В следующие несколько дней у меня начал вырисовываться план. Нужно было подобраться к Питеру другим путем. Сначала я думала устроить ему проблемы на работе. Что-нибудь вроде обвинения в изнасиловании, которое бы испортило ему репутацию и загубило его чертовски успешную карьеру. Но возникала небольшая проблема — Маркус и наверняка многие другие из нашей компании знали, что мы несколько месяцев встречались в открытую, и я вовсе не была уверена, что смогу убедить их, что участвовала в этом против своей воли.

Нет, нужно было придумать что-нибудь другое. Что-нибудь личное, имеющее отношение к его семье. Что-нибудь такое, что причинит ему такую же боль, какую он причинил мне.

Я едва не сломала себе мозг, вспоминая все истории, которые он мне о них рассказывал, и проклиная себя за то, что от обиды слушала их вполуха. Но однажды вечером, когда я чистила зубы, разглядывая собственное отражение в зеркале в ванной, мне в голову пришла гениальная идея. Я вдруг вспомнила, как после Рождества он сообщил мне, что его сына, Бена, бросила давняя подружка и он очень тяжело это переживает.

Я вспомнила, что тогда еще подумала, — если повезет, Джо поступит с Питером так же, и он станет полностью моим. Я открыла лэптоп и принялась за поиски. Чтобы найти его на «Linkedln», понадобилось меньше пяти минут. Он работал в рекламе, и на фотографии в профиле я увидела симпатичного человека чуть старше меня. Он немного походил на отца, что было плюсом. Однако выглядел менее высокомерным, чем Питер, лицо у него было более доброе, вероятно, из-за того, что челюсть была не такая квадратная и точеная.

Я выяснила, что он работает неподалеку от Ковент-Гарден, и пару вечеров подкарауливала его, чтобы узнать, куда он любит ходить. Оказалось, что он предпочитает один определенный бар, который я проверила после его ухода, и он оказался идеальным местом.

В тот день, когда я решила привести план в действие, я взяла отгул на работе с середины дня, чтобы успеть съездить домой и подготовиться. Я понимала, что у меня будет один-единственный шанс на успех, и не хотела, чтобы что-то пошло не так. Я заметила его и его приятеля, едва вошла в бар, и подождала у стойки, пока не освободится столик по соседству с ними. Единственной проблемой были мужчины, подходившие и предлагавшие угостить меня. Я нацепила самую непроницаемую маску и холодно отшивала их, многозначительно поглядывая на Бена, пока наконец-то — наконец-то! — его приятель не заметил меня.

Он был так счастлив, что для нас нашелся столик в том ресторане, куда он меня отвез, пребывая в блаженном неведении, что это было то самое место, где у нас с Питером прошло первое свидание. Ничего не скажешь — ирония судьбы.

Той ночью я отправилась к нему домой и постаралась, чтобы он получил лучший секс в своей жизни, сделав все, чтобы увлечь его настолько, чтобы он даже не задумался о предохранении. К утру я уже знала, что подцепила его и теперь не скоро вернусь в свою обшарпанную квартирку.

Пока мы были только вдвоем, пока Бен с видимой радостью исполнял мои распоряжения, все шло прекрасно. Проблемы возникали лишь тогда, когда в наш мирок вторгались другие. В компании других людей он всегда немного менялся, и частенько после мы ужасно ссорились.

Начать с того, что он хотел, чтобы мы проводили кучу времени с его сестрой, или с его друзьями, или, что еще хуже, с родителями. Я не хотела, чтобы Питер видел меня во время беременности, потому что казалась себе толстой и некрасивой. Хотя я и знала, что бывшая Бена, Шарлотта, по внешности мне и в подметки не годилась, но она была довольно стройной, и мне не хотелось невыгодных сравнений наших фигур.

Поэтому я дала понять, что предпочитаю проводить время только вдвоем, и, хотя на это ушло какое-то время, он понял намек. Во всяком случае, в отношении несносной идеальненькой сестрички. Перелом произошел тогда, когда однажды вечером по пути из ресторана он сказал, что хочет заглянуть к ней и поздравить с днем рождения.

