Мы вновь стояли строем. Передо мной стоял Айварс.

– Пар не имеет право участвовать в битвах, – говорил он, пока меня... с забинтованной головой, левой рукой и животом били палками.

Лучше бы меня паук прибил... Проснулось чувство уважения к Андрею, который сопротивлялся такому. Чувство уважения проснулось, но, исчерпав запас... уснул весь я – отключился. Меня привели в чувство, снова били. Вроде как, пока меня били в первый раз, я не сказал: «Да, старший…» Вновь привели в чувство. Держали под руки, не давая упасть. Будут бить дальше? Нет...

– Ты, – Айварс указал на Наталью, – проявила свой характер и не дала остальным вступить в битву. Петлю...

На этот раз Наталья шипела, тихо, но всё же.

– Ты, – Айварс указал на меня, – помог нам в этой битве. – Ага, ну надо же... – Петлю!

«Да ну... на...» – думал я... ощущая запах своей палёной кожи. Боль... её не было, меня держали, чтобы я не падал, сознание держалось... только в глазах – я смотрел, как движется челюсть Айварса, считающего до десяти…

Вонючая тряпка под нос, и сознание... и живот, и еда... Нет, меня бы вырвало, если бы я ел…

– Ты, – вновь сказал Айварс, – молчал, петлю...

Я отрубился раньше, чем запах палёной кожи достиг моего носа.

Что уж там… или здесь... Меня качает, штормит, как после лишней бутылки водки. Сосредотачиваешься на этом ощущении, и оно исчезает. Теряешь концентрацию, и начинает штормить.

Открыл глаза. Всё встало на места. Мир перестал кружиться и шататься. Шатался фургон, в котором я лежал с ещё двумя воинами... местными. Один из них скалился, разглядывая меня. А я закрыл глаза и уснул.

– Идти сможешь, – то ли спросил, то ли утвердил Болли, осматривающий меня после моего пробуждения.

– Да... старший, – на всякий случай сказал я.

Идти особо не пришлось, мы встали на ночлег. Я доковылял до нашей телеги и, не ужиная, завалился спать дальше.

Следующий день был тяжеловат. Болел бок, рука, башка... потом легче. Потом мартышки напали, напали без серых, обошлось палками и без пауков. Да, копьё моё нашлось, ехало в нашей телеге, всё одно держать я его не мог.

За шесть дней пути пришёл в себя окончательно, за шесть дней после паучьей битвы. Шёл бодро. За шесть дней... ни одного слова от наших не услышал. Наши... стали не совсем наши... наши стали «ихние». Взгляды потяжелели, улыбки, которых не было, превратились в оскалы.

Наталья держалась особняком, и нас обоих игнорировали. Ладно, я не гордый... я любопытный и злопамятный.

– Ты, – обратился я к... видимо, бывшему Виктору, – сколько дней мы в пути?

– Двенадцать... старший, – прошептал тот.

Всё, всё встало на свои места – и люди, и события. Игнор стал демонстративным, зато закончились джунгли, и мы ехали по роще. С одной стороны – болота, с другой... болота, и мы потихоньку едем к горам, что виднеются на горизонте. Рука приходит в норму, я уже по паре часов несу копьё в руках, тренируя мышцы.

Потом начались луга с сине-зелёно-красной травой. Это что-то нереальное. В этом мире это... нереально завораживающее зрелище.

Перед выездом из рощи, когда это... марево и буйство красок уже было видно, мы встали для отдыха и, как оказалось, для инструктажа.

– Слушаем сюда внимательно, пары. Возможно, кто-то из вас выживет в ближайший год и даже войдёт в стаю. Для этого нужно хоть чуть-чуть понимать этот мир. Джунгли, из которых мы выехали, встречаются на наших землях не часто, всего есть три таких области, там свои опасности и сложности, но все они преодолимы и понятны. Болота практически безопасны, но жить там невозможно. Весь остальной мир – это вот такие луга и горы. Всю прелесть гор вы ещё оцените. – Лицо Айварса расслабилось, взгляд расфокусировался... вернулся, осмотрел нас. – Это место, – он махнул рукой на луг, – убьёт вас быстрее клыка. Твари, обитающие здесь, молниеносны и всегда голодны. К тому, что происходит там, невозможно подготовиться. Единственный шанс – это идти по дорогам из красного камня, что тоже небезопасно, но пройти можно. Вы пойдёте перед караваном. Увидите, почувствуете... то, чего не может быть, остановитесь, скажите старшему, не увидите – сдохните мучительно. Что вам нужно искать, куда смотреть, я не знаю. Вы идёте перед караваном, и ваша задача – просто не сдохнуть. Найдите себе пару палок, говорят, это помогает. Здесь безопасно, в болото только не лезьте, через полчаса выступаем. Ты, – Айварс указал на последнего в нашем строю, – идёшь первым, потом ты... ты...

