— Знаешь, в данной ситуации лучше уточнить, одинаково ли мы думаем. Приметы и предчувствия это одно, а…

Фло обхватила горячей рукой шею подруги:

— К демонам приметы. Мы уверены, значит, все будет хорошо.

— Постой так еще секунду, а потом поскорее меня отпускай, — пробормотала Катрин. — На нас пялятся со всех сторон.

— Мы — очень известный секрет, — вновь улыбнулась Фло, отпустила подругу и закричала морякам у помпы, да и всем остальным:

— Вечером — суп-удар! С окороком, фасолью и красным перцем! Густой, упругий и бодрящий, как задница юной хитки!

Команда дружно заржала, капитан Дам-Пир на мостике театрально-шокировано закрыл глаза ладонью. Из камбуза выглянули помогавшие с готовкой Венон и Кэт — тоже смеялись.

Да, продукты экономить не имело смысла — всё равно все запасы провизии не спасти. Будь оно проклято, все-таки в любом случае мы имеем откровенную неудачу экспедиции.

Катрин поработала на помпе — ритмичные нажимы на отполированную моряцкими лапами рукоять поначалу казались обманчиво легкими, вот только их бесконечность…. Работали в паре с Сундуком, боец тактично не отрывал взгляда от рук командирши в боевых перчатках. Увы, сорочка пропотевает и липнет к телу за минуту, что не особо прилично, но все уже привыкли. Тем более индеец Джо красочно повествует об охоте на бизонов и великом искусстве управления лошадьми прерии. Тема для моряков загадочная и экзотическая, по верховой езде тут специалистов немного.

…— И вот я склоняюсь — скакун понимает малейшее движение даже моего мизинца. Мы с ним несемся, дыша воедино, бизон удирает как ошпаренный, у него глаза вытаращены от страха. Я сгибаюсь еще ниже — конь удерживает меня на спине. И я хватаю бизона за хвост! Вот такое движение руки! Мгновение… — здоровяк-индеец обвел аудиторию торжествующим взглядом.

Моряки и прочие слушатели внимали недоверчиво, но с большим вниманием.

…— рывок! Один, короткий, вот такой…. Бизон летит на траву, кувыркаясь и мыча как беспомощный теленок. Некоторые быки так и не вскакивают — помирают от позора и изумления! А мы с конем поем победное Ке-н-ии-накисипанаййй!

Слушатели захохотали, заговорили, выражая как восторг, так и очевидное недоверие.

— Бык у него помирает! Да я сейчас сам помру! — басисто орал Капля, — это ж надо так дуну накрутить — быка на скаку за хвост он ловит!

Индеец снисходительно улыбнулся:

— А вот вы мне дайте совсем немного: землю с прерией — раз!, коня — два!, быка — три! Покажу, мне не трудно.

Моряки смотрели на три показательно оттопыренных индейских пальца.

— Да где мы тебе прерию найдем? Мы ее и не видали никогда, — обоснованно засомневался Терец.

— А что, быков так, ногами, нельзя догнать? — вопросил огр, явно примериваясь к славному индейскому подвигу.

— Если ногами, бык тебя сам догонит, не посмотрит, что ты в плечах ему ровня, — крикнул вахтенный, следящий за песочными корабельными часами. — Смена у вас!

Катрин уступила место у помпы. Вот же проклятая работа — руки как чужие, любая тренировка с оружием куда более щадяща к мускулам. Одежда — хоть выжимай.

Села под борт, в относительную тень рядом со своими долинными, которые «нестроевые». Зеро как обычно смотрел в никуда, четко-красивые черты лица, обнаженный мускулистый торс мягко лоснится. Редкое качество «пот ему к лицу», только кроме скульптурного лица, тут ничего и не существует. Именно так и моряки к этой оболочке относятся — без отторжения, с некоторым одобрением — драить палубу и без устали у помпы стоять парень умеет, а так вообще пустой и бессмысленный. А вот сидящий рядом с ним художник поглядывал вопросительно и умоляюще. Катрин разрешающе кивнула. Джозеф ткнул локтем Зеро, тот подвинулся.

— Леди, я бы не осмелился сказать, но я больше не в силах ждать, — зашептал художник. — С ней что-то случилось. Я имею в виду леди Блоод.

— Я поняла.

— Она не приходит. Конечно, мы в походе и в нелегкой ситуации, но она должна была нас навестить. Хотя бы на мгновение. Я больше не могу. Простите, но я не в силах…

Художник на грани. Тот неприятный момент, когда любые слова и битье по морде ничуть не помогут ситуации. Это уже подсознательное, физиологическое. Похоже, его даже знобит.

