— Мама, — обращаюсь к ней, не заметив, что в кабинете еще кто-то есть, — эти бумаги писал настоящий враг, желающий ослабить производство танкового завода.

— Ну-ка, — мама вмиг становится серьезной, беря в руки листки. Она задумчиво рассматривает их, а я комментирую по каждой, ведь доносчик пишет конкретно, с фамилиями, при этом меры явно не знает. И каждый раз подписывается разными именами, вот что интересно.

— Что там? — подает голос кто-то за моей спиной, отчего я взвизгиваю, оборачиваясь. Ого… Я поспешно здороваюсь.

— Дочка права, — констатирует мама, — эти обращения писал враг. Вредитель, а может, и шпион.

— В таком случае… — большой начальник куда-то названивает, а я отхожу на диван, чтобы не отсвечивать. Мама моя напряжена, кого-то инструктирует, кому-то что-то говорит. Я же жду возможности улизнуть. — Стоять, — приказывает мне командир с петлицами майора госбезопасности. — Тебе сколько лет?

— Шестнадцать скоро, — негромко отвечаю я.

И вот тут происходит самое невероятное — мне удостоверение выдают. Временное, но самое настоящее удостоверение сотрудника НКВД, а маме приказывают меня учить работе, потому что у меня потенциал. Что за потенциал, я, правда, понимаю не слишком, но раз сказали, значит, все правильно.

Теперь свободного времени у меня совсем нет, днем я в школе, а затем сразу у мамы. Точнее, получается, просто на работе, потому что меня даже на довольствие ставят, вызывая кратковременный ступор. Я считаюсь стажером, петлицы у меня сержантские… Ах да, мне же и форму выдают, но советуют в школу в ней не ходить, а я и не хожу. Что я, совсем без понятия?

Так и получается, что еще до окончания школы я начинаю служить в НКВД на разборе доносов… И, главное, эти граждане — среди них и коммунисты же есть! Я, собрав штук пятьдесят жалоб, предлагаю обратиться с ними в комитет Партии. В конце концов, что это за коммунисты, любой беспорядок объясняющие происками врагов и даже не пытающиеся исправить ситуацию своей волей?

---

1 - Представитель люмпен-пролетариата (одес. жарг.)

2 - Очень молодой (одес. жарг.)

3 - Смотрит (одес. жарг.)

4 - Внимательно смотрит, высматривает (одес. жарг.)

5 - Проблемы (идиш)

6 - За деньги (одес. жарг.)

7 - Подходит (одес. жарг.)

8 - Геволт – шум, гам (идиш)

9 - Изображает мертвого (одес. жарг.). В Валиховском переулке располагался морг.

10 - Понял (одес. жарг.)

11 - Фаршированная рыба (идиш)

12 - Не должно (одес. жарг.)

13 - Слежу за собой (одес. жарг.)

14 - Девственница (одес. жарг.)

15 - Повезло (одес. жарг.)

16 - Мышца (лат)

17 - Кость (лат)

Рон

Ну вот я и мичман. Любимая моя хоть и младше на год, но даже раньше заканчивает, только у нее еще практика, потому что личная ученица профессора. Жениться нам, кстати, разрешают, поэтому мы это довольно быстро проворачиваем. Сейчас не то, что при бывших — шумные церемонии не приняты, просто посидели со своими, и все. Пролетает практика, и направляют нас обоих на че-эф, черноморский флот, значит.

Меня на новый корабль, а любимая моя на берегу остается, хирургом госпиталя, значит. Как ни трудно расставаться, да так оно лучше, а то еще и за нее волноваться… Все понимают, потому и меня стараются с корабля отпустить пораньше, и ее не изнуряют. Да и какие нынче больные — мир у нас, только на западе фашист силу набирает, и чует мое сердце, нам войны не избежать, что бы там товарищи из ТАСС ни говорили.

— Пойдете вахтенным на «Москву», — приказывают мне в штабе. — Корабль новый, лидер миноносцев.

Ну с приказом не спорят, корабль действительно новый, вот только мичман в роли вечного дежурного, пока судно готовится — это странно. Через неделю приходит приказ: мне лейтенантские погоны вне очереди. С чего вдруг такое расположение командования? Непонятно.

