Увлеклись промышленники.

А по льду нет — нет, да и пробежит поземка — ветер, гоня и крутя кучи сухого снега. Ветер все крепчает, а охотники еще только больше в раж входят — уж больно много зверя.

Темнеет… Солнце закатывается за горы. Раздается протяжный треск и площадь льда, на которой были охотники, вздрагивает. Моментально весь промысловый угар точно рукой сняло! Уж больно жуткое значение имеет этот треск и колебание на припае! Что-же случилось? а вот что: от сильного мороза лед треснул; в образовавшуюся широкую трещину хлынула вода, а услужливый ветер с берега уже раздвинул трещину, отделяя льдину от матерого припая. Эту льдину с промышленниками унесет в неизвестные дали Карского моря и тогда им придет конец. Сколько таких катастроф ежегодно происходит на Новой Земле!

До сих пор мирно спавшие собаки вскочили и неистово Завыли. Умные псы почуяли близкую, но неизвестную опасность; шерсть стала дыбом на могучих шеях.

— Брось лодку, — чорт с ней! вались на нарты и держись, что есть силы! — командует Летков Василию.

Момент, и собаки, развернувшись, подхватывают нарты. Летков на бегу прыгает на спину лежащего ничком на нартах самоеда.

— Хать! Пырь, пырь! Ой, хать, хать! — неистовым голосом кричит на собак Летков, во всю ударяя по упряжке хореем.

— Ой бяда! Пырь, пырь! — хрипит и Василий на собак.

Фф! — пронзительно свистит Летков. Собаки вытянулись, и несутся, несутся. Нарты качаются, подпрыгивают и бьются о ледяные кочки и бугры. Вот-вот или перекувырнутся от бешеной езды, или в щепы разобьются о рапаки, но передовая собака Торос сама выбирает дорогу и увлекает за собой остальных собак. Темная линия трещины быстро приближается.

Пора! В последний раз Летков, гаркает на собак. Одновременно удар хореем, и он спрыгивает с нарт.

Вынесут? нет? собаки?

С полного разбега собаки махнули через саженную трещину, где бурлит черная вода, увлекая за собой нарты с Пырерко.

Хлоп! Фонтан брызг, это задок нарт ударился о воду, но Василий уже успел скатиться с нарт на лед, по другую сторону трещины. Собаки выдернули нарты и остановились, шумно дыша и дрожа от напряжения.

Летков, подтянув потуже пояс и скинув малицу на лед, сильно разбежался, затем, упираясь хореем об лед, — перемахнул через зловещую трещину.

— Нну! Спаслись, брат! Погоняй, Василий, до дому собак, а то замерзну, — говорит Летков.

Оторопелый и изумленный Пырерко только головой трясет, да покрикивает на несущихся собак. Мелькают торосья, льдины… подъем… и, наконец, желанный огонек! Дома! Посинелый и закоченевший Летков вваливается в кухню.

Анна ахает и разводит руками.

— Где малицу-то, Николай Семеныч, посеял? Случилось, поди, что не ладно?

На дворе лают и визжат распряженные собаки. За работу и спасение, Василий оделяет их пудовыми кусками мяса. Псы благодарно лижут руки. Летков у себя в комнате переодевается и согревается. Василий с азартом разсказывает Анне на кухне весь эпизод.

— Вот бяда, какой человек! Прямо, как черт, храброй, да сильной! Пропали бы оба, коли не Семеныч, — подтверждает возбужденно Анна.

— Первой ты удалец и промышленник Новой Земли теперь, Семёныч, — встречает Леткова Василий. — Всем самоедам сказывать буду, как ты меня да себя спас! Любить тебя станут все крепко; меня в беде не кинул.

Через неделю Анна подарила Леткову новые пимы и малицу, затейливо расшитые разноцветными сукнами.

Весь Февраль и Март шли усиленные промыслы песца, так как он теперь «дошел» вполне, и шел в ловушки, побуждаемый голодом. Приходилось осматривать пасники каждый день, не считаясь с погодой.

Промысел на песца, это один из самых выгодных на Севере. Чтобы удачно промышлять песца, надо хорошо знать его образ жизни, характер, привычки и прочее.

Живет песец, «норует», в песчаных буграх, сплошь изрытых дырами или входами в песцовую нору. Таких входов или выходов насчитывается от десяти до пятнадцати. На глубине аршина под землей идут корридоры, перекрещивающиеся самым запутанным лабиринтом. Такой ход весь бывает покрыт густой растительностью, цветами, мхом и какой-то резко пахнущей травой.

В одной норе иногда живет несколько семейств песцов. Самка приносит до двенадцати штук детей. Мать очень редко выходит из норы до трехмесячного возраста своих детей; за то самец песец целыми днями рыскает и таскает семье пеструшек, птичек, гусей, уток — словом все, что попадает ему в зубы. Не брезгует он и падалью. Трехмесячные песценята начинают выходить из норы со своими родителями, а на ночь все семейство возвращается в нору. До 1–1½ годовалого возраста, песец твердо держится своей родовой норы, а затем молодежь расходится на сторону, обзаводится своей семьей и норой. Попадаются норы, населенные десятью и двадцатью песцами.