— Спокойнее, Джозеф. Такое случается, мы в пути, далеко от дома. Нас весьма трудно найти.

— Я понимаю, понимаю. Но, Катрин… леди Катрин. Я просто не могу больше. Я стараюсь, но не владею собой, — художник продолжал шептать, но получалось, почти выл.

М-да, вот дни пошли — все мы готовы выть шепотом и бессмысленно царапать ногтями палубу.

— Твои чувства и волнения понятны, — прошептала Катрин. — Нам всем нелегко. Но придется потерпеть. Она придет. Ждем, иного выхода просто нет.

— Да, я понимаю. Понимаю. Но… Разрешите мне ее поискать? Вдруг ей нужна помощь? Леди Блоод могла попасть в ловушку.

Похоже, совсем спятил. Или это еще и жара ему по остаткам разума шарахнула?

— Да каким образом ты ее искать собираешься? Ты что, Прыгать способен?

— Видимо, да, — потерянно прошептал художник. — Нет, я не пробовал. У меня же не было причин. Но такое чувство, что я могу. Простите, леди, я видимо, схожу с ума. Но я просто больше не в силах ждать. Клянусь, я могу Прыгнуть. К Ней — уж определенно. Я же столько лет чувствовал, когда Она приходит и уходит. Будь я проклят, вот как мне объяснить⁈ Простите меня, леди. Я готов выть как бешеная собака.

— Спокойнее, Джозеф. Подозреваю, что ты можешь оказаться прав насчет Прыжка. И я весьма беспокоюсь за Бло. С ней действительно могло что-то случится. Но один ты едва ли способен ей помочь, даже если интуитивно попадешь к ней. Разумнее будет нам попробовать вместе. Но сначала нужно разрешить ситуацию здесь. Я не могу оставить экипаж и детей. Это ведь понятно?

— Несомненно. Я все понимаю. И про вашу дочь тоже. Я буду терпеть сколько нужно. Боже, ну как минимум, сколько смогу. Могу я с вами позже еще об этом поговорить? — по лицу художника текли огромные капли пота, как будто он у помпы и продолжал стоять.

— Обязательно. Мы поговорим, если будет свободна леди Флоранс, можешь поговорить с ней. Джозеф, я достаточно много Прыгала и точно знаю — в этом деле важны нюансы и абсолютная уверенность в себе. Постарайся сосредоточиться и понять, что именно ты чувствуешь, и куда тебя тянет. Это необходимо. Прыгать наугад — не самая продуктивная идея.

— Понял вашу мысль. Предельно соберусь. Благодарю, моя леди.

Катрин ободряюще похлопала художника по плечу. Ну, леди у него одна-единственная, но сейчас человек слегка в себя пришел, формулировку применяет осмысленно. Парадоксально, но его чутье вполне способно помочь. С магией всегда так — ничего не понятно, но почему-то срабатывает. Правда, через два раза на третий. На море, должно быть, магия еще непонятнее работает.

Эх, море-море. И тонуть в нем приходилось, и наживкой для динозавров болтаться, и тошнит тут постоянно, казалось бы, отвратительное местечко. Но нужно соблюдать нейтралитет, ибо моря и океаны внушают уважение, вон — старшие дети вообще безвылазно по волнам болтаются, да и вообще не убила же пока соленая стихия никого из семьи. Кроме того, уважая Океан, можно надеяться и на какое-то взаимоуважение, чтоб ему…

На «Козе», идущей метрах в шестидесяти от отяжелевшей напарницы, внезапно и многоголосо заорали. Вскочившие моряки «Молнии» столпились у борта: у всех екнуло сердце — не хватало, чтобы еще и на шхуне что-то серьезное случилось.

Нет, радостно там орут.

Фигурку, взлетевшую на планширь «Козы» и замахавшую рукой, Катрин узнала еще в движении. Жива! Вид донельзя замурзанный, но главное — жива!

Допрыгнуть до камбуза Катрин не успела — навстречу уже выскакивали кухонные труженицы.

Леди Медвежьей Долины без слов подхватила подругу. Фло уже все поняла, счастливо всхлипнула…

Все восторженно кричали, махали колпаками и косынками, взбирались повыше на ванты, дабы рассмотреть подробности. Одинаково завывали юные индейцы — что ученые, что не особенно ученые. Рич и Кэт, взлетевшие под самую рею, аж визжали поросятами от восторга. А пропащая дочь-сестра счастливо пританцовывала на планшире шхуны. Сейчас еще в воду сверзится. Вот, хоть Кэтти догадалась придержать…