Входим мы с «Москвой» в третий дивизион Отряда Легких Сил, что тоже неплохо, ибо лидеры редко когда поодиночке ходят. Я смотрю на свой уже корабль и понимаю — вооружен он недостаточно. Вопрос только в том, как это доказать? Иду к жене советоваться. Она у меня умная и доверяет мне абсолютно, как и я ей. Любимая моя еще когда призналась, что родители репрессированы, но для меня разницы нет. Я ее люблю, а не родителей, тем более что с моими тоже не все ясно.

— Попробуй под видом учений попросить, чтобы цели для зенитчиков выставили, — предлагает мне любимая. — Потом, когда будет ясно, куда они не достают…

— Я тебя люблю, — целую я ее, отправляясь в штаб чуть ли не бегом.

Говорить о чем угодно я умею, а говорить правильным языком меня научили. Поэтому я толкаю с ходу речь о готовности, о злых врагах, что могут быть где угодно, и предлагаю свой план. Учения зенитчиков, значит. Тут же оказывается, что самолеты могут конус таскать — так пилотов тренируют. Мне эта мысль очень нравится, командованию, я вижу, тоже — такие учения позволяют нам сделаться особенными, а им выделиться. Ну и соглашаются они, конечно.

Проходит две недели, и тут как снег на голову приезжает не только комдив, но еще и из Москвы кто-то важный. У всех, значит, щечки белые, коленки дрожат, а мне-то что, я результат знаю. И тут москвич отводит меня в сторону.

— Давай, — говорит, — рассказывай, зачем это затеял.

— На лидере, — объясняю я ему, — зениток почти что и нет. У нас получается целый сектор, который не простреливается, вот это и доказать хочу.

— В соколов наших ты не веришь… — задумчиво говорит он мне.

— Та вы шо! — от волнения перехожу на родной с детства говор. — Да шоб я кефира не видел! Но корабль должен уметь защититься, не полагаясь на других.

Вот тут он со мной согласен, ибо в уставе написано, что корабль — боевая единица в самом себе. А раз так, то я кругом прав, что мы сейчас и наблюдаем. Когда москвич своими глазами видит, что именно происходит, он темнеет лицом. Комфлота наш пытается меня даже арестовать, да не выходит у него, а вот у москвича все выходит, потому он уезжает, а мы без комфлота получаемся. Ну да это не моя проблема. Для меня главное — корабли вооружены будут и, если что, мы врага во всеоружии встретим. Чует мое сердце, враг будет…

Луна

Разумеется, я ему все рассказала. И о родителях, и о том, что фамилия другая, но он мне ответил, что все не важно, ведь важна только я. От его слов очень тепло на душе становится, просто невозможно рассказать как. Наверное, это и есть настоящая любовь, как в книгах.

Я теперь работаю в береговом госпитале, хотя тут больше скучно, но мой муж на корабле, встречаемся мы часто, так что жизнь у нас довольно спокойная. Только вот сны… С момента приезда в Севастополь мне снятся странные сны — о мальчиках и девочках где-то не в России. Они умеют колдовать, но на этом хорошие новости заканчиваются, потому что ими точно манипулируют, а у той девочки, с которой я ассоциируюсь во сне, рано гибнет мама, при этом никакого расследования не проводится. Буржуи есть буржуи, что и демонстрирует папа девочки, не найдя ничего лучшего, чем обвинить ребенка в смерти мамы. Тьфу!

Странные сны, но я о них пока никому не рассказываю, еще сумасшедшей сочтут. А вот обстановка вокруг едва заметно накаляется. Я просто чувствую, как на западе сгущаются тучи, и не понимаю беспечности нашего командования. Впрочем, это не мое дело. А вот что мое — это людей лечить, чем я и занимаюсь.

Любимый мой служит на своей «Москве», при этом довольно далеко заходит, что мне о многом говорит. Так вот, муж добивается зенитного прикрытия корабля, вместе с его кораблем прикрываются и другие, что очень хорошо — если что, больше шансов выжить, ибо кажется мне, что война не за горами. Хочется, конечно, верить вождям да сообщениям ТАСС, но пока не можется. После родителей не верю я уже, но свое неверие прячу, потому что лучше в госпитале, чем у стенки ждать расстрела. Говорят, перед расстрелом зеленкой лоб мажут, для лучшего прицеливания. Врут, поди…