Ну что я мог сказать? Пуговица деревянная, три дырочки, над верхней дырочкой скол из-за сучка, две полоски. Годовые кольца.

– Я видел механизм, – вспоминал я то, что видел ещё на земле. – В нём сидит человек, он как фургон, но сверху доски такие, они крутятся. Два... механизма, и один пускал огненные струи в другой.

– Ну ты дикий... Это же вертолёт. Они с помощью ветра в воздух поднимаются, я видел место, где их выращивают.

– Что, прямо выращивают? – не удержался я от сарказма, впрочем, совершенно незаслуженно незамеченного.

– Это такое поле огромное, там их сотня, наверное. Люди такие мелкие, что-то носят, кормят, чистят.

– А я видел Серый город с площадью, – влез тот, что видел Серый город.

– Да кто его не видел?

Ну, например, я, подумал я.

– Скучный мир. Там, кроме как собственно города, и ничего нет, туман сплошной. Вон у новичка и то... ну немного, но живее. Там люди такую дичь творят.

– Ну, допустим, не дичь, – вновь заговорил видевший Серый город. – Это мир экспериментаторов, видел у них город, в котором жили все жители, а остальной мир отдали механизмам – вот это я понимаю.

– Понимает он, – сказал желающий увидеть красного дракона.

Я уже клевал носом и не улавливал всю суть разговора, так, местами:

– Я хотел увидеть зарождение солнца, но увидел только пустоту.

– Мой учитель сказал мне настроиться на красного дракона, смотреть в точку горизонта и... Но я видел только огонь.

– Вот, красный дракон в огне и живёт.

– Это я знаю и так, и уж точно смогу отличить огонь от красного дракона.

– Ты видел красного дракона?

– Нет, конечно. Чего бы я сюда шёл? Дракона смотреть.

– А что тогда говоришь, что отличишь?

– А ты сам видел?

– Нет.

– Ну и…

– Ну и что?

Короче, я всё-таки уснул. Эти крайне нетипичные болтливые местные... болтали всю ночь – о красных драконах, о мирах, где одни механизмы, о мире, где жизнь возможна только под землёй, ибо солнце сжигает любого, посмевшего на него посмотреть, и как они смотрели на это солнце и им было жарко...

А на утро они пошли обратно. Один – за своим красным драконом, второй... тоже, чтобы рассказать первому, как этот красный дракон выглядит, третий – за парящим в воздухе домом, вроде как дирижабль, четвёртый – у него дом-логово с той стороны, а пятый – смотрел на них и удивлялся... И это был не я, я был шестым. А вот пятый, не сказавший ни слова, смотрел и слушал своих спутников... и удивлялся, и радовался, и огорчался вместе с ними. Занятный человек, и это его пуговка маячила передо мной.

Увидеть новые миры – очень... заманчиво, но у меня и так хватает впечатлений, и последнее из них – это Озеро слёз. Озеро, показывающее другие миры, при этом оно само, как... другой мир. Ни разу и ни в одном мире не видел ничего подобного.

И если я захочу когда-нибудь кому-нибудь рассказать о чём-то... невообразимо невозможном и красивом, я расскажу об Озере слёз.

Воистину, если живёшь у моря, то плаваешь в бассейне... Люди и миры разные, а люди и миры одинаковые.

– Заходи, шаман, – пригласил меня шаман из седьмого логова и первого после Озера слёз.

– Приветствую... шаман, – сказал я и сел на предложенную беседу.

– Ты, видимо, прошёл дорогой Озера слёз, так ли это? – Шаман налил мне чаю в пиалу.

До этого мы славно отобедали, а ещё я почти впервые разглядел тварь – полулошадь. Лошадь, она и есть лошадь, только морда – пасть с клыками и открывается широко, шкура – то ли чешуя, то ли шерсть – я, надо сказать, особо близко не подходил, да и не предлагали. Ноги... лапы… пальцы с копытами. Когда сжатые в кулак – копыта, разжала – почти человеческие, что передние, что задние. А ещё взгляд, словно так и думает, что бы откусить...

– Да, не далее как позавчера и вошли, и вышли.

– Расскажи, каково оно – пройти дорогой тысячи миров.

– Прости, шаман. – У этого шамана так же не было имени, их довольно много, шаманов без имени, я бы сказал, большинство. – Я видел только озеро.

