Но таких овец, в нашей отаре пока не было, да и участок дороги после Вологды и до Архангельска проходит обкатку и регулярного пассажирского сообщения там еще нет. Проходят лишь составы, имеющие статус «специальных». Как раз один из таких можно собрать в Архангельске, правда, требуется для этого передать туда блиндированный вагон — в котором и будет ехать Михаил. Сандро посмотрел справку — в резерве Министерства путей сообщения числился только один вагон такого типа с припиской «штабной», тем лучше, иметь в вагоне еще и узел связи делу не повредит. При формировании подобных поездов исходили из принципа, что они будут передвигаться по сложной с точки зрения природных условий территории и потенциальной возможности атаки со стороны диверсионных групп противника. В своё время, во время регулярно проводимых мозговых штурмов, мы постарались вспомнить, переработать и переложить на бумагу полезный опыт англо-бурских войн, а также той кровавой междоусобицы, которая бушевала на просторах бывшей Российской Империи на протяжении почти пяти лет. В результате получилась неплохая конструкция, которая хотя и уступала по защищённости и комфорту поездам иудушки Троцкого или товарища Ким Чен Ына, но для конца века девятнадцатого это было более чем достаточно. Причем в зависимости от комплектации, эти спецсоставы делились условно на два ранга, которые, используя терминологию будущего можно именовать: бюджетный и люксовый вариант. Но отличия были скорее количественные, чем качественные. И пассажирские и грузовые вагоны выдерживали обстрел из винтовок с любой дистанции, а разработанный разборной каркас и заранее подготовленные размеченные листы брони, позволяли при наличии крана, достаточно быстро заблиндировать паровоз. Кроме того, в одном из грузовых вагонов постоянно находился запас толстых канатов, дабы в полевых условиях оперативно защитить будку машиниста и тендер.

Сандро, встряхнул головой и выругался про себя, а точнее в свой адрес. Воспоминания опять отвлекли от решения задачи про поезд. Ладно, вернёмся к расчётам. Как беспощадно и жестоко тянется время! Внезапно Бодо застрекотал. Я заставил себя сделать несколько вдохов и выдохов, застегнул китель на все пуговицы и вооружившись ножницами аккуратно отрезал ленту с сообщением. Привычно взялся за расшифровку, в итоге стало ясно, что Полковников ратует за возвращение поездом из-за технических неполадок на «Опыте». Ну что же, и такой «Опыт» — это приобретение опыта в воздухоплавании!

Где-то в Подмосковье

3 января 1890 года

Шестерёнки административного аппарата Главного морского штаба пришли в движение и на утро третьего января мой небольшой поезд был готов отправиться в путь, имея пунктом назначения станцию Хотьково. Безусловно, командир вышеупомянутого УВО капитана второго ранга Д. Г. Иванова — Четвёртого поставили в известность о визите, ибо я взял за правило не злоупотреблять неожиданными кавалерийскими налётами, да и назначение Дмитрия Георгиевича на эту должность состоялось не без моей протекции. Вы скажите использование служебного положения в личных целях? Таки да, а что⁈ Я может быть деспот, самодур и узурпатор, как минимум во втором колене, доходили до меня отголоски подобных сплетен, но в тупости, пока ещё никто не обвинил. Всевышний щедро одарил Дмитрия Георгиевича талантами, более того, он соединил в одном человеке командирскую и техническую жилки в единое целое. Но затем, видимо решил, что перестарался и компенсировал сии достоинства одним небольшим недостатком. Правда, сей пустячок, можно сказать — безделица, был способен обнулить все достоинства и загубить карьеру, как говорится на корню. Не любил господин Иванов- Четвёртый разводить политесы и резал правду-матку, не взирая на чины и звания. А если прибавить к этому несколько не типичное для морского офицера, увлечение фехтованием и стрельбой, то его карьера не имела никаких шансов на благоприятное развитие. Для меня же, такие неудобные люди на вес золота, главное использовать их на нужном месте.

