– Так чего с ней, воевода?

– Ну, пора уже выступать на поиски и восстановление...

– Мы ещё нашу до конца не восстановили, а ты собираешься другую восстанавливать.

– Одно другому не помеха, но если эта... та самая, нам никакая осада более не страшна.

– Ну у нас ещё почти два месяца защиты.

– Вот именно, мой ярин, время летит.

– Мы в союзе.

– Вот именно, союз воюет... периодически, наши войска нужны союзникам.

– Уф, ты... чего хочешь?

– Выступить на поиски.

– Хорошо, выступай.

– Э... тут без вас никак.

Кто бы сомневался... Дайте своему ярину отдохнуть, сил поднабраться... Нет, иди работай, ярин.

– Эх... ладно... завтра... к обеду.

– Команда собрана, готова к выходу, ждём вас.

– Э... чего?

– Ну, вы вчера сказали – зав... сегодня... к обеду. Команда собрана.

И всё же... всё же быть ярином с драконом лучше, чем без дракона... и не ярином. Хотя как я могу об этом судить, если я... ярин с драконом?

В общем, путь до ближайших гор, где, собственно, вроде как, скорее всего... как говорят, стоит Каменная звезда... э... нет, не звезда – легенда... Короче, путь до предполагаемого места расположения крепости – восемь часов на лошади. Я знатный наездник, но на драконе. Час максимум – это если окрестности исследовать.

Короче, я нашёл путь короче и под косыми взглядами Сер Ольда остался в кресле беседки. Завтра... с утра... после завтрака... прибуду в лагерь.

Не сказать чтобы я был ленивым, я не был... Я есть. Как там? Лень – это моё системообразующее качество. Лень и пофигизм. И всё это нарушается неуёмным любопытством – любопытному Володьке прищемили нос... на пригорке.

Это я так, для... с целью разрядить обстановку. Обстановка нормальная, спокойная. Ю Лад, практически вытащенный Сан Пином с того света на этот, уже лучше, но пока... пока рассказать, чего случилось, не может.

Здорово ему досталось... Причём как таковых видимых повреждений нет.

– Меридианы жизни, – заявил Сан Пин, подняв указательный палец вверх, – повреждены.

Да, я больше не ловлю Гер Арума, я общаюсь с Мас Яном и Сан Пином. Целитель въедливый и до зубного скрежета настойчивый в делах медицины, но стоило с ним начать разговор о мире, порядке вещей, он расцветал, становился лёгким и незнакомым, рассказывал, шутил, смеялся...

Например, Сан Синач, он же Синч, философ и учёный почти легендарный, но есть письменное свидетельство его существования – протоколы следствия и даже тело его вморожено в вечный холод великой горы... Вроде как даже есть те, кто может его показать, если любопытный найдётся... Не, я не настолько любопытный. Так вот, Синч стал запретным, это такой... людь, открывший или развивший талант или навык, не имеющий права быть. Он научился вытягивать жизнь из других, продлевая свою, становясь моложе, сильнее. Попался на том, что завёл себе учеников – синчьих отроков... Лень ему стало жертв искать. Ну и, как водится, всем сразу молодости не дашь, подготовка и ритуал сложные. Последний в очереди решил убрать конкурентов и сдал их империи. Пошло-поехало – арестовали Синча и двух его учеников, учеников убили, Синча заморозили в вечном... ну вы поняли... холоде великой горы.

Это, кстати, к меридианам жизни... Как это делал Синч – запретное знание, но делал он через меридианы. Есть меридианы жизни, меридианы япа и меридианы пути.

О, там целая система... Мас Ян оказался не совсем прав, поток может идти строго по меридианам япа, просто этих меридианов много, а меридиан, который используется чаще, становится сильнее... Кстати (и тут шёпотом), нет никаких талантов, есть меридианы. Ага, чем меридиан больше, длиннее, тем талант сильнее... талант, который не талант.

В общем, устоявшаяся картина мира потекла, расплылась, но вроде как стала проще.

Вот же ж... полуфинал северянина перенесли, Сер Ольд забрал часть людей из команды фаворита точно, чтобы без него не провели.

Ничего, на сегодня намечался конкурс оркестров, у нас их два, оставленный нам ярином Рубином и наш... сейчас оба наши, но рубиновский сильнее, репертуар больше.

