В комнате царила атмосфера ужаса. Антонио любил хорошую вендетту, и ему нравилось планировать идеальное возмездие. Он был именно тем злобным монстром, который умрет с улыбкой, зная, что испортил жизнь всем остальным. Мне не за что было ухватиться, кроме руки брата на моем плече и желания блевануть прямо на стол отца. Ладонь, которую я прижимала к животу, ощущалась как якорь. Мне хотелось кричать и бушевать. Я хотела убить его, но Антонио уже ожидал этого. Я не могла позволить себе быть эмоциональной. Мне нужно было думать о другом. О новом смысле жизни.

Я потеряю Николая, он будет думать, что я умерла. Сам этот факт был таким болезненным, что становилось трудно дышать. Но я не сомневалась в своем отце. Он был жесток и мстителен, и теперь нацелился на меня.

— Скажи мне, что ты согласна, София, или мы не придем к взаимопониманию, – начал он.

— Я согласна. – Слова вырвались у меня прежде, чем я успела всё обдумать. Смогу ли я жить, никогда больше не заговорив с Николаем? Это казалось совершенно невозможным, и все же его жизнь висела на волоске – его жизнь и жизнь его ребенка. Нашего ребенка. Прижав руку к животу, где рос крошечный сгусток клеток, часть его и меня, я поняла, что у меня нет выбора. — Я сделаю то, что должна.

Сейчас

— Мама? – из коридора до меня донесся голос Лео.

Я совершала свой ежевечерний обход – бродила по дому, запирала все двери, подбирала случайные носки и игрушки и возвращала их на законные места. В наши дни я ценила неторопливость и предсказуемость. В механических привычках было что-то успокаивающее.

— Да? – я просунула голову в его комнату. — Ты должен уже спать, – напомнила ему.

Он уже сходил в ванную и почистил зубы; я даже рассказала нашу историю.

— Я только что понял, что мы не сделали доклад о прочитанной книге. Его нужно сдать завтра. – Между бровями Лео появилась маленькая морщинка беспокойства.

— Все в порядке. Твой учитель знает, что ты сегодня был у врача.

— Может, мы успеем сделать его утром? – задумался Лео.

То, что другие дети воспринимали как должное или терпеть не могли, например, домашнюю работу, Лео любил. Это помогало ему чувствовать себя нормальным, таким же, как все остальные.

Я села на край кровати и погладила его шелковистые волосы.

— Может быть. Посмотрим, будет ли у нас время. А теперь пора выключать свет.

— Ладно. Выключи свет и включи звезды, – произнес Лео свою любимую фразу, кутаясь в одеяло.

Я так и сделала, после чего посмотрела вверх. Почти сразу потолок осветился звездами. Они не были похожи на те, что остались пришитыми к моим шторам в Каса Нера, и не имели ничего общего с настоящими, из одинокого детства его отца. Это ночное небо принадлежало Лео, и я готова была на всё, чтобы он прожил лучшую жизнь, чем была у его родителей. Жизнь с выбором.

Я легла рядом с ним и обняла его. Мне нужно было закончить уборку и пойти в свою комнату. Я должна была спланировать визиты в больницу и ближайшие несколько недель. Необходимо было провести множество тестов, чтобы определить, подходит ли этот донор на самом деле. Для этого Лео должен был остаться в больнице на какое-то время. Он чувствовал себя более чем комфортно с персоналом больницы Святой Марии. Лео ходил туда три раза в неделю на диализ уже много лет. Я не могла позволить себе слишком часто отлучаться с работы. Во время операции и восстановления я планировала остаться рядом, но позже я могла рассчитывать на помощь Кьяры и Анджело. Мои мысли вихрем проносились в голове, пока я обдумывала расписание и невыполнимую задачу – выживание в неполной семье с очень больным ребенком. Завтра у меня были уроки. А в выходные нужно было устроить Лео в больницу и отвезти этот чертов портрет в дом Эдварда Слоана.

Я закрыла глаза, внезапно почувствовав невыносимую усталость. На сегодня я позволила сну унести себя. Завтра я придумаю, как все организовать. Я всегда так делала.

