Птица вспорхнула и улетела. Я закрыла глаза и ещё раз подставила лицо под тёплые струи. Затем с сожалением, вышла. Тут же подул тёплый воздух, и всё моё тело и коротко стриженные волосы высохли.

На диване из мха вместо моей формы лежало платье оранжевого цвета, того самого, как лилии в палисаднике у моей Няни. Даже переходы цвета были точь в точь. Красиво, конечно, но платье! Полярная звезда подери, где они видели заместителя капитана межгалактического корабля в платье? Я пошарила по комнате: ничего больше не нашла. Голубая птичка начала в нетерпении летать рядом и чирикать.

Делать нечего. Надела платье. Ткань как лепесток цветка мягко ласкала кожу. Клянусь Бетельгейзе, если бы вместо юбки до пят, были бы брюки, то я бы даже оценила. Я осмотрелась в поисках ботинок, но их нигде не было. Похоже, придётся идти так. Какое счастье, что ком я не снимала. Исчез бы вместе с мое формой. Что бы я тогда делала? Я подхватила подол в руки, подняла его повыше и зашагала по мягкой траве к выходу из комнаты. Птица полетела за мной.

Конечно же, за дверью меня ждал Эмиль. Он был тоже одет во что-то невообразимое, но хотя бы в штаны. Завитки его тёмных волос до плеч остались влажными после душа. Он выразительно посмотрел на подол моего платья. Я бросила ткань вниз, гордо подняла голову и широкими шагами пошла за птицами.

Точнее я попыталась сделать широкий шаг, наступила на подол (Полярная звезда подери эти юбки!) и полетела вниз. Но упасть я не успела. Эмиль подхватил меня. Сквозь ткань я чувствовала тепло его рук на своей коже. Он крепко держал меня одной рукой, а второй нежно поправил мои волосы. Я возмущенно повернула голову в его сторону и впервые посмотрела ему в лицо.

Тёмно-карие глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц пристально смотрели на меня. Я перевела взгляд на его губы и в голове пронеслась картина, как он накланяется и эти губы касаются моих. Я тряхнула головой, отгоняя её. Обычно я вполне владела собой, но, видимо, неудавшееся свидание сыграло злую шутку.

— Осторожней, — услышала я баритон Эмиля у себя в голове. Я удивленно оглянулась: моя птичка летала рядом, но на плече Эмиля сидела его.

«Похоже, если мы касаемся друг друга, то достаточно одной птицы», — подумала я.

— Мне тоже так кажется, — ответил Эмиль.

«Полярная звезда подери, они и мысли переводят?!» — я вывернулась из рук Эмиля. А если они и картинку передали?

— Ты прекрасна, — успело прозвучать в моей голове.

Что это значит?

Я понимаю: «Ты прекрасный пилот!», «Ты прекрасно разбираешься в звёздной навигации!», «Ты прекрасно справилась с внештатной ситуацией!». Но что значит это его «Ты прекрасна»?

Дальше я шла гордо, но медленно. Наступить ещё раз на подол и упасть — не входило в мои планы. От предложенной Эмилем руки, я отказалась. Нельзя давать врагу такое преимущество: держать мою правую руку!

Ужин ждал нас на плато у одного из входов в «пещеру» профессора. Странно было, конечно, называть так место, где мы очутились. Кроме того, что это, действительно, было жилище внутри горы, ничто не напоминало внутри ни шахт, где добывали минералы, ни картинки с природными красотами пещер на туристических планетах. Коридоры и комнаты были вполне человеческие.

Плато, на котором был накрыт ужин, было скорее похоже на террасу. Звезда, вокруг которой вращалась планета, клонилось к закату. Небо окрасилось в фиолетово-розовые цвета.

— Как красиво, — оценил вид из окна Эмиль.

— Да, очень мило, — поддержала я беседу. Хотя, как по мне, нет ничего лучше бездонного чёрного Космоса с мерцающими в нём звёздами!

За ужином профессор старался изо всех сил удивить нас разнообразием блюд. Не знаю, как мой спутник, но что касается меня: не так сложно удовлетворить человека, который большую часть своей сознательной жизни провёл на пайках космических кораблей. Эмиль и профессор вели светскую беседу, а я наблюдала. Один бокал чего-то напоминающего алкогольный напиток, второй…, десятый. Прекрасно, после ужина оба мужчины будут спать, как убитые. Я лишь слегка пригубила из вежливости и попросила воды.

