— Таки шо, мы не люди? — реагирует наша мама. — Школа будет, если сыночка может не сделать всем бледный вид.

Я всем сердцем чувствую — это мама. Не та, что была, а та, что снилась мне в юности. А рядом и папа сидит, настоящий. Он смотрит на меня твердым взглядом и мне впервые с младенчества хочется расплакаться, потому что я чувствую себя дома. Кажется, выйду за дверь и услышу шепот моря, омывающего камни, почувствую родной запах… Мы дома. И милая моя это тоже чувствует, а доченька улыбается во всю ширь, радуясь тому, что войны больше нет.

— Сына у нас герой настоящий, — улыбается мама. — Одессу сберег в самые первые дни.

Ребят я распустил, они в большинстве своем хотят в Одессу, к командиру поближе, значит, разведка наша с пилотами уже умотали, а я себя сейчас спокойно чувствую. И говор мамин — одесский, настоящий, и еда — знакомая, хоть и полузабытая. Поэтому я рассказываю родителям своим о себе и о Лунушке моей волшебной, хотя уже можно переходить на родные имена, я так считаю.

— И тут он кидает брови на лоб, и принимается мне скумбрию за камбалу давать, — продолжаю я свой рассказ, при этом родители улыбаются.

— Амс либе, — вздыхает папа.

— Это «настоящая любовь» на идише, — объясняю я не понявшей любимой. — Папа констатирует факт.

— А папа не будет делать погоду*? — интересуется у меня она, на что смеются все.

— Папа у нас не два придурка в три ряда**, чахотку делать*** не будет, — качает мама головой. — Давайте-ка, навалитесь, не зря же мама столько наготовила?

Очень скоро мы поедем в родную Одессу, там нас проверят на предмет знаний, и потом мы-таки отправимся в школу, доучивать изменившееся, ну а там… Там посмотрим, хотя в море хочется, конечно. Соскучился я по морю, честно говоря, ну да будет у нас все. Раз дома мы, родители есть — точно все будет, зуб даю.

Я, конечно, представляю, что адаптироваться нам может быть непросто, но что-то мнится мне, хорошо напоенная нами Смерть об этом тоже позаботилась. Так что можно просто жить… Вот милой моей может быть непросто — привыкла она уже к операциям при свечах, к взрывам и тревогам, но, думаю, у товарищей средство и для этого должно быть. Так что…

Мама рассказывает нам о доме нашем, дворике, соседях, о том, как она рада, что мы вернулись к ней с войны и кажется мне в этот момент, что она была всегда, а все другое — лишь сон. И так мне хочется в это поверить, просто слов нет.

— Мама, я писать хочу, — громко сообщает малышка, на что Лунушка моя просто кивает головой, сразу же переключившись на ребенка.

Туалет тут должен быть на улице, но дом оказывается магическим, поэтому удобства обнаруживаются внутри. А я, проходя по комнате, рефлекторно бросаю взгляд в окно, осознавая затем — полностью пока не отпустило, но отпустит обязательно, ведь мы победили. Мы слышали приказ, видели свою победу, и пусть на куски разлетелся не Рейхстаг, но у нас был свой кусочек Победы. Так что отпустит, ведь надо привыкать к миру.

Тринадцатая

Мы гуляем с Мией, а она мне рассказывает про демиурга Риана, которому моя слава покоя не дает. Вот бяка, а? Ну вот, он, оказывается, не ту тетю Смерть позвал, из другого мира выдернув, ей было некомфортно, поэтому она все решила по-своему. Я хихикаю, потому что нельзя же Смерть из другого мира, кто знает, чем закончится? Можно и по попе получить, а по попе я не люблю.

И вдруг я вижу шарик, который белый-белый, но еще разными цветами переливается. Я таких никогда не видела, потому тяну наставницу к нему — любопытно же! А Мия, кажется, знает, что это за мир, но мне е тоже интересно!

И вот шарик этот крутится, а внутри все странное — там бяк нет совсем! Правда, магической Британии тоже нет на обычном месте, поэтому я начинаю крутить историю мира. Ой, тетя Смерть какая-то не такая…

— Это тот самый мир? — спрашиваю я наставницу.

— Да, чудо мое, — кивает она, погладив меня по голове.

