— Она согласилась! Свидание завтра в три часа пополудни! — И дружбан расплылся в довольной улыбке.

Она — это принцесса Черногорская, Стана Петрович-Негош. Ну да, именно ее я выбрал в качестве будущей супруги, правда. мне, как романтичному молодому человеку (как вы понимаете, в устах Академика то звучало как фигура юмора), захотелось сначала познакомиться с юной принцессой в неформальной обстановке.

^{(принцесса Анастасия — Станка Петрович-Негош)}

Н-да, обо всех остальных проблемах я подумаю потом…[25]

Москва. Кремль. Императорские покои

3 января 1890 года

Александр Михайлович Романов, император-соправитель Российской империи

— И как оно прошло?

Вопрос мичмана Крылова кажется несколько бестактным, если только не учитывать следующих нюансов: во-первых, он мой старый друг (ещё со времен Морского училища), во-вторых, вопрос касался моего свидания с черногорской принцессой, в-третьих, именно он его и организовал.

— Сложно, Лёша, сложно. Ты же знаешь, принцесса не просто девушка, ее с самого детства готовили к тому, что её брак — это вопрос, в первую очередь, династический. Сохранить инкогнито я и не надеялся, поэтому чуть ли не первым вопросом стала цель нашей встречи.

— И что ты? — мой друг вытащил из коробки сигару и закурил, наслаждаясь полученным эффектом.

— Лучшая стратегия — откровенность и правда. Я врезал ей правду-матку, сказал, что остановил свой выбор именно на ней, но мне хотелось бы немного пообщаться с ней в неформальной обстановке, прежде, чем начать переговоры о браке. Поскольку для меня имеет значение, что за человек будет рядом со мной. И на чужое мнение по этому вопросу я полагаться не собираюсь.

— И??? — Крылов был моим настоящим другом. Кроме того, суметь развести барышню на свидание вслепую не каждому дано. А Алёшка сумел. Умный и хитрый сукин сын! Если что, то сукин сны — это выражение восхищения[26]!

— Вот после этого удалось спокойно пообщаться, прогулялись, посидели в небольшом заведении, где сделали вид, что нас не узнали. Нас, это в первую очередь, меня. Станка пока ещё не звезда московского бомонда.

— Я так понимаю, что скоро всё измениться и черногорскую принцессу начнут узнавать на каждом углу. И всё-таки, почему ты выбрал именно её? — Выпустив аккуратное кольцо дыма поинтересовался Алексей.

— Во-первых, на мой вкус она самая красивая из сестёр. Во-вторых, как показал разговор, она достаточно умна и образованна. А ещё имеет характер, что тоже немаловажно. Я слышал, что отец имеет на неё какие-то планы, но, уверен, что эти планы изменяться. Тем более, что я уже дал приказ начать зондирование почвы. Хватит этих немецких принцесс, не надо нам и англичанок с их гемофилией! А крепкие здоровые и неглупые славянские барышни — это самое то…

— Неужели это все твои резоны? Не поверю! — ага, друг меня знает неплохо, точно, в моих расчётах всегда есть несколько слоёв.

— Ты прав, есть и другие резоны. Из всех «братских» славянских народов Балкан только черногорцы кажутся мне верным союзником России. Остальные думают только о том, как бы использовать нашу державу в своих целях: ввязать империю в войну с Турцией, а самим под шумок захапать территории прирасти земелькой, не приложив к этому никаких усилий. Пока в Болгарии царём Константин, есть шанс хорошо перетряхнуть этот Гордиев узел интересов и противоречий. И православные славянские народы мне кажется, лучше всего будет объединить именно под черногорской короной.

— А как мусульманские и католические регионы? — задал естественный вопрос мичман Крылов.

— Пока считаю, что католики окажутся под влиянием Вены, а мусульмане — Стамбула. Если ничего глобально не изменится.

