Но самой большой болью папы оказалась проблема России. Не самые удачные действия привели к неадекватной (по мнению первосвященника) реакции местной монархии. Против католической церкви в Польше была развернута программа ее фактического уничтожения, создавались условия (в первую очередь через механизм освобождения от налогов) для перехода местного населения в православие, а в самой Польше католическая церковь свелась к деятельности нескольких епископов-ренегатов, которые подчинились правительству и никакой связи, кроме духовной, с Римом не поддерживали. И то, весьма условнодуховной, в весьма возвышенном плане — мол, мы с вами, но молимся отдельно и встречаться не собираемся, мы сами по себе, вот так… Даже орден иезуитов в Польше вынужден был уйти в глубокое подполье, ибо отцы-иезуиты изгонялись из пределов государства Российского, или исчезали без следа.

Во время этой встречи папа и его верный кардинал как раз и собирались обсудить дальнейшие шаги в отношении России. Особенно это стало актуальным из-за возвращения к власти Михаила Николаевича Романова, который был целью многих заговоров. В которых не обошлось без разведки святого престола, да и Общество Иисуса приложилось к его увыкак оказалось, временному отстранению от власти. Но чтобы принять решение, сначала надо было собрать информацию о произошедшем, именно этим и занимались структуры под управлением государственного секретаря и первые данные уже поступили. Пора уже и определиться, что делать в этой ситуации, например, объявить, что не признают чудесного воскрешения Михаила и его как императора, но это может вызвать окончательное уничтожение даже вот таких чахлых структур католической церкви на польских землях. Опасно! Или же каяться, посыпать голову пеплом и идти на примирение? Но кому поручить такую архисложную миссию?

Папа Лев для разговора выбрал малый кабинет, который был обставлен совершенно не помпезно, тут всё выглядело более чем скромно. Печчи прекрасно знал, когда надо пустить пыль в глаза роскошью и богатством, а когда вся эта мишура мешает работе. В Риме было холодно, Его Святейшество в последнее время сильно мёрз, поэтому в кабинете было натоплено, на столике расположились легкие вина, ничего более существенного, дабы не отвлекать от важного разговора Закрыв створки дверей, секретарь стал на страже, предупрежденный, чтобы без приказа никто сюда не входил и не мешал беседе двух соратников.

Тревогу секретарь поднял через почти четыре часа. Было странным, что время уже было отойти ко сну, а папа так и не завершил совещаться, это было на Льва, придерживающегося режима дня, совершенно непохоже. Через час ожидания охрана всё-таки решилась очень осторожно войти в кабинет верховного понтифика Льва. Картина, которую они застали, вызвала остолбенение: папа и его кардинал сидели совершенно спокойно в креслах, на их розовощеких лицах застыли улыбки, рядом с ними стояли недопитые бокалы с вином, но оба они были мертвее мёртвого.

В Ватикане начался бардак: никто не сомневался, что произошедшее — убийство. Но как? Ни в вине, ни в воде, которая тоже была на столе, никаких следов яда не обнаружили. Вскрытие также не дало ответа на вопрос, каким образом скончались два самых важных иерарха католической церкви. Один из римских сыщиков, которого привлекли для расследования этого происшествия, высказал мысль, что тут наличествовало отравление угарным газом, но заслонки в печах были открыты, как могло так случиться, что два человека даже не почувствовали ударной дозы этого вещества, оставалось загадкой. В конце следствия и эту версию отмели.

А ровно через сорок дней в Сикстинской капелле были замурованы кардиналы, которым предстояло выбрать на конклаве нового папу. Согласно булле[44] папы Григория XV, выйти отсюда святые отцы смогут лишь тогда, когда выберут нового первосвященника Святой католической церкви. При этом подавать еду и питьё им будут только два раза в день через специальное окно, спустя три дня совещания рацион ограничится одним блюдом в день, а по истечении пяти– только хлебом и водой. В капелле не топили, опасаясь повторения отравления угарным газом, да и хотели таким образом ускорить избрание папы. Вот только вечером никто из кардиналов не прислал слугу за едой. Это было странно. Наутро тоже за пищей земной никто не явился. Кладку разобрали и обнаружили весь конклав в полном составе мёртвым. И тоже самое — розовые лица, странные улыбки на лицах. Таже участь постигла и слуг — всех до одного. И всё бы ничего, если бы в этот же день в Риме не проходило совещание Общества Иисуса, на котором собирались принять отставку генерала ордена Антонио Андерледи. Который взял на себя ответственность за те беды, которые постигли Святую церковь и собирался принять публично яд. И точно так же все высшие чины иезуитов были найдены. Как и кардиналы мертвыми.

В Риме заговорили о каре Божьей.

Наверное, рука Господа в этом чувствовалась, но не только. Не только.

Подмосковье. Хотьково. База воздухофлотского отряда №2.

16 января 1890 года

ЕИВ, соправитель Александр Михайлович

До торжественной встречи «воскресшего» императора, вернувшегося из плена агарянского[45] оставалось всего ничего. Подготовка шла полным ходом, а эти несколько дней превратились в череду бесконечных совещаний с самым различным составом, участников, кроме того, еще необходимо было совершить несколько стремительных поездок в столицу, воспользовавшись воздушным транспортом, благо, аэродромное поле, с легкими учебными этажерками располагалось тут же, в Хотьково. Кстати, по инициативе попаданцев территорию, на котором разместился УВО переименовали в в/ч «Школьное». Официально, сии изменения в сфере топонимики объяснялись тем, что в этой воинской части обучали будущих покорителей неба и обкатывали на практике всевозможные новинки. Но был и иной смысл. Во времена СССР так именовался поселок в Крыму, в котором находилась в/ч 14109, то бишь отдельный научно-измерительный пункт, сыгравший важнейшую роль в отечественной космической программе. Результаты челночной дипломатии, которой занимался я с активным участием графом Вороновым-Дашковым, принесли необходимые результаты. Подготовка к торжественному въезду императора в столицу шла строго по графику и все надлежащие меры безопасности были приняты, причем именно надлежащие, а не как в приснопамятной Олимпиаде-80 в Москве, когда из столицы удалили не только бомжей и проституток, но и всякую неблагонадежную, по мнению коммунистического руководства, интеллигенцию.

Но сегодня поутру состоялось совещание, по обсуждению путей движения государства Российского в светлое будущее. В сем мероприятии, кроме Михаила Николаевича и меня приняли участие военный министр Милютин, граф Воронцов-Дашков, как руководитель Священной дружины, преобразованной, фактически, в ЧВК, один из важнейших военных фигур, поддержавших меня в противостоянии с Николаем и его зарубежной кликой, генерал-фельдмаршал Скобелев, новый военно-морской министр, контр-адмирал Тыртов[46], новый начальник только что созданного Специального корпуса Российской империи, объединившим жандармский корпус, контрразведку и разведку Генерального штаба, еще один попаданец, полковник Полковников (представленный к генерал-майорским погонам и Георгию третьей степени за спасение государя), новый глава кабинета министров Вячеслав Константинович фон Плеве, новый министр иностранных дел, Николай Павлович Шишкин. Назначение последнего на эту должность состоялось благодаря его твердой позиции по сохранению равновесного состояния в отношениях с Францией и Германией, совместно с активным противостоянием английской дипломатии. Николай Павлович являлся противником как чрезмерного сближения с Германией, на чём настаивал его предшественник, Гирс, так и заключения «сердечного союза» с Парижем[47].