— Господин доктор, как попал я в Бенарес?

— Ага! — невольно вырвалось у Верндта.

У него, очевидно, было свое особое мнение обо всем услышанном.

— Дальше, пожалуйста! — сказал он коротко.

— Я, конечно, был не мало удивлен. И чем дальше он говорил, тем больше я удивлялся. Он смотрел на меня, как на незнакомого. — Вы доктор Нагель, неправда ли? — спросил он. — Мне так и сказали. — Но, позвольте, — перебил я его. — Мы же знаем друг друга уже несколько недель! — Думаску был поражен. — Как? Недель? — Что-то так заставляло его размышлять, что лоб его покрылся глубокими морщинами. Выражение его лица было болезненно, точно он мучительно старался что-то вспомнить. — Недели? Недели? — повторял он. Он положил руку на лоб и так вопросительно и страдающе смотрел на меня, что мне стало его жаль. Чтобы отвлечь его, я протянул ему мой портсигар. — Вы курите? — спокойно спросил я его. В то же мгновение Думаску сделал какой-то звериный прыжок. Глаза его были широко открыты, ноздри трепетали. Потом взгляд его сразу стал ясным и спокойным.

— Стойте! — произнес Верндт. — Пожалуйста, будьте теперь точны. Что сказал он потом?

— Я совершенно ясно вижу перед собою всю эту сцену. — Лицо его изменилось, точно в приступе злобы. — Женщина! — закричал он, — эта ужасная женщина! ах, теперь мне все ясно… все ясно…! — Не успел я ему задать вопроса, как он, точно обезумев, выбежал из комнаты. С тех пор он бесследно изчез из Бенареса. Его поведение показалось мне таким загадочным, мое старое подозрение, что он обманом…

Верндт сделал отрицательное движение.

— Нет. Эти происшествия сходятся с моими предположениями, как члены одного тела. Наш метеор постоянно дает новые загадки и разгадки.

— Метеор? Действительно, метеор? — удивленно спросил Нагель. — Метеор играл роль и в поведении Думаску?

— Да, мой молодой друг. Метеор, очевидно, поглощает лучи… Не только электричество, тепло и свет… Но об этом после… То, что произошло с Думаску, имеет большее значение. Одно совершенно ясно: человек был загипнотизирован, а теперь освободился от гипноза. И в этом для него большая опасность…

Вальтер Верндт в последний раз проверил новое вентиляционное устройство в помещении лаборатории. Взглядами, полными ожидания, смотрели на него Нагель и Мабель. Они откинули назад головные уборы своих скафандров и на лицах их отражалось радостное ожидание. Инженер был серьезен.

— Фрау Мабель, — сердечно произнес он, — вы взяли на себя задачу быть моим живым дневником. Поэтому я и просил вас присутствовать сегодня при моих опытах. Постарайтесь твердо удержать все в памяти. Твердо и определенно, как написанное, Вы принимали большое участие в том, чего мы добились за последние недели. Поэтому, я только коротко коснусь того, что было сделано до сих пор. За время после первого опыта мы точно определили количество и качество каждого элемента, найденного в метеоре. С громадной точностью! Все, происшедшее до сих пор, послужило к изучению химических веществ, из которых состоит метеор. Но до сих пор еще не удалось повлиять каким-либо способом на эволюцию незнакомого вещества. Ни один химический реактив не действовал на него. Тут может быть только одно объяснение: таинственная материя не есть элемент в смысле химического начала Дальтона, но является материей, состоящей из ультраатомных частей, — быть может, это сама первичная материя. Об огромном значении этого факта я скажу позднее. Нет ничего особенно нового в том, что превращение этой материи не удалось химическим способом. Мы знаем, что известные изменения в материи, происходящие в атомах — я напомню элементы радий и торий, — никоим образом не поддаются химическому воздействию. Химия может действовать только на перегруппировку атомов в молекулах, может разлагать и соединять атомы, менять соединения. Но она не в силах производить изменений внутри атомов. То, что мы хотим испробовать сегодня, — уже не химия в общепринятом смысле, это ультрахимия. Ей принадлежит будущее! И ее главный закон, который вы сегодня услышите от меня, гласит: корпускулы[47] могут соединяться только с корпускулами. Только из первичной стадии может рождаться всякое начало.