Мы стояли по старшинству, по количеству укусов: Наталья, я, Андрей... и остальные. Люди с дальнего края пойдут первыми. Наталья пойдёт последней.

– И последнее... – Айварс ухмыльнулся, оскалился. – Кто не хочет идти вперёд, идёт обратно.

Что можно сказать на это предложение? Не-а, ни за что, даже, если бы мне не надо было в Мерцающий город. Кстати, зачем мне туда? Ну, как говорил мастер лука: «Лучше поразить неверную цель, чем стрелять без цели». Или не так говорил? Короче, смысл – лучше наличие цели, чем её отсутствие. Значит я иду в Мерцающий город. Хорошо, а зачем… я поставил себе такую цель?.. Точно? Ладно, я поставил себе цель вернуться домой! Вот!

– Пар, ты чего застыл? Думаешь, куда идти? – Айварс смотрел на меня.

– Нет, старший!

– Хорошо, что не думаешь, думать вредно, пар, особенно тебе.

Конечно, меня заинтересовало, почему это особенно мне, но не настолько, чтобы уточнять. Палки, палки. Зачем мне палки, если у меня копьё? Но пару веток нашёл, пускай будут.

Наша третья телега оказалась третьей с конца каравана. Идти обратно через болото – ещё ладно, но через джунгли – как-то не решился. Думаю, тут сыграло не совсем верное истолкование слов Айварса и логики его или их, местных, поступка. Я так понял, мы будем, так сказать, разминировать дорогу. Что поняли остальные, я не знаю, но воодушевления точно не испытывали! Мне, в общем-то, на них плевать, но радует, что легкомыслие отсутствует.

Айварс забрал первого вперёд, и мы двинулись сначала медленно, потом ещё медленнее, потом быстрее, быстрее и встали. Прошло полчаса.

Местный привёл... шатающегося, осунувшегося, плохо выглядящего... пара в фургон, который ехал предпоследним. Последний – фургон главы каравана. Сам глава шёл где-то впереди.

– Следующий, – сказал тот, что привёл первого.

Сейчас шли медленно и очень медленно, зато два часа. Потом... хреново выглядящего пара провели в фургон. Мы шли дальше, но прошли расстояние, наверное, такое же, как с первым паром, значит есть какая-то закономерность.

Нет. Третьего привели через десять минут, четвёртого – через час, пятого – Андрея – через двадцать шагов.

Меня вывели вперёд.

– Видишь, горы виднеются?

– Да, старший.

– В среднем темпе, как мы шли, нам до них двое суток топать. Пока не дойдём, без остановок... Иди, пар!

Я пошёл. Так, что я уже думал или можно обдумать сейчас? Во-первых, все живы, выглядели плохо, но живы, о чём это говорит? Ни о чём. Вот дали бы нам поговорить... Ладно, дальше. А что дальше? Поток... всё нормально. Ветерок – свежий, трава – странная, запахи – одурманивающие, но... Что ещё? Я стоял, меня никто не дёргал, не торопил. Я потыкал копьём камни перед собой. Шаг, потыкал, шаг... иду. Потом куда тыкал, туда и наступал... Так... ага, если бы так, мы бы тут стеночкой шли – разминировщики... Можно было бы бочку катить.

Пошёл, тыкал только подозрительные камни, сначала их было много, потом меньше, может, я ускорился. Стоп. Прошло десять минут, я уже ускорился... О чём это говорит? Тороплюсь. Куда?

Я снизил скорость до медленной. Камни, камни... Стоп. Сбоку от дороги... кустик нехороший. Может, дело-то, конечно, не в камнях. Так, а в чём? Смотреть и чувствовать!

Я подошёл к кустику, посмотрел... почувствовал. Пошевелил его копьём... сильнее. Пара гусениц упали на дорогу и, как ошпаренные, рванули с неё. Неудачно. Одна уползла, другая, пододвинутая копьём чуть дальше от обочины, замедлилась, потом свернулась и замерла. Я откинул ее в поле копьём, конечно. Свернувшаяся гусеница – размером с теннисный мяч, ну а я знатный гольфист, копьё моё не клюшка, но что, я зря у мастера копья учился?