В конце концов, как однажды сказал мне один очень дорогой человек, лучше умереть, чем ничего не делать.

Глава 7

Николай

Дни после убийства Боба, бухгалтера прошли как в тумане. Я потерял счет количеству людей, которых изувечил, прокладывая себе кровавый путь через ряды Де Санктисов, в попытке добраться до Ренато или Антонио. В конце концов мне помог Ронан Блэк, адвокат самого дьявола. В моем новом блестящем мобильном телефоне была банковская информация о единовременном платеже, сделанном из подставной фирмы, принадлежащей Ренато Де Санктису. Перевод был на имя известного поддельщика за новый комплект документов, удостоверяющих личность.

Сейчас, три дня спустя, стоя с лопатой в руке под беззвездным небом Нью-Джерси, я был близок к разгадке. Я должен был знать точно. Я не мог больше оставаться в неведении ни секунды.

— Дерьмо. Это не то, о чем я думал, когда мы ехали, – пробормотал Брэн. Он стоял в яме, которую мы копали при лунном свете. Опираясь на лопату, мой друг вздохнул. — Я все еще считаю, что лучше использовать экскаватор.

— Нет, он наделает много шума, и, кроме того, мы не знаем, насколько глубоко копать. Экскаватор можем захватить слишком много.

Брэн вытер ладонью вспотевший лоб.

— Ты же понимаешь, что это полный пиздец? Даже для тебя раскапывать могилу своей бывшей девушки – это жутко.

— Она не была моей девушкой.

Не существовало правильного слова, чтобы описать, кем мы были.

— От этого только хуже. И теперь в память о ней ты напрашиваешься на смерть. Ты хочешь обрушить на свою голову весь гнев семьи Де Санктис?

— Они ни черта не могут сделать. Антонио не рискнет злить Кирилла, если только повод не будет серьезным.

— Я бы сказал, что уложить половину его людей - это серьезно.

— Я еще не успел определить ту степень урона, который собираюсь им нанести. Я только разогреваюсь. Это просто отвлекающий маневр перед главным событием.

Я снова стал копать. Чем ниже мы опускались, тем тверже была почва, и это вызывало сильную боль в руках. Я приветствовал эту боль. Она помогала мне оставаться в сознании. Постоянное ощущение, что я нахожусь во сне, преследовало меня с тех пор, как я убил бухгалтера.

— Просто отвлекающий маневр? – Брэн фыркнул, в его голосе прозвучало недоверие.

Он слишком хорошо меня знал. Это был отвлекающий маневр, если только она не окажется действительно живой. В противном случае всё изменится.

— Обожаю напрягать спину ради отвлечения, – пробормотал он.

— Меньше жалуйся, больше копай.

Мы работали в тишине. Шум в моей голове превратился в приглушенный рев. За последние несколько дней моя жажда крови была полностью утолена, но, с тех пор как размоталась эта нить интриги, ничто не могло ослабить мою потребность ломать кости и причинять боль. Я был нетерпелив, полон темной, извращенной энергии, которую некуда было девать. Как тигр в клетке, хлещущий хвостом и пылающий от злобы, я, черт возьми, не мог дождаться разгадки этой тайны.

Тяжелый удар прервал мои мысли.

Вот оно.

Мы быстро раскопали остальную часть гроба.

— Мужик, я ничего не понимаю. Если она на самом деле не умерла, зачем закапывать пустой гроб? Это не имеет смысла.

— Я загляну внутрь, и никакие твои слова меня не остановят. Вот, помоги мне открыть его.

Схватив два лома, которые я принес с собой, я бросил один Брэну, а сам встал у одного конца длинного деревянного ящика. Брэн поморщился, но поймал тяжелый металлический прут и перешел на другой конец гроба.

— На счет три. Раз, два, три, – процедил я, опираясь на лом.

Мы оба надавили, и через секунду один край со скрипом приоткрылся. Брэн отступил назад, зажимая рот и нос рукой.

— Оно воняет? Я не хочу это нюхать.

Я подошел к щели и ногой раздвинул ее шире. Сердце билось так сильно, что я не мог дышать. Странная нереальность последних дней лопнула, как перезрелый пузырь, когда я заглянул внутрь.