Что ещё? Ещё Март, мой поседевший... Парень изменился. Поседели не только волосы, но и глаза стали светло-серыми – и радужка, и зрачки. Стал молчалив... совсем. Я пробовал пускать поток сквозь него – его как будто нет. Сан Пин сказал, всё нормально, насколько это может быть нормальным. В общем, Март стал моим личным посыльным, адъютантом, помощником. Сначала его молчание напрягало, сейчас… нормально, привык. Если Март не понимает, что я от него хочу, он стоит и смотрит мне в глаза, и я понимаю, что я сам бы не понял, да и не понял, что сказал. Посижу, подумаю, сокращу до пяти слов, сохраняя смысл. Понимаю, чего хотел... и успокаиваюсь.

Если бы весь этот мир не был капец каким с ума сошедшим, я бы подумал, что это вокруг меня такое... персональное состояние. В общем, говорить с Мартом – это как с самим собой, но стыдно... Ещё одна... сошедшая с ума... баба Маша поблагодарила за внука…

И что в итоге? Мои наставники ножа и топора, тьфу ты, стрелы и посоха, теперь наставляют и Марта. Это вроде как должно было... облегчить, но нет, моё обучение перешло из стадии прослушавшего курс в стадию... обдумывания или, как сказал наставник копья: «Увидел движение, запомнил глазами – сейчас будешь чувствовать мясом... и только потом костьми». Это, кстати, одна из причин, почему я полечу завтра, сейчас у меня тренировка. Я буду стоять у стены с завязанными глазами, а Март – тренироваться в стрельбе из лука по двигающейся мишени. Мишень – это я.

Уф, это было... уф... больно, поток частично сглаживает пики, но такое ощущение, что он – поток – решил, что раз уж я решил испытать всю гамму чувств от прилёта стрелы, то кто он такой, чтобы мешать? С большим трудом я нашёл… что-то, помогающее мне хоть чуть-чуть, но уклоняться. Самое забавное – когда стрелял наставник, стрелы его я чувствовал и уклонялся чаще, намного чаще. А Март, хоть и мажет периодически, с каждым разом реже, но попадает чаще.

Вот такие новости и не новости за прошедшие после победы две недели. Да, ещё Селена стала меня избегать, как-то неуловимо избегать. Чего сказал или сделал – не понял, а... а и пофиг… Пора готовиться к тренировке. Сегодня под звуки оркестра остаётся только быть.

Дракон, отъевшийся, стал ещё больше. Причём больше стала... его невидимая часть. Это ощущается в метрах трёх от него, как будто воздух становится плотнее. Сейчас взлёт его резче, быстрее, но без прежнего эффекта... Наверное, я привык, орать перестал. Когда мы в потоке, в полёте, мы становимся одним целым, я вижу то, что видит Урр и что он ощущает, чувствует.

Я начал вставать затемно и с Урром встречать Харрад высоко в небе. Обойдёмся без завтрака... Полёт и пульсации потока, на первых лучах Харрада... не летим, а просто исчезаем в одном месте и появляемся в другом... образно, конечно, выражаясь.

И с восходом мы зависли над мирно спящим лагерем. Часовые меня, конечно, увидели, да и дежурный повар уже закладывал на нас порцию.

Фух... Дракон опускается, как пёрышко, тихо, без волны ветра, воздуха, пыли.

– Ур?..

– Да, лети... Я тут на пару дней.

– Ур...

– Как хочешь. Хорошо, завтра перед восходом... Кто ещё кого разбудит?!

Мы приземлились в полукилометре от лагеря, дошли, разумеется, как раз к завтраку. Часовой кивнул, показывая, что меня видит, но подъёма ещё нет, поэтому без доклада. А Сер Ольд-то уже набивал кружку маттравой, это он у Саши научился. Хорошая трава, только растёт, как выяснилось, только на плантациях Саши, как она говорит, потому маттрава поставляется уже готовая к употреблению – высушенная.

Сер Ольд – специалист по мат... траве. У него специальная кружка и специальная трубочка, через которую нужно пить. Кружка называется «кораб», видимо, от слова «коробка», а трубочка – «бомба». Поэтому в кораб укладывается бомба, закладывается маттрава, заливается холодная вода, и маг её подогревает в корабе, чтобы вода стала горячее, но не кипятком. Потом пьёт из трубочки, если мы беседуем, то делится, а так... только непонимающе смотрит, типа чего тебе? Даже если я протягиваю руки или озвучиваю голосом: «А мне?»