Утро раннее, Оленька еще почивать изволят. Вот и есть у меня пара минут на раздумья, а подумать для государя вещь обязательная, ибо голова ему не только для того, чтобы корону носить дадена, ею еще и мысли выдавать надо, а как их выдать, ежели их нет в наличии? Отец Иоанн рассказывал, как при сообщении о том, что государь жив и едет в Москву, супруга моя побледнела, и даже потеряла сознание. Вот и пришлось отцу Иоанну вытягивать Ольгу Фёдоровну с того света, а после проводить душеспасительную беседу с господами военными, режущими правду-матку в глаза и не имеющими никакого понятия о деликатности, вразумляя неразумное чадо цитатами из Святого Писания и из не менее знаменитых выражений, накопленных за века в великом и могучем русском языке. Сделать бы Иоанна из Кронштадта патриархом, да невместно, это раз, не по статусу, это два, он же не из белого монашества, да и не согласится он нести этот крест, ему своих обетов хватает. Но для подъема авторитета матушки-церкви это было бы выходом!

Докурив очередную пахитоску[41] (дай Бог, не последняя), я тяжело вздохнул и направился на решающую, очень тяжёлую, но неизбежную беседу с Патриархом. По предварительной договорённости, используя терминологию из будущего, встреча должна была пройти в формате два на два. А если конкретно, то я и Сандро представляли светскую власть, а Патриарх и протопресвитер Русской армии и флота олицетворяли православную церковь. И вот именно здесь и сейчас предстояло перейти от восторгов и салютов к прозе жизни. ИНо среди обширного списка неотложных и на первый взгляд неразрешимых вопросов, был один наиважнейший: легитимация моего возвращения к власти, тем более что церковь официально пока что считает меня мёртвым. Конечно, можно посоветоваться и по вопросу: что делать с Великим Князем Николаем Михайловичем, успевшим половиной филейной части усесться на трон Российской Империи. Я не провидец и не астролог, но скорее всего Его Святейшество ненавязчиво и с оговорками начнёт продвигать аналогию с царевичем Алексеем Петровичем, в общем два альтернативных варианта: «оглоушить канделябром аль подушкой задушить». Почему я так считаю? Так что, мне делишки наших «святых» отцов плохо известны, что ли? А их старейшина Феогност вообще склонен решать вопросы по принципу «нет человека, нету и проблемы». Сколько строптивых священнослужителей заканчивали свой путь в тайных монастырских тюрьмах?

В принципе, при иных обстоятельствах я не стал бы активно возражать, тем паче, что и Сандро намекнул насчёт возможной отправки старшего братца на поселение в Екатеринбург в недавно выстроенный дом на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. А на мой недоумённый вопрос по поводу сего выбора, последовал ответ: «понимаете, паПа, в сем строении есть обширный подвал, где можно провести фотографирование или иные действия, не привлекая внимания окрестных обывателей». Но видя, что я ничего не понял, он соизволил объяснить, что речь идёт о так называемом Ипатьевском доме. Теперь до меня наконец дошло, что имеет в виду мой сынуля. Юморист Хренов! Однако было одно обстоятельство, которое однозначно ставило крест на любом варианте физической ликвидации Николая. Моя любимая Оленька не перенесёт такой потери, но и спустить на тормозах, ни как невозможно. Оставался один вариант — постриг в монахи (по его личному горячему желанию) и отправка в надёжный монастырь под круглосуточный надзор компетентных товарищей, и вот здесь без согласия и содействия Патриарха обойтись невозможно. При встрече Ольга Фёдоровна сказала мне такую важную фразу: «пощади Бимбо». Мне ничего не оставалось, как только кивнуть, учитывая отношение к сыну Олечки. Да и не Пётр Великий я, рубить головы детям своим не намерен. Алешке голову не рубили? Так я о подданных своих — им Петруша головы оттяпывал на раз! Особенно стрельцам! И так, я в сопровождении изрядной свиты направился в здание штаба, причём военные и духовные лица разделились на две группы. По пути, я успел переговорить с Военным министром и предупредить возможные обиды и недопонимания.

