— Представляешь, вдруг у нас есть свой фан-клуб? Как у всех этих популярных парней.
— Мечтай больше.
— Вредный ты. Так вот, — Синг снова возвращается к прерванному разговору. — У моих друзей и свои дела есть, а пообщаться мы можем и между занятиями. Не переживай, мистер отстранённо дружелюбный. А вот ты…
— И мы возвращаемся к причине твоего нахождения здесь. И это не желание составить мне компанию и якобы беспокойство о моём одиночестве. Или, ладно, хорошо, не только оно, — заканчивает Тонг, глядя на хмурое лицо друга. — Выкладывай.
— Хорошо. Ты меня сделал, — отодвинув тарелку в сторону, Синг подаётся вперёд, едва не ложась грудью на стол. — Сегодня вечером в одном клубе играет местная группа. Идём с нами? Там будет классно. И музыканты тоже классные, обещаю.
Тонг обречённо вздыхает, но всё-таки напоминает:
— Синг, ты ведь помнишь, что я…
— Не любишь большое скопление людей и шум, тебе этого и в ресторане родителей хватает, — заучено повторяет Синг, но отступать, похоже, не собирается: — Помню, однако, голову нужно проветривать и из зоны комфорта хоть иногда выходить. А то так в монахи уйдёшь. И не говори мне сейчас про свой факультет, преподавателей и наш клуб. Это не считается. Так что сегодня вечером идём в клуб. Можешь не пить, если не хочешь, и домой в любой момент уйти, если не понравится. Только скутер не бери. На всякий случай.
Тонг возводит глаза к потолку и задаётся вопросом, как так вышло, что предложение пойти в клуб в итоге превратилось в утверждение и его согласие теперь нужно чисто номинально.
— Хорошо.
Предложение на самом деле заманчивое. Вернее его условия. Ведь уйти оттуда, сказав, что не понравилось, можно и через десять минут после начала.
* * *
Яркие огоньки разноцветных гирлянд, что висят на стенах, делают полумрак бара внезапно приятным и каким-то немного даже уютным. Тонг оглядывается, отмечая барную стойку с несколькими пустыми пока высокими стульями, занятые столики и утопающее в темноте возвышение — видимо сцена для выступающих групп. Сейчас она пока пустует, а музыкальным сопровождением служит льющаяся из колонок мелодия.
— Ну что, идём?
Слегка толкнув в плечо, Синг делает шаг вперёд, обходя замершего едва ли не у самого входа Тонга.
— Куда? Тут всё занято…
— Два места точно есть. Не бойся, не у барной стойки. Вон там. Идём, скоро начнут уже!
Где именно это самое загадочное «вон там» в заполненном зале находится, Тонг спросить не успевает. Синг уже хватает его за запястье, утягивая за собой, будто на буксире, к одному из столиков и активно машет рукой, как только на них обращают внимание.
— Привет, давно ждёте? Скоро начало?
Свободных мест действительно оказывается два. На стульях, потому что стоящий на протяжении всей стены диванчик полностью оккупирован приятелями Синга. Да и то одно из них тут же оказывается занято другом.
«А ты кого хотел здесь увидеть?»
— Здравствуйте.
Руки привычно складываются в вежливый вай и вот уже все взгляды устремляются в сторону Тонга, будто бы он какая-то диковинная зверюшка.
— Так это и есть твой друг, с которым ты постоянно зависаешь?
Тонг оборачивается к другу, насмешливо интересуясь одним взглядом: «А я что говорил?»
— А ещё, как я слышал, они живут вместе, — поддакивает второй, расплываясь в широкой провокационной ухмылке и дёргая себя за одно из многочисленных колечек в ухе.
— Снимаем одну квартиру на двоих, — поправляет Тонг, всё-таки садясь за стол рядом с другом. Желание сбежать отсюда как можно быстрее под этими смешливыми взглядами с каждой минутой становится всё сильнее. — Раз вы так много обо мне знаете, то и имя тоже вам прекрасно известно.
— Бука, — смеётся третий, откидываясь на спинку диванчика, и Синг приходит на помощь, пытаясь сгладить образовавшиеся углы:
— Итак, позвольте представить…
* * *
Тонг выдерживает около получаса и то лишь потому, что выступающая в баре группа действительно оказывается хорошей. Однако этого слишком мало, чтобы удержать его дольше. Слишком уж часто на столе появляются новые бутылки, а предложения выпить хоть стаканчик пива становятся всё более настойчивые.
