Лицо Питера перекосилось от боли. Он потянулся ко мне, но, кажется, передумал и отдернул руку.

— Пожалуйста, Белла, не делай этого. Не делай больно Бену.

Я встретилась с ним взглядами на пару секунд.

— Я не делаю ему больно. Он со мной очень счастлив. И, давай уж по правде, ему бы никогда не досталась девушка моего уровня, так что он тоже в выигрыше.

Питер заколебался:

— Но когда он узнает, что ты беременна от меня, он…

— Он не узнает, — перебила его я. — Я заставлю его думать, что ребенок — его.

— Ты не скажешь ему правду? — Питер слегка прищурил глаза.

— Нет. Я никому не скажу.

Питер широко раскрыл рот и облегченно выдохнул.

— Но… Я не понимаю… — начал он. — Ты, кажется, сказала, что заставишь меня заплатить.

— Так и есть. Отныне я стану частью твоей семьи, и всякий раз, глядя на своего ребенка, ты будешь знать, что мы с тобой связаны навсегда. Поэтому вместо того, чтобы избавиться от меня, как ты хотел, тебе придется быть со мной таким милым, что тебе самому станет тошно. Тебе придется ворковать над этим младенцем и притворяться, что ты радуешься за меня и Бена. Потому что, если ты не будешь, я расскажу Джо и Бену правду.

Я видела, как слово за словом отправляю его в нокаут по мере того, как до него начал доходить весь ужас его положения.

— Ты шантажируешь меня, — сказал он наконец с усталым безразличием.

Я кивнула:

— Да, Питер. Шантажирую. Но не ради денег. Я хочу отомстить. Будешь вести себя хорошо, и я буду вести себя хорошо. И нет совершенно никаких причин для неприятностей.

Питер сухо рассмеялся:

— Нет причин для неприятностей? Да один твой вид — это такая неприятность, которой на всю жизнь хватит.

Слышать это было больно, но я лишь спокойно покачала головой:

— Нет, Питер. Так себя вести не стоит. Тебе придется научиться заботиться обо мне и заискивать передо мной, как перед идеальной дочуркой. Не беспокойся, ты к этому достаточно быстро привыкнешь.

Глаза Питера пылали чистейшей ненавистью, но он медленно кивнул:

— Хорошо. Ну, мне лучше вернуться обратно, пока они не подумали, что что-то случилось.

Я рассмеялась:

— Да, не дай бог они решат, что что-то «случилось»! Так что уходи, будь хорошим мальчиком.

Он бросил на меня последний взгляд, развернулся и ушел обратно на террасу.

Всю дорогу до дома я про себя улыбалась, вспоминая потрясенное состояние Питера. Он всегда был таким самоуверенным и заносчивым, что было по-настоящему приятно видеть его неловким и растерянным. Я даже почувствовала его дрожь, когда он поцеловал меня на прощанье.

Теперь, когда я привела свой план в действие, пора было обрадовать Бена.

— Останови машину.

— Что? — удивленно обернулся ко мне Бен. — С тобой все в порядке?

— Останови! — повторила я.

Бен нахмурился, но включил поворотник и остановил машину на небольшой стоянке, с которой были хорошо видны зеленые и золотые лоскуты полей, скатывавшихся по пологим холмам Саффолка в сторону сверкавшей за ними реки. Он заглушил двигатель и выжидающе посмотрел на меня.

— Что стряслось?

Я изобразила на лице самое взволнованное и наивное выражение и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться:

— Я беременна, — при этом голос мой очень удачно дрогнул.

Бен вцепился в руль так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Беременна?

Меня стало охватывать раздражение, и я быстро отвернулась, не желая, чтобы он это заметил.

У него слегка сдавило горло:

— Ты уверена?

Я на секунду прикрыла глаза, стараясь сдержать вспышку гнева, который все нарастал во мне. Он был неплохим человеком, но иногда вел себя невыносимо глупо.

Да, — слово прозвучало как вздох.

Последовало долгое молчание, прежде чем Бен громко выдохнул:

— Как давно?

Я вдруг немного занервничала, что его может оказаться не так легко одурачить, как я рассчитывала. Поэтому я прикусила слегка задрожавшую губу и посмотрела на него, как я надеялась, с испуганным видом:

Думаю, недель восемь. Но без обследования точно сказать не могу.

Мне нужно было сохранить неопределенность на случай, если он решит посчитать сроки. Но он просто кивнул:

— Ого…

Я положила руку ему на бедро и неуверенно улыбнулась:

— Ты рад?

— Конечно. — Мне понравилось, что он ответил быстро.

Он повернул голову, чтобы лучше видеть мое лицо, и в его глазах читались одновременно любовь и тревога:

— А ты рада?

Я снова улыбнулась:

— Я рада. Просто… это немного неожиданно, вот и все.

Бен понимающе кивнул, но взгляд его чуть помутнел, и я видела, как он борется с собственными чувствами. После долгого, очень долгого молчания он завел машину и снова выехал на дорогу.

На обратном пути в Лондон мы почти не разговаривали, но время от времени я чувствовала, как Бен искоса поглядывает на меня. В глубине души мне было его жаль. Но в то же время в обычных обстоятельствах девушка вроде меня ему даже не светила, поэтому я на самом деле делала ему одолжение. А ему понравится быть отцом. Я была вполне уверена, что не будет никакой разницы, если биологическим отцом будет не он. То, чего он не знает, не может причинить ему боль.

Потом, когда я лежала с ним в постели, положив голову ему на грудь, мне пришло в голову, что все было бы куда более правдоподобно, если бы мы поженились. Я придумала план, как подтолкнуть его к предложению, но решила, что у нас нет на это времени. Он прожил с Шарлоттой двенадцать лет, но так и не дозрел до этого. Пришлось брать инициативу в свои руки.

— Бен? — сказала я в темноту.

— Да?

— Я хочу, чтобы мы поженились. До того, как родится ребенок.

Я почувствовала, как его тело напряглось, и подумала, что стоило, наверное, действовать чуть более осторожно. Но я больше не могла тянуть.

— Хорошо, — сказал он.

Это был не лучший ответ, но и такой сойдет. Я счастливо вздохнула, чувствуя, как меня одолевает сон. В целом, день получился очень даже неплохой.

Следующая пара месяцев прошла, я бы даже сказала — пролетела, довольно приятно. Бен был более сговорчив, чем его отец, и я быстро поняла, что могу требовать всего, чего захочу, и он не станет этому противиться. Да, он был намного менее обаятелен, чем Питер, но оказался не таким уж и плохим компаньоном. Да и влюбился он в меня так сильно, что было трудно не получать удовольствие, оказавшись в центре чьей-то вселенной.

До сих пор я всегда была «другой женщиной», и было на удивление приятно для разнообразия оказаться первым номером. Бен делал все, чтобы мне угодить, и даже не пытался скрывать, как любит меня. Он стал нравиться мне даже больше, чем я ожидала. Я планировала, что мне придется просто потерпеть его некоторое время, попутно превращая его жизнь в настоящий кошмар, а потом бросить и жить на деньги, которые я стрясла бы с Питера и Бена на содержание ребенка, которого каждый из них считал бы своим.

Но в день нашей свадьбы, увидев в глазах Бена выражение полной и безграничной преданности, с которой он смотрел, как я шла к нему по проходу, я подумала, что, быть может, смогу потерпеть его немного дольше, чем собиралась. Конечно, я не любила его, как любила его отца, но он мне нравился.

Я была несказанно рада, когда свадьба наконец закончилась. Весь этот день был сплошной мукой — я чувствовала, как Питер постоянно наблюдает за мной в нервном ожидании того, что я могу сделать. Хуже всего было в тот момент, когда чиновник спросил, известны ли кому-либо законные препятствия для заключения брака, и я услышала, как Питер громко прокашлялся. На мгновение меня охватил ужас оттого, что сейчас он может разболтать всю историю собравшимся гостям, но, когда я посмотрела на него, он почти незаметно кивнул мне, и я едва не грохнулась в обморок от облегчения.

Мне бы хотелось меньше зависеть от Питера, но, по правде сказать, я повела себя так, как повела, только потому, что мне было очень больно. Я действительно любила его, а он просто использовал меня и выбросил как дешевку.