Я устала и была сыта по горло, и меньше всего хотела ее видеть. Она была до невозможности скучна, а я и так наслушалась восторгов в ее адрес от Питера, который, похоже, просто боготворил ее. Он раз двадцать рассказывал мне, что она окончила Оксфорд и была невероятно умна и успешна. Я всегда воспринимала это как шпильку в свой адрес, ведь я так и не поступила в университет и едва не провалила выпускные экзамены в школе. Впрочем, этого я ему не говорила. Я походя упоминала «универ» и сразу меняла тему разговора, если он начинал задавать лишние вопросы о моем прошлом. К счастью, он был довольно эгоцентричен, поэтому по-настоящему не расспрашивал.

И вот, когда Бен повел машину в Фулхем, к маленькому домику с террасой, в котором жила Эмма, хотя я сказала, что не хочу ее видеть, потому что он заскочит «всего минут на пять», я вышла из себя.

— Нет! — закричала я так, что он даже подпрыгнул в водительском кресле. — Я плохо себя чувствую и хочу домой!

Бен тяжело вздохнул.

— И не вздыхай так! Не смей заставлять меня думать, что это я виновата, что беременна и хочу поскорее лечь.

— Любимая… — начал он, положив ладонь мне на колено.

Я резко сбросила его руку.

— И не «любимкай» мне! Тебе вообще плевать, что я чувствую!

Бен насупился:

— Это неправда. Ты знаешь, что для меня ты всегда на первом месте, и я очень о тебе забочусь. Но у Эммы сегодня день рождения, и я всегда находил время встретиться с ней в этот день хотя бы просто для того, чтобы подарить ей открытку по пути домой.

— О да… Уверена, чертова святая Шарлотта половину жизни убила на то, чтобы подластиться к твоей идеальной сестричке. Так вот, я — не Шарлотта и считаю Эмму высокомерной занудой. Она даже не скрывает того, что обо мне думает.

Бен остановил машину на улице у дома Эммы и выключил двигатель.

— Вы с ней виделись всего раз или два, и она была с тобой предельно любезна. Я не понимаю, с чего ты это взяла.

Знал бы он, что моя ненависть к Эмме родилась задолго до того, когда я впервые ее увидела, и возникла она из-за безграничной привязанности Питера и его гордости за нее. Впрочем, мне она и так не казалась особенной.

— Если ты так хочешь ее повидать, хорошо. Это очень эгоистично и бездушно по отношению ко мне, но в этом весь ты. Так что ступай. Я подожду здесь.

Бен нахмурился и покачал головой:

— Ты в самом деле хочешь сидеть в машине, пока я зайду и вручу сестре открытку? Ты вообще не хочешь поздравить ее с днем рождения?

— Не-а, — я сложила руки на округлившемся животе и уставилась прямо перед собой.

— Но она увидит тебя, когда подойдет к двери.

Я пожала плечами:

— И что? Мне все равно.

Я почувствовала, как в мозгу Бена зашевелились шестеренки. Он посмотрел вдоль улицы в ту и другую сторону и снова завел мотор. Я попыталась скрыть торжествующую улыбку, чуть тронувшую уголки рта, когда он отъехал от дома. Но когда он остановился чуть дальше, метрах в двадцати, я злобно посмотрела на него:

— Какого черта ты творишь?

Бен расстегнул ремень безопасности и открыл дверцу.

— Я собираюсь закинуть сестре поздравительную открытку, и если ты не хочешь пойти со мной, то хотя бы она не увидит, что ты тут сидишь и отказываешься выйти из машины.

Он захлопнул дверцу, оставив меня с открытым ртом наблюдать, как он шагает обратно к двери Эммы.

Я неотрывно смотрела на часы, и с каждой проходившей минутой во мне все сильнее закипала злость. Наконец, через одиннадцать минут, я увидела, что он возвращается. Он сел в машину, завел двигатель и газанул так резко, что меня вдавило в сиденье. Я посмотрела на него с отвращением:

— Ну конечно. Теперь еще сорви свое раздражение на беременной жене.

Бен судорожно вздохнул. Когда он посмотрел на меня, мне показалось, что он вот-вот заплачет.

— Прости, — сказал он наконец. — Просто Эмма — моя сестра, и мы с ней всегда были близки. Ей нелегко пришлось в жизни…