Как говориться, оговорка по Фрейду. Я-то как раз рассчитываю, что ситуация вскоре станет кардинально другой. Мы с другом еще какое- о время поболтали на отвлеченные темы, любому человеку необходимо такое общение, вроде бы ни о чём, но душа и мысли в такое время отдыхают. Релакс, это необходимо для любого руководителя. И такой вид релакса намного лучше, нежели алкоголь или кокаин. Как только друг покинул меня, я смог вернуться к полученным сообщениям.

Конец девятнадцатого века — это время формирования колониальных империй. В первую очередь, это раздел Африки, которая долго оставалась белым независимым пятном на карте мира. Каждая страна хотела урвать себе кусок от Чёрного континента что нашло подтверждение на Берлинском конгрессе 1889 года. Там было принято решение, что любая из европейских стран может завладеть колониями в Африке, по принципу «берите сколько влезет» — что сумеете урвать, то и ваше. Надо сказать, что единственная страна, которая принимала участие в этом общеевропейском шабаше, но так и не обзавелась своими колониями на чёрном континенте была Россия.

Но карта колонизации Африки немного, но отличалась от той, что наличествовала в МОЕМ времени. В первую очередь, за счет двух изменений. Во-первых, Конго. Два года назад наш агент продал англичанам отчет об экспедиции в Конго, где говорилось о больших запасах серебра и золота, что нашли исследователи. Но на Конго претендовала Бельгия (часть этой страны колонизировала Франция, а вот вторую часть собирались под себя подмять соседи, мечтающие о колониях). И вот совершенно внезапно Леопольд II, который объявил Конго независимым государством, фактически, своим личным доменом, умирает, его единственный сын умер в далеком семьдесят восьмом, дочери уже были выданы замуж, а королем Бельгии стал племянник Леопольда, принц Альберт из Саксен-Кобург-Готской династии, тесно связанной с английской короной. Двенадцатилетний Альберт (а, фактически, регентский совет Бельгии) передал права на государство Конго британскому монарху Эдуарду VII. Официально Эта сделка была совершена за двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов в рассрочку[27], из которых выплачена была едва ли десятая часть. Но вот члены регентского совета обогатились на приличные счета у лондонских Ротшильдов. Однако, колонизация Конго шла у англичан сложно. Они действовали не менее жестоко, чем бельгийцы короля Леопольда, но у Британии было много колоний, и африканское Конго — всего лишь одно из них. Под этот шумок французы заняли несколько перспективных районов, которые граничили с их частью страны… и на этом остановились. И надо было всего лишь подлить масла в огонь, чтобы спровоцировать в этой «жаркой черной Африке, центральной ее части»[28] серьезный кризис, который мог перерасти в большую колониальную войну и конфликт между Британией и Францией.

Надо сказать, что в РИ противоречия между Парижем и Лондоном по поводу колониального раздела мира удалось к началу двадцатого века решить из-за все растущей угрозы усиления Германии, которую стали опасаться обе страны. Сейчас же ситуация не казалась настолько критической и имелась возможность втянуть этих конкурентов в военный конфликт. Только для этого надо чуток раскошелиться. Деньги — это инструмент, всего лишь инструмент и ничего более. Поэтому потраченные на взятки и необходимую агитацию суммы, если возникнет серьезный конфликт, окупятся сторицею.

Второе сообщение было еще более важным: Египет оставался независимым государством, а русский флот имел базу на Суэцком канале, в Порт-Саиде, Россия получала серьезные дивиденды с его эксплуатации. Британия этого никак простить не могла: выделенные на завоевание Египта средства оказались потраченными впустую, а колониальная империя наглов получила обидный щелчок по носу. И вот второе сообщение говорило о том, что готовится экспансия в Египет и передел акций канала в пользу англичан. Мол «это было наше, вертайте всё в зад». Надо сказать, что на Берлинском конгрессе Британия пыталась получить одобренный европейцами мандат на управление Египтом, который вообще-то считался независимым государством и никакая конференция юридически не имела права такую санкцию Лондону выписать. Но аглицких лордов это мало смущало, им нужен был повод навести СВОЙ порядок под пирамидами.