– Ты странный шаман, – сказал тот то ли с удивлением, то ли с уважением... – Идти к озеру, чтобы увидеть озеро.

– А ты, когда наливаешь чай, хочешь... воду?

– То-то… и оно... что оно... Уф, мой учитель и мой ученик ходили к озеру. Учитель не вернулся, а ученик подался в караванщики. Озеро меняет людей.

– Я бы сказал, озеро показывает то, что ты хочешь.

– И...

– Что?

– И скажи, что оно врёт!

– Озеро?

– Видение.

– Только, если ты врёшь сам себе, то и увидишь ложь.

– Ложь... слово... такое резкое. Что ты знаешь о лжи?

– Ложь – моё второе имя, – пошутил я, хотя тут же понял, что нет. Ага, а первое – лень, лень и ложь.

– Ты странный шаман, прости, я не многих видел, да и не стремился... не стремился расширить мир. Мне хватает изучения того, что вокруг меня.

– Почему же беседуешь со мной?

– Ты удивительным образом... в моём мире, как часть мира.

– Я ничего не знаю о шаманстве.

– Да, это видно, и мой тебе совет – не ищи учителей... и не слушай советов.

– Как же мне освоить шаманство?

– Ты – шаман! Кто, кроме тебя, лучше знает тебя?

Я почему-то разозлился... на себя... наверное.

– А хочешь совет от меня?

– Хочу, шаман, я тот шаман, что вырос на советах и чужом примере.

– Не давай советы. Самое бесполезное это... дело. Ни удовольствия, ни прибыли.

– Ну не скажи... Советующий занимает позицию мудрого учителя, ощутить себя мудрым, ха-ха, не являясь таковым, уф, это многого стоит...

– Лучше быть мудрецом, чем ощущать себя мудрым.

– Чем отличается бытие и ощущение?.. И я не знаю... Доводилось ли тебе когда-либо читать путь потока?

– Нет, я не встречал на своём пути... путь потока.

– Путь потока – о том, как соединить бытие и чувства, сознание и тело. Пройдя испытания, мы всё это сделали... но, знаешь, будто бы не до конца. Я тоже не читал и, следуя твоему совету, не буду советовать тебе найти его и прочесть.

– А как же ощущения?

– Зачем ощущать себя тем, к чему не стремишься и не имеешь таланта?

– Талант... Мудрость – это талант?

– Всё в этом мире либо навык, либо талант.

– Либо талант – это развитие навыка.

– Точно сказано, в тебе есть задатки.

– Задатки болтуна.

– Точно! Ты прямо... талант.

– Приятно было с тобой пообщаться, шаман. – Я поставил пиалу и встал с беседы – уходить нужно на хорошем слове.

– Доброго пути, шаман, – сказал шаман, доливая себе чаю, а я вышел.

Начинался вечер... точнее, ночь. Я прилёг на своё любимое место. Обычно я ложился метрах в пяти от дверей, без сил и желания заползти внутрь. Да и там место занято, поэтому чуть в стороне.

Хорошая стая, дружная, молодая, но уже с шаманом, и место хорошее. Горы, озёра... озеро... Озеро, возле которого я не стал бы жить никогда и к которому никогда больше не вернусь. Невнятное ощущение прекрасного лучше, чем изучение.

Я вышел до утреннего воя. Что-то сон мой совсем обнаглел, общаясь со мной меньше, чем раньше.

Впереди пара недель пути. Я ясно ощущаю, что портал, нужный мне, там, или не ощущаю, а так оно и есть. Этот шаман ничего во мне и не сломал, нечего ломать, но картину мира... взбаламутил. Впрочем, мне не привыкать, впору вообще отказаться от составления оной. Хорошо это или плохо, но она сама по себе собирается. Хорошо, что я на это уже мало обращаю внимания. Плохо, что оно – мировоззрение – обращает внимание на меня.

Солнце клонится к закату. Я, наверное, здесь на перекрёстке и останусь ночевать.

Эта страда... прямо автострада, точно. Камни, которыми она выложена, огромные, метров пять на пять, в четыре ряда, гладкие, красные с сероватостью... Ну что? Как я понял, неделю на страду – и я на побережье у Вольного города.

Это особое состояние, когда один миг сменяет другой, повторяющиеся движения вводят в ритм... Неделя, как один вдох и один выдох. И бирюзовые моря, как на картинках песчаных пляжей с пальмами, шезлонгами и бокалом... Что там?.. С вишенкой.