Тощий тоже рассматривал марки, но видно было, что они его почти не занимают. Немного помолчав, он сказал:

— Дома тебя, наверное, бабушка заждалась?

— Тетя. Ты с ней не разговаривал?

— Да. Она сказала, что ты очень^; хороший, очень ей помогаешь и что даже сам готовишь.

— Я?!

— Угу.

Смех, да и только! Вот уж неправда! Один-единственный раз по просьбе тети Вали он вскипятил молоко, и то оно убежало.

— Она еще сказала, что ты — ее единственная опора в жизни.

Тут уж не до смеха. От изумления Тони едва смог вымолвить:

— Опора? Я? Она так сказала?

По дороге домой он все еще размышлял над этим. И что это тетя Вали выдумала? Смешно! Даже не смешно, а досадно.

Они сидели и пили чай, когда Тони вошел в комнату. В центре — толстая тетя Мили, которая во весь голос разглагольствовала. И говорили наверняка о нем. Иначе почему они так сразу замолчали? А тетя Вири глядела так, будто своими глазами видела, как он однажды дал пинка Мерседес.

Тони хотел, как видно, швырнуть портфель, но отчего-то передумал и вежливо поздоровался, осторожно поставил его на письменный стол, а пальто повесил на вешалку.

— Тоник, — спросила его тетя Вали, — не хочешь ли выпить с нами чашку чая?

— Почему бы и нет? С удовольствием. Я немного продрог.

Он чинно уселся и, обращаясь к тете Вири, спросил:

— Как поживает Мерседес? Все ли в порядке?

Она немного помолчала, словно взвешивая, стоит ли отвечать. Может, Тони над ней просто издевается? Но вид у него был такой невинный, что тетя Вири ответила:

— Спасибо, все нормально.

— Ну вот, пожалуйста, — произнесла тетя Мили. — Вот, пожалуйста… — И она повернулась сначала налево, а потом направо, как фокусник в цирке, удачно продемонстрировавший номер.

Тетя Вали сидела на диване и вязала. У нее всегда было какое-нибудь вязание. Свяжет что-нибудь новое, тут же распускает старое и снова за работу. И так все время, да еще успевает читать, слушать музыку по радио и даже, Оторвавшись на минуту, спросить: «Ты готовишь уроки, Тони?»

Вопрос явно лишний, так как в течение целой недели Тони прилежно занимался, и потому вызывает такое раздражение. Особенно тон вопроса и то, что тетя Вали задает его именно тогда, когда он мучается с задачкой по математике. Правда, теперь ему стало легче решать, чем раньше, но все же один пример никак не получается: «x» в сплошном тумане, ответ не сходится. Тони сидел, перелистывая тетрадь, и вот перед ним снова возник замок, и грустный голос произнес:

— Как давно ты не был у нас, Энтони! Мы не видели тебя целую неделю!

— Неужели неделю?.. Я был очень занят, Джизель.

— А не сыграть ли нам партию в шахматы, — предложил Рик. — Как тебе нравится эта шахматная доска?

Тони посмотрел на роскошную шахматную доску.

— У нас с Тощим самая обыкновенная.

У Джизель дрогнули ресницы.

— Ты играешь с Тощим? Но ты же говорил, что он зануда.

— Да нет, он оказался хорошим парнем. Я ошибался, и здорово.

Они расставили фигуры. Выяснилось, что Рик — опасный соперник. Вначале конь Тони, а потом ферзь попали под угрозу, и Тони пришлось внимательно следить за игрой. Джизель тем временем задавала все новые вопросы:

— Где ты был позавчера и вчера? Теперь ты, конечно, все время проводишь с этим Тощим?..

— Да, мы часто бываем вместе, — сказал Тони, — знаешь, он тоже собирает марки, как и я. У нас в классе никто больше не собирает, и мы с ним можем меняться. Еще мы вместе ходили к дядюшке Копасу и на берег Дуная, бросали камни, у кого дольше над водой продержится. А потом перебрались на валун, который торчит из воды.

За разговором он чуть было не прозевал собственного ферзя, и Рик воскликнул, обращаясь к сестре:

— Не мешай, пожалуйста, Джизель!

— Не буду, — произнесла та с готовностью, но спустя минуту вновь спросила: — Значит, ты теперь все время ходишь с ним, с этим Тощим?

Тони и сам удивился: а ведь верно, теперь они всюду бывают вместе.