Вот и сегодня Дмитрий Георгиевич оправдал моё высокое доверие. Никто не выстраивал ёлки, сосны и прочие берёзы в одну шеренгу, не посыпал землю мелом или по примеру корнета Терещенко — сахаром. Его подчинённые занимались делом, то бишь, учились военному делу настоящим образом. Безусловно, командный состав УВО встретил меня и графа Воронцова-Дашкова на плацу и там же выстроился почётный караул из числа морских пехотинцев. После рапорта, слов приветствия, я поблагодарил морпехов, часть которых знал ещё со времен морского похода, а далее доверительно обратился к кавторангу Иванову — Четвёртому:

— Дмитрий Георгиевич, нам необходимо обсудить несколько важных вопросов. Где нам буде удобно это сделать?

— Ваше им… кавторанг среагировал на моё молчаливое неодобрение и быстро исправился, — Александр Михайлович, рядом с моим кабинетом есть небольшая, но удобная комната без иллюминаторов. Думаю, что для переговоров она вполне подойдёт, да и ваша охрана сможет разместиться поблизости. Через полчаса, отдав дань гостеприимству и согревшись с дороги горячим чаем с традиционно любимым москвичами вареньем, я приступил к важнейшему разговору.

— И так, господа, я хочу сообщить вам информацию, имеющую наиважнейшее государственное значение. На территории сей воинской части необходимо выделить помещение для размещения одной высокопоставленной особы, коя прибудет на станцию завтра, ориентировочно к 13.00. Дмитрий Георгиевич, вам следует озаботится подготовкой санитарной части для проведение медицинского осмотра и караула из числа морпехов для внешнего периметра охраны. Что касаемо личной охраны, то её обеспечат мои люди и специалисты графа. Транспорт мы привезли с собой — две блиндированные кареты, в связи с глубокими снегами они поставлены на полозья. Вопросы есть?

Кавторанг Иванов-Четвёртый отрицательно покачал головой, а вот граф вздрогнул и не отрывая глаз от моего лица спросил:

— Александр Михайлович, неужели слухи оказались правдой? Все говорят о предсказании Иоанна Кронштадтского? Так Император, действительно жив⁈

— Дорогой Илларион Иванович, какое может быть предсказание Иоанна Кронштадтского, если он в день покушения на государя принял обет молчания и слова не произнёс? Что за нелепости? Не было никаких предсказаний! А вот чисто оперативными мероприятиями удалось установить, что государь выжил, хотя и получил тяжёлое ранение. И находился в плену у наших «добрейших союзников» англичан.

Граф и кавторанг сидели, как будто швабру проглотили, боясь произнести не то, что слово, а звук издать наружу.

— Учитывая те страшные испытания, через которые прошел мой отец и условия его заточения, мы не можем сразу везти его Москву и явить перед подданными. По самым оптимистическим прогнозам, потребуется не менее двух недель лечения и реабилитации под неусыпным наблюдением врачей. Я вижу, Илларион Иванович, что у вас возникли некоторые сомнения…

При этих словах, граф вскочил и набрал воздуха, собираясь выдать возмущённую тираду. Но я, также поднялся и не повышая голоса, чётко, раздельно отчеканил:

— Но проверки проведены, государя опознал его лейб-лекарь, а наша встреча окончательно расставит всё на свои места. Надеюсь того, что вы будете в числе встречающих, для вас окажется достаточно?

Мы еще несколько секунд вели безмолвную дуэль, используя вместо клинков, свои взгляды. Обстановку полностью разрядил кавторанг Иванов-Четвёртый. Он относился к той категории офицеров, которые были искренне преданы Михаилу Николаевичу, полностью его поддерживали и гордились прозвищем «михайловцы», которое в последние годы стало популярным в армии на флоте и, в некотором роде на небесах. То бишь среди покорителей воздушного океана. На правах полновластного хозяина кабинета, да и всей воинской части в целом, Дмитрий Георгиевич встал и направился к сейфу, из которого извлёк не секретные бумаги, а бутылку коньяка и три серебряных стаканчика. По-прежнему молча, он вернулся к столу и наполнил их до самого края ароматным напитком. И лишь тогда произнёс краткий тост: за здравие Государя Михаила Николаевича! Мы дружно поддержали сей призыв и осушили стаканчики до последней капли. А далее, разговор принял более конструктивный и спокойный характер. В частности, графу после встречи Императора, предстояло убыть на Кавказ в посёлок Чакви, где в усадьбе, принадлежащей отцу поблизости от побережья Чёрного моря, находилась Императрица Ольга Фёдоровна.