Он наполнил и осушил еще один стакан. «Нужно позвонить Иванову, - подумал он, доставая телефон. – Мы придумаем, как все исправить».

Задумавшись, он задержал палец над строчкой с контактом «Мишка». Прошло несколько секунд. Палец то приближался к экрану, то снова отдалялся. «Нет, - решил Ричард. – Нет». Он отложил телефон и включил голографический дисплей. Среди множества файлов он нашел скрытый каталог, а в нем запароленный архив. Он ввел код. Внутри находился один единственный файл под названием «Солярис». «Пора действовать», - подумал Форсмен.

Михей лежал в своем саркофаге не в силах сомкнуть глаз. Он прокручивал в голове события минувшего дня, раз за разом вспоминал вечерний тренинг с Хоросом и Страйкером, стараясь уложить в голове ворох полученной информации. Волнение и возбуждение мешали сосредоточиться, мысли путались, прыгая от одного к другому. Чувства перемешивались, сменяя друг друга. Он то воодушевлялся, поверив в себя, то снова отчаивался, то злился, то чувствовал смирение. Его судьба зависела от множества условий и факторов. Бессчетное количество «если» и «возможно», не зависящих от него, могли либо помочь ему, либо помешать. Единственное, что он мог – по максимуму использовать свои преимущества. Одно из них, и, пожалуй, самое главное — это информация, знания. Сунь-Дзы писал: «если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты можешь победить в сотнях сражений без единого поражения». Гриди почти ничего не знал о своем враге. Михей о своем кое-что знал.

Первое, о чем рассказал Хорос – это Арена. Арена – это обобщенное название для целого ряда кровавых игр. Подобные игры популярны по всему Треону. Существует множество лиг, со своими правилами и особенностями. В некоторых бои ведутся только на мечах, в других только с использованием огнестрельного оружия, в третьих - и с тем и с другим. Где-то участники сражаются каждый сам за себя, где-то – бои командные. Даже максимальное количество участников везде разное. Но эти лиги объединяет одно – десятки телекамер, разбросанные по всей территории арены, которые беспристрастно наблюдают за каждым движением участников, чтобы фанаты игры могли на экранах своих телевизоров видеть кровавые бои во всех подробностях. Участниками обычно являются безродные, или райлы из бедных семей, которые ищут денег и быстрой славы. Высокородные, как правило, находят Арену ниже своего достоинства. Но бывают и исключения. Например, Гриди. Он увидел в Арене возможности. Действительно, зачем годами терпеть тяготы службы, в ожидании возможности отличиться, зачем подчиняться приказам, зачем нести ответственность за жизни своих подчиненных, когда есть более простой и быстрый путь к славе. Но если рядовому участнику приходилось как-то сводить концы с концами, искать спонсоров, чтобы позволить себе хоть какое-то более или менее приличное снаряжение, которое бы позволило ему пережить несколько боев и подзаработать денег, у Кррампа Гриди всегда было все самое лучшее. Кроме того, на него работала целая орава аналитиков и инструкторов, которые делали все, чтобы их хозяин имел лучшие шансы на победу. Такая тактика приносила богатый урожай – Гриди становился чемпионом трижды. Хорос охарактеризовал Кррампа как тщеславного, честолюбивого, эгоцентричного мерзавца, который не остановится ни перед чем, на пути к своей цели. Он, отнюдь, не был кровожадным маньяком убийцей. Он был игроком, холоднокровным и расчетливым. Убийство для него было лишь очередным ходом в игре, оно не вызывало в нем ни удовольствия, ни жалости.

В бою с Гриди следовало быть максимально осторожным, и помнить, как молниеносно могли двигаться райлы, как искусно владели они мечом. Вступать в бой на открытой местности было бы ошибкой. В качестве полигона для игры обычно использовались территории заброшенных заводов и фабрик. Значит, там есть и здания, в которых можно укрыться, а в них всегда полно всякого хлама, среди которого можно спрятаться. Правда, на Арене запрещалось скрываться и устраивать засады. Если кто-то долго оставался на одном месте, звучала сирена, которая раскрывала его местоположение. Поэтому, чтобы сохранять скрытность, приходилось все время перемещаться. Но сирену можно было использовать, чтобы подманить врага. То есть, засада все же была возможна, и сигнализация тут только играла на руку. Но Гриди, конечно, тоже понимал это. Он не даст себя обмануть так просто. Хорос сказал, что Кррамп слишком умен, чтобы недооценивать своего врага. Он всегда начеку. Единственная слабость, которую мог использовать Михей – это любовь Кррампа к эффектным финалам. Однажды это уже чуть не погубило его, но он просто не мог отказать себе в удовольствии устроить маленькое представление. «Так, что, когда ты будешь в его руках, - сказал Хорос, - и он будет уверен в победе, он, может быть, захочет с тобой поиграть. Как бы даст последний шанс. Было бы неплохо, если бы ты приберег какой-нибудь трюк на такой случай». Но лучше все-таки до этого не доводить. Хорос и Страйкер сошлись на том, что Михею лучше всего стать невидимкой. Человек по сравнению с райлом маленький и юркий. Нужно использовать эту особенность, как свое главное оружие. Стать неуловимым, вывести врага из равновесия, разозлить, заставить истратить все патроны и силы.