Он сбегает в начале очередной песни, предупредив, что отойдёт, но… больше не возвращаясь.
На улицу Тонг выбирается под аккомпанемент приятного голоса поющего о любви то ли к семье, то ли к девушке, разобрать по обрывку песни не получается даже если постараться. А он не старается.
Стоит переступить порог бара и оказаться на улице, как сухой и прохладный воздух сменяется тёплой влажностью. Сезон дождей ещё не закончился и погода продолжает развлекаться, выжимая тучи над городом. Сейчас, впрочем, тот лишь моросит, больше походя на водяную пыль, чем на настоящий дождь. Что к лучшему, потому что зонт Тонг не взял. Он вообще ничего не взял, кроме кошелька и ключ-карты.
«Не стоило слушать Синга и оставлять скутер дома… — завернув за угол, Тонг выбирается на другую улицу и оглядывается, прикидывая в какую сторону идти. — Или может всё-таки вызвать такси и ехать домой?..»
Оседающие на экране мобильника капли мороси вспыхивают всеми цветами радуги и Тонг протирает его ладонью, прежде чем написать Сингу короткое: «Я ушёл» и всё-таки открыть приложение такси.
«Вызывать или пройтись?»
Тонг задирает голову к тёмному небу с низко нависшими тучами. Их вид будто намекает, что дождь снова разойдётся, пополнив лужи на дороге новой порцией воды. Однако пока на улице вполне комфортно.
«Потом» — всё-таки решает Тонг, пряча мобильник в карман тонких чёрных брюк и оборачиваясь в сторону более оживленной улицы. После шумного бара, ему хочется тишины. Такой, например, что даёт ему сейчас эта улица. Тем более что людей на ней не оказывается.
Почти.
Тонг и сам не понимает, что привлекает его внимание: звук ли, или и вовсе какое-то внутреннее чувство… Что бы это ни было, но оно заставляет его обернуться. И замереть.
Высокую худую фигуру в светлом невозможно не заметить. В свете фонаря она будто светится, ещё больше притягивая взгляд. Брюки, рубашка…
Человек в светлом оглядывается на бегу, привлекая внимание Тонга ко второй фигуре: тёмной, гибкой. Игра света и тени то странно вытягивает её, делая неимоверно высокой, то ломает, будто и не человек это вовсе, а нечто пластично-текучее, потустороннее.
Холодок скользит по спине и перехватывает горло. Что-то знакомое чудится в этой тёмной фигуре, что-то такое, отчего ноги наливаются свинцом и сдвинуться с места становится невозможным.
Преследователь ускоряется и тени на стенах начинают вести себя ещё более неправильно.
«Уходи, давай же, уходи! — требует что-то внутри. — Отступи поглубже в тень».
Болезненный вскрик бьёт по нервам разрядом тока и Тонг оборачивается, чтобы увидеть падение фигуры в светлом. Свет ближайшего фонаря и ракурс позволяют рассмотреть лицо человека, и Тонг с удивлением узнаёт в нём Нока.
Попытка подняться проваливается и Нок, схватившись за лодыжку, болезненно морщится.
«Подвернул?» — вспыхивает в голове мысль и тут же опадает дождевым крошевом, стоит лишь бросить взгляд на преследователя. В чёрной руке в свете фонаря что-то ярко вспыхивает. Сознание Тонга цепенеет, тогда как тело наоборот приходит в движение. Оно оказывается быстрее мыслей.
Тонг срывается с места. Туда, где, будто оцепенев, замерла на дороге фигура Нока, превратившегося из взрослого человека в мальчишку: испуганного и будто обречённого.
Вспышка боли пронзает голову, а следом и колено, когда Тонг неудачно на него приземляется, чисто инстинктивно прикрывая светлую фигуру собой.
Приобняв Нока за окаменевшие плечи, Тонг притягивает его ближе в защитном жесте.
«Нет!» — вспыхивает в голове отчаянный крик, когда он видит, что именно несётся в их сторону.
От одного взгляда на переливающееся в свете фонарей, будто вода, тонкое лезвие в солнечном сплетении Тонга вспыхивает боль: острая и вместе с тем удушающая.