— Да, — проговорил он, — мы подружились, знаешь…

Глаза Джизель потемнели.

— Но как же так? До этого с тобой никто не дружил, а сейчас вот так, вдруг?

— Да, — ответил Тони, — именно вдруг.

В огромном гулком зале слова долго носились в воздухе. Они пробудили в Тони смелость, уверенность, он быстрее стал рассчитывать ходы, положение на шахматной доске сразу изменилось.

— Ну и ну, — воскликнул Рик, — ты зажал меня в клещи!

Тони сосредоточил на игре все свое внимание. Еще несколько ходов — и противник получил мат.

Рик покачал головой и улыбнулся. Он не сердился, наоборот, с радостью поздравил своего соперника:

— Тони, ты на все руки мастер. Ол-райт! — Рик встал. — Сейчас мне надо покинуть вас. Я должен подготовиться к ужину, почистить фрак. Ты поужинаешь вместе с нами? Знаешь, что будет на ужин? Повар готовит индейку и сладкий шоколадный пудинг.

Однако Тони не остался. Он объяснил, что его очень ждут дома, и вежливо поблагодарил хозяев за приглашение.

Джизель пошла проводить его до ворот.

Было темно, луна скрылась за тучами, от ветра качались и скрипели деревья в парке.

— Я боюсь, — прошептала Джизель. — Лорд Филипп затаил злобу против тебя. А вдруг сейчас он подстерегает нас? В такую безлунную ночь он может затаиться за каждым кустом.

— А я его не боюсь, — сказал Тони.

— А если он вдруг нападет на тебя?

— Я его поколочу. Если надо будет бороться — захват, бросок, и он летит через меня…

Джизель смотрела на Тони во все глаза, полные восторга и восхищения.

— Энтони, ты никогда не боишься?..

Тетя Вали встала с дивана, включила телевизор. Показывали фильм, детектив.

Надо посмотреть, а математику завтра утром объяснит Тощий. Он все расскажет за несколько секунд. Они теперь с полуслова понимают друг друга, о чем бы ни шла речь. И то дело с подвалом Тощий тоже понял, хотя не очень-то просто было объяснить.

До чего же отвратительное место подвал! Такая темень, и все время кажется, что там кто-то шевелится, а ведь знаешь, что просто навален всякий хлам: железяки, бутылки, старые кастрюли, тазы, кафельные плитки. Трижды Тони открывал эту проклятую дверь, но тут же захлопывал ее, закрывал на ключ и убегал сломя голову — так ему становилось не по себе.

Он даже вспотел, пока рассказал это Тощему.

Ну и что ты так переживаешь? — спросил его Тощий. — Это с каждым случается. В прошлую весну я никак не мог перепрыгнуть через канаву. Она и не такой уж широкой была. Все ребята перепрыгнули, а я стоял и все думал: сейчас, ну сейчас… В конце концов с большим трудом… Но и до этого! Ужасно было. Когда мы пойдем в подвал Тихамира?

Тони почесал затылок.

— А что, если там опять кто-нибудь шевелится?

— Пусть шевелится. Мы же будем вдвоем!

— Вдвоем — это, конечно, совсем другое дело!

Детектив шел своим чередом, тетя Вали периодически вздрагивала, чувствовалось, что она переживает. А история между тем была весьма простая, да еще режиссер убирал все препятствия на пути героя. Фильм есть фильм! Вот подвал — это действительность. И железная дверь так странно скрипит.

Она устрашающе скрипела и тогда, когда они открывали ее вдвоем с Тощим. Потом установилась тишина, такая глубокая, и вдруг прозвучал страшный скрежет. Будто внезапно ударили по струнам — и снова тишина. Потом спять: чирр-черр… Они направили туда свет фонарика — ничего, одни бутылки.

— Ты что смеешься? — спросила тетя Вали удивленно. — В этом детективе нет ничего смешного.

В этом нет. Но в подвале было над чем посмеяться. Кто бы мог подумать, что это Мерседес пряталась там среди бутылок! Замечательная кошка тети Вири, которая никогда не бродяжничает. Хитра, что и говорить! Здорово сумела спрятаться. Очень не скоро луч фонарика осветил ее полосатую шкурку. Она фырчала, изогнув спину, на старой печке в самом дальнем углу подвала. Если бы она не вспрыгнула туда на одно мгновение, возможно, они бы никогда ее не нашли. Оттуда она через щель хотела улизнуть наружу…