На стороне Михея было техническое превосходство. Он обладал лучшим оружием и лучшей защитой. Электромагнитная винтовка, которую принес Страйкер, была практически бесшумной, оптический целеуказатель позволял целиться и стрелять из укрытия, не высовываясь. Система «Глаз дракона» позволяла даже видеть сквозь стены. Небольшое устройство под стволом винтовки испускало особое излучение, которое частично проходило сквозь любые объекты. Специальный сенсор на шлеме улавливал отраженные от объектов лучи, процессор обрабатывал данные, преобразуя их в визуальное изображение. Затем эта картинка отправлялась на визир шлема, совмещаясь с реальным изображением пространства. Таким образом, можно было видеть силуэты объектов за стеной или любым другим препятствием.

Боевой костюм, также принесенный Страйкером, был сделан из высокотехнологичной ткани Nanix, которая меняла цвет в зависимости от окружения. Нано частицы ткани, при попадании пули или осколка, мгновенно меняли структуру материала, превращая его в прочнейшую броню. Второй защитный слой состоял из кевлара и тончайших броне пластин. В костюм был встроен мощный боевой экзо скелет, который не только делал солдата сильнее, но и защищал его кости и суставы от травм.

Все это должно было помочь ему завтра, защитить от смерти. Супероружие и суперкостюм. Если бы они могли избавить его от самого страшного и коварного врага. Страха. Нет, смерти Михей не боялся. Он был на войне и не раз видел смерть. В конечном счете, какая разница, когда это случится, завтра или через тридцать лет. Смерть неизбежна. Больше всего он боялся самого страха. Он видел много людей, парализованных страхом, видел ужас, застывший в их лицах. Михей боялся, что не сумеет совладать с ним, что умрет вот так, замерший, не в силах сопротивляться. Сама же смерть его не страшила. Он знал, что есть вещи и пострашнее. Например, боль. Боль не убивает тебя. Но она отравляет жизнь. Она всегда рядом, что бы ты ни делал. Даже когда тебе кажется, что ты забылся, отвлекся, находится какая-нибудь мелочь, какая-нибудь ничтожная деталь, которая снова потянет тебя вниз, и со страшной силой впечатает в землю. Да, он знал это. Тогда, десять лет назад, он ощутил это в полной мере. Эта боль, когда хочется выть, хочется прижаться к стене и биться об нее затылком, хочется выбежать на дорогу и броситься под проезжающий автобус. Тогда ему хотелось умереть. Просто сдохнуть и все. Просто потому, что больше не было смысла. Ни в чем. Но Михей никогда не считал себя слабаком, и ненавидел себя жалеть. Тогда он смог вырваться из объятий боли и найти силы жить дальше. Но боль никуда не ушла. Она всегда следовала за ним. Все эти годы он чувствовал ее дыхание. Стоило ему оглянуться, и он видел ее злобную ухмылку. Но теперь что-то изменилось. Теперь все было по-другому. Боль ушла, и Михей только сейчас это осознал. Когда это произошло, и почему? Должно быть, это случилось не сразу, не за один день. Но должен был быть какой-то толчок, импульс. Что-то ослабило ее. Михей уже какое-то время жил, не ощущая ее, но, когда это началось? Он перемотал в голове воспоминания, будто старую кинопленку, пытаясь отыскать кадр, на котором боль появлялась в последний раз. Это было вскоре после прибытия научной группы. Да, точно. Вот оно. Это Мирослава. Это мысли о ней вытеснили боль. Это ее образ наполнял нутро каким-то приятным теплом. А Михей так привык жить с болью, что даже не заметил то новое чувство, которое зародилось в нем. Как жаль, что он так поздно все понял. Времени совсем не осталось. Не пойдешь же к ней со своими признаниями сейчас, посреди ночи. «Да и зачем? – Подумал Михей. – Зачем ей знать? Умру, так умру. А если выживу, там посмотрим».