Профессор с воодушевлением рассказывал о своей планете и эксперименте. Жить в согласии с природой, просить и получать, давать и помогать самому. Звучало не очень научно.

— Любая планета разумна, — с жаром проповедовал профессор после того, как они с Эмилем прикончили уже третий графинчик местного напитка. — Надо просто найти с ней контакт! И тогда она сама поможет вам!

— А если она ещё на стадии неразумного дитя? — спросил Эмиль.

— Тогда наша задача заботиться и обучать, как мы делаем это с нашими детьми, — убеждённо ответил профессор. — Сейчас я покажу, какой сад мы вырастили вместе с моей Анитой.

— Анитой? — я огляделась: кроме нас троих я ещё никого не увидела.

— Так я ласково зову мою планету. И стоит её лишь попросить, вежливо попросить, она поможет вам во всём. Идёмте! — предложил профессор.

Мы встали. Эмиль опять протянул мне руку. Я качнула головой, хотя хотелось если не вдарить, то хотя бы закатить выговор. Ох, посмел бы кто из экипажа «Первопроходца — 113» что-то такое себе позволить! Тут поднялся профессор и опасно качнулся. Эмиль подхватил его.

— Спасибо, друг! — профессор повис на Эмиле. — Анита, нам бы в сад.

Мы спустились с плато вниз, и перед нами появилась тропинка, которой до этого, я могла бы поклясться, не было видно. Мы пошли по ней: спереди профессор, поддерживаемый Эмилем. За ними я. Поворот и перед нашими глазами чудесный сад, освещаемый двумя взошедшими лунами. Хотя часть света в саду исходило от деревьев: некоторые из них светились.

— Я собрал тут самые необычные сорта с разных планет. Мы с Анитой бережно за ними ухаживаем. Вон там, — профессор махнул влево, — аллея из кирисов с планеты Унта. Советую вам туда прогуляться, а я, — профессор огляделся. — Анита, спасибо. Не могли бы вы помочь мне весть на тот диванчик?

Мы оглянулись: у очередного входа в пещеру стоял удобный диван, хотя ещё недавно ни входа, ни мебели там не было. Профессор удобно расположился на диване и махнул нам рукой:

— Наслаждайтесь вечером!

Я была уверена, что он заснёт, едва мы скроемся за поворот. Но я ошиблась: его храп раздался сразу, как мы отошли.

Сад, действительно, был интересным. Думаю, биологи с нашего корабля поселились бы в нём и засыпали бы меня восторженными отчётами. Я же скорее изучала его с точки зрения побега или нападения. Сбегать мне пока было некуда: транспортировочная шлюпка сейчас не полетит, другого подходящего транспорта я пока не видела. Конечно, добраться до шлюпки, чтобы подать сигнал своим необходимо, но не сейчас. Сейчас…

Вдруг очередной куст зашевелился. Я тут же подняла руку, беззвучно приказывая моему спутнику остановиться. Он же нежно коснулся моей ладони своей, и я ощутила прикосновение тёплых губ к кончикам моих пальцев. Вниз по руке и дальше от плеча по всему телу побежали покалывающие потоки. А я чуть не задохнулась! Клянусь Бетельгейзе, от возмущения!

— Куст, — прошипела я, выдёргивая руку. Полярная звезда подери, где берут таких неподготовленных астронавтов? Эмиль замер и тоже уставился на куст. В нём явно кто-то был. Я подготовилась к атаке. Единственное, о чем я могла думать: смогу ли я драться в этом дурацком платье?

Куст качался всё сильнее и вот из него выглянул фиолетовый нос. Потом сиреневая голова, а затем на дорожку вышло существо, очень напоминающее оленёнка из учебника, только сиреневого цвета с тёмными фиолетовыми пятками. Оно посмотрело на нас огромными золотистыми глазами и тревожно понюхало воздух.

— Вот видишь, он не страшный, — сказал Эмиль. При первых звуках его голоса существо встрепенулось, я напряглась, готовая отразить атаку, но сиреневое нечто развернулось и понеслось от нас. Мы только и услышали, что цок-цок-цок, а существо исчезло в глубине сада. Я выдохнула.

— Профессор же говорил, что здесь нам ничто не угрожает, — напомнил Эмиль. — Стоит больше доверять людям.