За добычей песец выходит преимущественно ночью, хотя можно его видеть изредка и днем, но это будет очень голодный песец.

В поисках пищи он зашел далеко за пределы владения своей норы; день застал его на чужой, неизвестной территории, и он не смог к разсвету найти укромный уголок, где бы можно прилечь. Иногда песец «идёт», то есть переходит, ищет новых хлебных мест.

Пока есть пища в районе своей норы, а такой район исчисляется примерно верст в пятьдесят по радиусу, песец держится своего района. Причины, заставляющие песца переселяться, таковы: в силу большого прироста населения норы, старики прогонят более взрослых. Бывает также, например, очень дождливая осень, верхний слой земли делается мокрым, мох и травы намокают. Сразу ударяют дружные морозы без снега, — тогда вся мокрая почва промерзает, все травы и мхи смерзаются, превращаясь в лед (это явление поместному называется «гололед»), главная пища песца — полярная мышь пропадает, дохнет с голода, или переходит в другое место. Птицы к этому времени обычно улетают, и песцу волей не волей приходится оставлять знакомый район, насиженное гнездо, и всем семейством переходить в другие не пострадавшие от гололеда места.

Интересно песец промышляет себе в пищу мышь-пеструшку. Если песец по свежему следу найдет мышь в норе и если мышь забилась не глубоко в землю, то он просто разрывает передними лапами нору, — слышится легкий визг и — мышь выловлена. Бывает и так, что мышиная норка глубока, или идет под камень. Выяснив нюхом это обстоятельство, песец становится на задние лапки, подпрыгивает на воздух и грациозным броском обрушивается на снег, над норкой. Этот маневр он повторяет до тех пор, пока сама мышь не ошалеет и не выбежит из норки, пытаясь спастись бегством и, конечно, попадает в зубы хищника. Зимой полярная мышь — это самая легкая, постоянная и надежная добыча песца.

Промышляет песец еще белых уточек «чистиков», остающихся зимовать в чистой от льдов воде. Конечно, пока чистик в воде, он в безопасности, но стоит птице ночью вылезти на лед отдохнуть, тут его и сцапает песец, как кошка подкрадывающийся к чистику среди льдов. Вот почему всегда много песцовых следов по кромке льда.

Здесь же, правда редко, песец находит исдохшего тюленя. Тут уж пир горой! Этих белых бесенят на добычу сбегается сразу несколько штук. Рвут тюленя, лают и дерутся ужасно, так как песец по натуре вообще очень зол и беспощаден. Маленькому тюленю, «бельку», не успевшему нырнуть за своей матерью в отдушину, грозит неизбежная смерть в зубах песца.

Наблюдается еще и такая картина: как у акулы есть непременный спутник — рыбка «лоцман», так и у белого медведя сзади всегда идут два-три беленьких пажа, подбирающих остатки трапезы «его полярного величества». Таков зимний промысел песца.

Летом ему живется совсем легко. Песец отъедается и жиреет. Летом всегда бывает много мышей, много всяких маленьких, глупых пуночков и других птичек, схватить которых песцу очень не трудно. В большинстве случаев эти птички вьют свои гнезда прямо на земле, среди трав и камней. В гнездах так много вкусных яичек и еще более вкусных птенцов! Есть еще гнезда уток на болотах, а гнезда диких гусей на берегу ручьев и озер! яйца в них такие крупные! Спугнув с гнезда гусиху, песец выкатывает яйцо из гнезда и начинает его толкать о камни, пока оно не разобьется. Как славно слизывать с земли содержимое яйца! Плутовато и сладко жмурится разбойник на оставшиеся в гнезде яйца. Песец пирует, по уши вымазавшись в яичном желтке и ни мало не смущаясь горестными криками раззоренной гусихи; а иногда, как рьяная наседка, гусиха вздумает лететь над песцом да клюнуть его, тогда быстрый, неожиданный прыжок в воздух и… О! какое наслаждение запустить зубы глубоко в гусиную шею, схватить, вонзиться когтями в мясо, чувствовать, как гусиха не в силах взлететь и бежит по земле. Тогда волочиться за нею, ударяясь о кочки, стискивать и разрывать зубами кричащую шею птицы, чувствовать, как кровь вкусно бежит по морде, деснам и зубам; как гусиха, наконец, шатается, падает… Короткая борьба… Гусиха с силой и безмысленно толкает своими длинными лапами. Тогда песец прокусывает ей голову, разрывает живот и напившись теплой крови до сыта, нажравшись до отвала, лениво чистит лапу, морду, катается по земле… Он знает, что у него есть еще много, много свежего вкусного мяса. Сладко жмурится песец, вытянувшись рядом с телом птицы, довольно осматривается кругом. Тихо, сытно дремлется. Пройди сейчас перед ним какая угодно дичь, — он не шевельнется.