского морского пароходства. А это прямой доступ к информации о прибытии и убытии судов и их грузе. Нет сомнения, что эти данные оперативно отправлялись его хозяевам на острова. Нам удалось доверительно побеседовать с двумя телеграфистами, которые несмотря на почтенный возраст сохранили ясность ума и отменную память. Они свидетельствовали, что бывали дни, когда Эмилий Михайлович отправлял по пять-шесть телеграмм, адресуя в различные города Европы. А далее наш уважаемый полиглот старательно демонстрировал поведение человека, принявшего решение остаться в России навсегда: сдал экзамен на магистра в Санкт-Петербургском университете, его статьи печатались в столичных и Одесских газетах, женился. Однако, по данным полиции, господин Диллон как-то подозрительно часто находился поблизости от мест волнений студентов, стачек и иных проявлений массовых протестов.

На стол легли еще несколько фотографий, которые подтверждали слова господина полковника.

— Согласитесь, господа, что это скорее типично для профессионального папарацци, которого кормят быстрые ноги, зоркие глаза и чутьё на сенсацию, как-бы от неё не пованивало, а не для почтенного отца семейства. А теперь, позвольте совершить экскурс уже в будущее. Все мы еще со школы хорошо помним выражение «кровавое воскресенье», которое появилось в газетных публикациях подозрительно быстро, в тот же день девятого января. Авторство термина «Bloody Sunday» принадлежит именно Эмилию Михайловичу Диллону. А почему французский кинооператор Феликс Мегиш оказался в нужном месте в нужное время и снял заранее подготовленной и замаскированной камерой из окна «Отеля де Франс» на Морской улице, что возле Зимнего дворца некоторые эпизоды девятого января 1905 года? Вполне естественно, что в объектив камеры не попали выстрелы эсеровских боевиков одновременно в спины солдат и полицейских и в безоружных демонстрантов. Попало то, что должно было создать в Европе образ преступного кровавого царя Николая. И что бы завершить характеристику этого несомненно неординарного человека, прожившего много лет в Российской Империи, восхвалявшего её на словах, но делавшего всё, чтобы её уничтожить, приведу слова еще одного талантливого нашего теперь современника и такого же талантливого негодяя. Я имею в виду Сергея Юльевича Витте и его «Воспоминания»: «публицист Диллон — весьма порядочный и верный человек…». Я надеюсь, господа, что раз история России и мира пошли по иному сценарию, некоторые индивидуумы не должны дожить до написания мемуаров.

Это предложение никакого отторжения ни у меня, ни у Академика не вызвало.

— Кстати, насчет изменения хода событий, процесс явно ускорился. Если в прошлой реальности знакомство Эмиля Диллона с графом Толстым состоялось только в декабре 1890 года, то здесь и сейчас этот британский шпион вот уже десять месяцев во всю обхаживает Льва Николаевича и очень близко сошелся с его секретарём Чертковым. Идёт усиленная подготовка Владимира Григорьевича к роли второго Герцена и после провокации, чудом выжившая жертва убийц, направленных лично Императором Михаилом II… Нет, вы не ослышались. Михаил Николаевич. Вы-с именно и натравили своих головорезов, ибо желаете извести бастарда Цесаревича Александра Александровича. Да и в целом, вся история с взрывом в Зимнем Дворце дело ваших рук. Решили рискнуть, немножко пострадать и узурпировать престол. А чем чудовищнее ложь, тем… да я понял, что вы помните эту фразу и её автора. Этого допустить нельзя, ибо если первый Герцен, проснувшийся от выстрелов на Сенатской площади, сумел разбудить целую орду бомбистов и прочих террористов, то Герцен вариант номер два, при наличии неограниченного финансирования со стороны британцев, сумеет создать значительно больше проблем. А посему, коллеги-попаданцы, Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!

Египет. Александрия. Порт

3 апреля 1890 года

Граф Воронцов-Дашков

«Пять спокойных лет». Этот наказ Государей (Михаила Николаевича и Александра Михайловича для меня стал руководством к действию. Двадцать третьего февраля государи организовали прием для военных, куда были приглашены только самые значимые фигуры армии и флота. Светское мероприятие исключительно «для своих». И вот меня отзывает молодой государь и говорит мне:

— Илларион Иванович, на вас мы решили возложить важнейшую миссию. Но я хотел поговорить с вами не только об этом. Предлагаю пройти в кабинет и там немного посоветоваться.

— Не могу отказаться от столь любезного предложения, Ваше императорское величество. — отвечаю ему. Тем более, что сделано предложение было со всем вежеством, так чего уж там.

Когда мы вошли в довольно скромно обставленный кабинет (молодой государь, как и его батюшка, в последнее время в обстановке отдают предпочтение обычному минимализму[59]), Сандро предложил мне угоститься сигарами или напитками, я выбрал сигару, обрезал ее кончик и закурил. А вот Александр Михайлович налил себе лафиту, который красивым рубиновым цветом украсил скромную обстановку рабочего помещения. Это вино поставляли в Россию с виноградников Ротшильдов в районе Медока, одно из условий получения Россией кредита при царе Александре Втором. Стало самой массовой импортируемой продукцией виноградников в Россию в конце девятнадцатого века. Но надо отдать Александру должное –бокал он только пригубил, дав мне возможность спокойно и с наслаждением раскурить гаванскую сигару. Но вот кабинет достаточно задымлен, государь произнёс: