— Не набралось на складе их еще достаточное количество, — говорил он, созвонившись с заводом. — Они ведь от привычных отличаются. Смешать их со старыми не получится. Дом либо из них делать, либо из старых. У них еще одна проблема возникла — нет проекта дома под такой материал.

— А обычные для кирпичных домов они использовать не могут? — удивился я.

— Не знаю, не ко мне вопрос. Но раз уж ты так печешься о судьбе «твоих» кирпичей, вот сам и съезди — узнай.

Да уж, сам себе на ровном месте проблему создал. Но мне действительно стало не безразлично, пойдет ли моя идея в народ. Поэтому адрес того завода я взял и, связавшись с руководством через Семена Валерьевича, договорился о посещении в воскресенье. Поехал не один, Катя после истории с ее отцом стала моим «хвостиком» и отпускала только в ОКБ Туполева. А так мы и в школу вместе ходили и, когда я в гости к Борьке бегал, она меня сопровождала, даже на рынок за продуктами и то меня одного не отпускала. Это меня потихоньку начинало напрягать, и было второй причиной, почему я хочу для нашей семьи отдельную квартиру.

На заводе мне объяснили причину, почему под «мои» кирпичи нужен отдельный проект дома.

— Они у тебя по размеру отличаются. Шире почти на три сантиметра и длиннее на пять, — показывал мне главный технолог.

— А под обычный стандарт их почему бы не уменьшить?

— А зачем? Обычно наружные стены в два кирпича кладем, а здесь одного хватит. По размеру же он меньше, чем два обычных кирпича — экономия глины. Плюс — у тебя вот нарисованы «длинные» кирпичи, которые над проходами да над проемами окон класть следует. А ведь чтобы они держались крепко, их армировать нужно. С большим размером это делать легче.

Убедил он меня короче. Зато я понял, что точно хочу себе квартиру в кирпичном доме, построенном из «моего» изобретения. И чтобы это поскорее осуществилось, мне пришлось еще в течение месяца побегать. Сначала найти архитектора. Затем убедить его меня выслушать, а после — нарисовать с ним проект. Я схематично нарисовал трех квартирный этаж с видом сверху. Две квартиры по бокам двухкомнатные, с отдельной кухней и санузлом. И одна — однокомнатная между ними. В центре лестничная клетка со связующим квартиры коридором. Еще и балконы для каждой квартиры подрисовал. Балкон в нынешнее время — наипервейшая вещь, особенно зимой! Холодильников то у народа нет, а хранить продукты где-то надо. Это в деревнях есть подвалы, да ледники, а в городской квартире такого не сделаешь. Хорошо хоть считать прочность, количество кирпичей, водопровод да прочие тонкости буду не я. Да и не умею я этого. Зато размер комнат в квартирах я заложил хороший. Даже самая маленькая комната не намного уступает той, в которой я сейчас с родителями живу. Архитектор со мной не спорил. Как я понял, он человек не творческий, больше математик, и я ему изрядно работу облегчил.

Когда с этим было завершено, я договорился, что меня позовут на строительство первого дома из «моего» кирпича. После чего с чистой совестью вернулся к учебе и работе на Туполева.

Как сделать самолет именно для авианосца я понятия не имел. Решил отталкиваться от задач, которые ему нужно будет выполнить. И первая задача — самолет должен взлететь с ограниченной по длине полосы. Уточнил у Андрея Николаевича, какой длины разрешается взлетная полоса для разрабатываемого самолета, после чего пошел к летчикам. Мне требовалось, чтобы они летали. Много. Для начала я замерил длину посадки и взлета, которые требуются для 'ТОг"а. Решил взять его за основу будущего палубного истребителя. Сомневаюсь, что можно сделать палубный бомбардировщик — размер корабля не позволит.

Итак, после замеров длины необходимой полосы, убедился, что «ТОг» чересчур быстрый. Пилот просто не успевает затормозить раньше, чем закончится условная полоса взлетной палубы корабля. Затем перешел к практическим заданиям для пилотов. Требовалось заходить на посадку с разной скоростью, при разном направлении ветра — когда тот дул то в нос самолета, то когда дул в корму. Так я определял зависимость длины посадки от внешних условий.

Что сказать? Встречный ветер сокращал посадочную полосу метров на пятнадцать в среднем. Попутный ее удлинял. Взлетать лучше было тоже при встречном ветре — тогда отрыв происходит быстрее. Для корабля — очень важная информация, ведь его можно сориентировать по ветру, развернув судно в нужную сторону.

Но все равно длина посадки была чрезмерной. Андрей Николаевич сказал мне ориентироваться на сто метров посадочной полосы, а «ТОг» тормозил лишь на ста восьмидесяти — и это лучший результат. Обычно за двести метров выходило. Оставалось одно из двух: или уменьшать подлетную скорость, или уже работать не с самолетом, а с судном, ставя тормозную систему уже на него.

Можно было в принципе проработать оба варианта. В итоге на этом и остановился.

Уменьшения подлетной скорости я смог достичь аж двумя вариантами: в первый раз поменял двигатель самолета на менее мощный, а во второй поменял тянущий винт с моего трехлопастного на двухлопастной, какой в этом времени обычно ставили на все самолеты. А вот с тормозной системой возникла загвоздка. Я представлял, что поперек садящегося самолета на полосе должен натягиваться канат, но вот из чего он будет сделан? Как сильно он должен быть натянут, чтобы сдерживать садящийся аппарат, а не перерезать его? На каком уровне он должен быть натянут? Если натянуть повыше, то он попадет на винт и либо порвется канат от вращающихся лопастей, либо сломается винт. Если ниже, то попадет на стойки шасси. Тут главное, чтобы тогда верхняя часть самолета вперед не двинулась, когда нижняя замедляться начала. А то «клюнет» самолет и разобьется прямо посреди палубы.

Единственное что я понял в ходе работы — самолет для авианосца и сам корабль — две части одного целого. Если у нас действительно хотят создать свой авианосец, придется мне в скором времени отправляться на какую-либо верфь, чтобы скооперироваться с конструкторами корабля. Поэтому в работе я не сильно спешил. Заботы о собственной квартире и стройке съедали львиную долю моих сил и внимания.

В марте Туполев лично прошелся по коллективу, собирая взносы на создание народного гражданского воздушного флота.

— Сам товарищ Ленин первым внес шесть рублей на такое благое дело! — подзадоривал Андрей Николаевич окружающих. — Так что не жмотимся, товарищи, для всей страны стараемся. Сами же будем потом летать на закупленных самолетах.

Эти взносы были покупкой подписки на акции Российского Общества Добровольного воздушного флота — «Добролет», прародителя известного мне в будущем Аэрофлота. Фактически же можно было сказать, что по инициативе большевиков люди «скинулись» себе на флот. Самолеты покупались не из налогов, не изымались, а приобретались на такой вот причудливый сбор.

Вскоре закончился пятый класс и я смог больше времени уделить стройке. Кирпичи для двух домов были заготовлены, место под строительство определено, проекты домов утверждены, и с середины июня я уже по полдня таскал кирпичи, скрепляя их с помощью строительного раствора. Дело спорилось, и я предвкушал, как к осени уже буду въезжать в новую квартиру с отдельной только моей комнатой.

В середине лета на мой двенадцатый день рождения Андрей Николаевич сделал мне шикарный подарок — набор чертежных инструментов. Катя смогла достать клубники и сделала мне сладкий подарок, а ребята из отряда в качестве подарка целый день отработали на стройке моего дома, благодаря чему были полностью возведены стены и крыша, а также вставлены окна. Осталось лишь отделать здание внутри и можно въезжать.

Отделкой занимались уже без меня. Ребята свои дома уже тоже достроили, но без дела сидеть не стали. В августе в Москве правительство запланировало выставку — прообраз будущего ВДНХ. Подготовка к ней шла еще с момента выхода декрета ВЦИК, то есть с декабря прошлого года. Но вот наши смогли присоединиться лишь в конце июля. Я с удивлением узнал, что на выставке покажут даже «мои кирпичи».