«Чудо мое» — значит, что я еще не успела нашалить, или успела, но не поймали. Значит, это тот самый мир, в котором Риан ошибся, но попе не получил. И я разглядываю историю. Выходит, он взял души из другого мира, пересадил в немагических здесь, а когда их поубивали, решил дальше играть. Но так нельзя, нечестно получается, они же не знали ничего… А нет, у них какая-то память была… Ой!

— Мия! Мия! Смотри, как они Дамби разбякнули! — показываю я пальцем в проекцию. — Просто пуф и все!

— Да, на оружие немагов он не рассчитывал, — кивает она, заглядывая туда же, куда смотрю и я.

— Значит, так тоже можно… — я запоминаю, потому что миров с неразбякнутыми Дамби еще видимо-невидимо.

— Вот как они поступили, — показывает мне Мия, и тут я удивляюсь. Что так можно, я и не знала даже.

Получается, тут разбякивать больше некого, но вот ставшие детьми… Они же все равно еще на войне…

— Мия, а как их из войны вытащить? — интересуюсь я у наставницы.

Она потирает попу, смотрит по сторонам и щелкает пальцами. Это значит, что Мия нашалила, поэтому надо быстро убегать, поэтому я хватаю ее за руку и утягиваю к другому шарику, который почему-то зеленый. Таких я еще не видела, отчего мне очень интересно становится, да и Мия тоже смотрит внимательно внутрь, а это значит, что нас не поймали.

Мия у меня самая лучшая наставница, вот! А как в том мире всех разбякали, я запомнила, поэтому… хи-хи-хи…

---

* Устанавливать свои правила (одес жарг)

** Очень глупый человек (одес жарг)

*** морочить голову

Иногда бывает так, что одна встреча меняет уже кем-то написанную историю. Встретившийся демиургу мир, долженствующий отразить героическую историю борьбы добра со злом в понимании отдельных его представителей, из-за одной ошибки полностью переменился. И хотя Риан понял уже свою ошибку, но менять что-либо стало поздно. Души, пришедшие в мир, магов Британии принимали врагами, и те не разочаровали юных воинов, вот только что пришедших из страшной войны. Лишь чудом не уничтожив вообще всех, юные воины решили проблему власти по-своему, вернувшись домой и обретя близких.

Разумеется, люди и маги в высоких кабинетах удивились, ибо Смерть, споившая вообще весь пантеон, поражала воображение. Но при этом молодые люди оставались формальными владельцами и древнего замка, и бывшей уже британии, как думали в высоких кабинетах. Однако, выяснилось, что это не совсем так.

— Как так «подарили»? — удивился седой генерал, выслушивая доклад своего заместителя.

— Вот так, просто подарили, причем не человеку, а стране, — объяснил тот, даже не желая задумываться о том, как это стало технически возможно.

В ответ генерал выразился исключительно непечатно, после чего отправившись в Кремль, ибо подобного не случалось никогда. В Кремле же проблему не видели, предложив наградить всех воинов по максимуму, в связи с чем могла возникнуть проблема, ибо один их них был уже дважды Героем.

— В таком случае можем учредить новый орден, — пожал плечами обитатель самого высокого кабинета. — Возражения?

Возражений, разумеется, не последовало. Последовали идеи — надо было разобраться с внешним видом, со статутом, правильно все оформить до награждения… ну, положим, с названием проблемы не возникло, когда товарищи вспомнили, из какого времени пришли воины. С внешним видом, пожалуй, тоже, а вот статут…

Статут оказался совершенной головной болью, но затем решили прописать именно особые заслуги, поэтому в результате получился, пожалуй, самый запутанный статут из всех существовавших. Не откладывая вопрос в долгий ящик, вышла статья в «Правде», а вот затем юных воинов начали собирать, посылая им приглашения фельдъегерским способом, отчего родители, бывало, впадали в кратковременный ступор.

Но командиры, конечно, что-то подобное предполагали, поэтому все встретились на вокзале, чтобы забить собой два специально посланных за ними автобуса. Юных героев, боевой путь которых на той войне, и в этом уже времени, рассказывали с голубых экранов, готовилась увидеть вся страна. Товарищи из политуправления посчитали этот повод очень хорошим и решающим многие проблемы. А краснофлотцы и командиры сказали «слушаюсь», поэтому все так и случилось.