Инженер сделал продолжительную паузу. Его орлиные глаза победно сверкали. Грудь высоко поднималась.

— Задача, значит, в том, чтобы расщеплять атомы в корпускулы, а из корпускул создавать новые атомы. Мне уже удалось раз с помощью вашего супруга, фрау Мабель, отделить части атомов и с помощью неизвестной до сих пор электрической энергии, существование которой пока еще является нашей тайной, добыть из таллия золото и платину. Но до сих пор нам удавалось только искусственно превращать одни элементы в другие, а не создавать атомы из первичных корпускул. Метеор или, вернее говоря, его загадочная сердцевина, ведет нас дальше. Я хочу попробовать разделять тем же способом атомы на корпускулы и вернуться, таким образом, обратно к акту творения.

Нагель не мог дальше сдерживаться. Он схватил обеими руками руку Верндта. Он понимал лучше, чем Мабель, значение простых слов Верндта. Инженер серьезно продолжал:

— Вы понимали меня до сих пор, фрау Мабель?

— Совершенно.

— Так я продолжаю. Сегодняшний опыт — лишь проба. Я предназначил небольшой остаток нашего меньшего камня на то, чтобы сделать пробный опыт при наименьшей трате нужных для этого веществ. Меня заставляет прибегнуть к этому то, что мы за последние недели истратили весь остававшийся камень и теперь у нас имеется только самый большой обломок. Если опыт будет удачен, мы проделаем его до конца с большим обломком.

Он указал на различные чашки.

— Вы видите здесь незначительные количества радия, урана, полония, тория, актиния и других сильно радиоактивных элементов. На том столе вы видите пробы химически-чистого основного вещества всех остальных элементов. Мы будем изучать действие нового элемента и его эманаций на 80 известных элементах. На третьем столе вы увидите бесчисленные химические соединения, избранные мною для изучения действия атомов и молекул. Этим всем заканчиваются наши главные приготовления. Мы снова употребим плавильную печь, чтобы расплавить и превратить метеор в пар. Кроме того, я употреблю еще сегодня и мои электрические токи.

— Ваши W токи? — взволнованно перебила его Мабель.

Он утвердительно кивнул головой.

— О, как я счастлива присутствовать вместе с вами на этом зрелище человеческого могущества.

— Вы уже видели мою динамо и рядом с ней аккумулятор. Вот рычаг мотора. Как вам уже говорил ваш супруг, я получаю мою колоссальную электрическую энергию из воздуха, принимая давление солнечной энергии с помощью высоких мачт и проволочных сеток. Падение солнечной энергии, — употребляя выражение, принятое при работах с водной силой, — я ловлю на мой первый мотор…

Он нажал книзу рычаг. Тотчас же раздалось такое жужжание, точно на крышу лаборатории налетела туча пчел. Верндт отпустил рычаг.

— Мои сильнейшие динамо стоят глубоко под землею, в прочно-построенных подвалах. Эти кабели здесь, конечно, не выдержали бы миллионы ампер. Передача происходит при помощи колес включающего ток аппарата, который вы видите снаружи. Прошу вас обратить теперь внимание на измеритель. Эта стрелка показывает вольты, а та амперы. Эта красная стрелка прибора и показывает мне, когда достигнуто напряжение, могущее направить главную силу на машины под землей.

Дом снова зажужжал. Жужжание скоро перешло в рев. Указатель измерительного аппарата поднимался со стремительной быстротой. Стотысячные мчались друг за другом без перерыва.

— Миллион вольт! — взволнованно сказала пораженная Мабель.

Верндт выключил.

— Я довожу ток до двух миллионов. Это напряжение, достаточное для опыта. Вы потом увидите все это в полном действии. Вам ясен принцип? Вы понимаете?