— Дмитрий Алексеевич, прошу понять меня правильна, но сперва мне с сыном, придётся провести в некотором роде семейный разговор со святыми отцами. Ибо от его результатов, во многом зависит диспозиция наших дальнейших действий. Будем считать сию беседу особой разновидностью исповеди. Поверьте, я никогда не забуду, что именно вы возглавили команду боевых генералов и офицеров, спасших Империю от ужасов гражданской войны, и спутали все карты нашим заклятым ближним и заморским соседям. Еще раз прошу меня простить, но боюсь, что его Святейшество может счесть ваше присутствие, как и графа Воронцова- Дашкова за попытку надавить на него. А потом собираемся на военный совет, на котором присутствие вас и Иллариона Ивановича не просто желательно, но обязательно.

Наконец все условности были соблюдены и толстые дубовые двери, подвешенные на хорошо смазанных петлях, захлопнулись, на время отрезав четверо мужчин, на которых лежало бремя власти светской и духовной, от окружающего мира. И вот мы сидим за одним столом, напротив меня разместился патриарх, а визави Сандро был протопресвитер военного и морского духовенства, отец Александр. Молчание несколько затянулось, ибо не я ни его святейшество не могли подобрать слова, с которых приличествовало начинать сей непростой разговор. Не знаю почему, но в моей голове крутилась фраза из прочитанной когда-то альтернативки, в которой главный герой охарактеризовал аналогичную ситуацию вот этими словами: я знаю, что он знает, что я знаю…. Первым не выдержал патриарх и пробормотав что-то про себя, скорее всего цитату из святого писания, а может быть из устного народного фольклора, сделал конструктивное предложение:

— Государь, давай поступим так. Я расскажу, что знаю доподлинно и о чём лишь догадываюсь, а затем ты меня поправишь и дополнишь.

Далее, он немного откашлялся и негромко, но хорошо поставленным голосам начал говорить, чётко, лаконично излагая факты, имена, события. Буквально через минуту, мой скептицизм, сдобренный толикой иронии, сменился удивлением и уважением к его святейшеству, а также появилось желание узнать, кто у святых отцов отвечает за разведку и контрразведку. Очень быстро он вычислил «кто виноват» и даже подсказал возможный вариант решения вопроса: «что делать». Ни на что не намекая, патриарх и присоединившейся к нему протопресвитер военного и морского духовенства Желобовский напомнили, как в аналогичной ситуации действовал когда-то мой великий предок Император Пётр Алексеевич. Кстати, именно на этом этапе разговора у Сандро разгорелись глаза, и он всем своим видом показывал полное неодобрение сего варианта решения проблемы. И теперь эта пара священнослужителей ожидала, что ответствует государь на их коллективный призыв.

Меня просто взбесило то, что святые отцы выставляют виновником всего моего сына и заговорщиков, а сами вроде бы и не причём. Но данные расследования, проведенного службами безопасности показали, что архиепископ Санкт-Петербургский в заговоре был замазан по самые уши и принимал в нём живейшее участие. Без его «активной жизненной позиции» вряд ли получилось похоронить государя практически на второй день после смерти, не проведя приличествующих статусу обрядов, не дождавшись появление членов семьи! Это ли не прямое участие в заговоре? Не убедиться, кто лежит в гробу? Ладно, митрополит Исидор стар, почти девяносто лет, но его ближайшее окружение имело слишком интимные связи с представителем англиканской церкви в Санкт-Петербурге. В своё время пресвитер этой церкви был удалён из тогда еще столицы из-за слишком активного участия в шпионских делах. Но община англиканская, состоящая из купцов, учителей, мастеровых и прочая… осталась. Как и остался молитвенный дом. А то, что именно через эту общину и английский клуб распространялись щупальца невидимого влияния островного государства на нашу империю, совершенно ясно не только любому жандарму, но и рядовому обывателю.