У кого-то из команды тут же урчит в животе, и этот звук вызывает шквал смешков и смущенное бормотание виновника внепланового веселья.

— Собираемся после захода солнца здесь же, — командует Най, тогда как Ком, несмотря на то, что именно он президент клуба, предпочитает отмалчиваться, что-то задумчиво записывая в закреплённый на пластиковом планшете лист и, кажется, даже не слыша происходящего вокруг. — Всем всё ясно?

Нестройный хор короткого согласия прокатывается по команде. Най вздыхает, а Ком уточняет, наконец-то подавая голос:

— Что нужно сказать Кхун Ноку?

— Спасибо.

В этот раз выходит почти синхронно и даже вай делают все до единого.

Местом для барбекю выбирается площадка недалеко от домиков. Вокруг столов мягко сияют гирлянды и небольшие фонари. Своим светом они будто разделяют окружающий мир на две части. По одну сторону барьера властвует свет, а по другую — тьма. И с тёмной стороны доносится тихий, но такой заманчивый шум волн, что, как и днём, облизывают кромку берега.

Здесь же, по эту сторону границы, источником шума служат голоса и смех. Пахнет жареным мясом и колбасками, что нет-нет да подкидывают на решётку гриля. А ещё пахнет пивом. Кто-то, похоже, всё-таки протащил сюда несколько бутылок. Или, может, владелец территории сам дал добро и расщедрился.

Бросив короткий взгляд в сторону что-то осуждающего со старшими Нока, Тонг отворачивается, возвращаясь к куску мяса на своей тарелке. Почти тут же рядом, словно из воздуха, материализуется Синг, а около тарелки оказывается наполовину заполненный пенящейся янтарной жидкостью пластиковый стаканчик.

— Пей и хватит киснуть.

Синг падает на соседний пластиковый стул и тут же подносит аналогичный стаканчик к губам.

— Серьёзно, народ веселится, а ты тут…

— И что я тут? Я тоже веселюсь. Просто перерыв сделал.

Тонг усмехается, прежде чем отправить кусочек мяса в рот. Продолжает разговор он лишь после того, как прожуёт, и первым делом просит:

— Убери. Ты же знаешь, я не люблю вкус пива.

— Пиво не за вкус пьют.

— Меняю этот стаканчик на твой кусок мяса. Идёт?

Тонг насмешливо щурится, наблюдая за тем, как меняется выражение лица друга.

— Мясо — это святое. Не буду меняться.

— Значит, просто забери и унеси откуда взял, — пожав плечами, Тонг показательно отпивает из другого стакана, того, в котором с самого начала была простая вода.

— Кхун Нок, можно задать вам вопрос?

Тонг не отвлекается от мяса, но весь обращается в слух.

— Да? Что за вопрос?

— Простите, но мне интересно, — продолжает тот же голос и поправляется, внезапно приплетая всю команду: — Нам всем интересно. Почему вы поддерживаете наш клуб? Нет, мы очень благодарны вам за поддержку и за этот тренировочный лагерь…

— Ну всё, набрался храбрости, — тихо смеётся Синг. — И самое главное, что никто из Пи его не останавливает…

— Пи Най ещё в автобусе предложил самим спросить, так чего теперь останавливать? — напоминает Тонг так же тихо, а сам смотрит на разворачивающееся представление. Где-то внутри и он желает услышать ответ на этот вопрос. Почему закончивший университет несколько лет назад Нок поддерживает их. Почему не свой факультет, в котором столько лет учился, а именно клуб?

— Но всё же, почему? — продолжает оратор. — Вы уже давно выпустились, но всё ещё контактируете с клубом. Хотя обычно выпускники помогают своим факультетам, а не…

— Клубам?

Вокруг становится тихо, все будто прислушиваются в ожидании следующих слов Нока, что возможно будут ответом. И Тонг в их числе. Он тоже замирает в ожидании ответа, и только шум отдалённых волн, да внезапно налетевший ветерок, что играет сейчас с волосами, нарушают возникшую тишину.

— На самом деле каждый помогает кому и как хочет, — в конце концов, отзывается Нок. Руки его ложатся на поверхность стола, будто показывая, насколько он открыт для разговора.

— Пи, — начитает Най и не останавливается даже тогда, когда Ком его одёргивает. — Вы не обязаны рассказывать, если не хотите.

— В прошлом году никто не решился спросить, так что у меня была передышка.

Он кривой, совершенно невесёлой усмешки Нока внутри у Тонга что-то царапает. Да так, что ему хочется согласиться с Наем. Если Нок не хочет, то он не должен себя заставлять.

— Когда-то давно, когда я был ещё ребёнком, у меня был лучший друг. У всех бывают друзья и всем свойственно мечтать. Вот и нам тоже было свойственно, — взгляд Нока меняется.

Тонгу кажется, что тот больше не видит никого из здесь присутствующих, окунаясь с головой в воспоминания.

— Мы хотели поступить в один университет. Я, как и всегда, был бы его Нонгом, потому что он был старше меня на несколько лет. Он обещал, что мы будем плавать вместе. И что если в университете вдруг не будет клуба плавания, то он его непременно создаст, ведь я тогда так любил плавать… — голос Нока срывается на хрип и он замолкает на несколько мгновений, а потом вдруг встряхивается и заканчивает уже более спокойно: — Но мечтам не суждено было сбыться. В жизни такое бывает.

Внутри Тонга от этих слов что-то болезненно тянет от плохого предчувствия. Пальцы тянутся к кольцу, проворачивая его на пальце, словно ища в этом привычном жесте успокоения.

— А что случилось с вашим другом? Он уехал? Поступил в другой университет?

— Хватит, — внезапно требует Ком, вмешиваясь в разговор. — Закончили расспросы.

— Да почему же? — Нок снова усмехается: криво, болезненно. — Ты ведь когда-то тоже спрашивал об этом, Нонг Ком.

Ком поджимает губы и отворачивается, будто стыдясь или жалея о том, что когда-то было.

— Он умер. Как я уже сказал, в жизни такое бывает.

В ушах Тонга начинает шуметь, будто облизывающие песок пляжа волны пришли в его голову, а пальцы сжимаются в кулаки.

«В жизни такое бывает» — словно эхо проступают сквозь шум сказанные Ноком слова и Тонг прикрывает глаза соглашаясь:

«Бывает».

В его жизни подобных потерь не было, в семье даже животных никогда не заводили, чтобы он мог знать это чувство, однако он всё равно отчего-то знает…

— А клуб я поддерживаю из-за глупой надежды, что когда-нибудь друг вернётся, чтобы исполнить обещание. Не важно, будет ли это мой факультет или клуб, я всё равно жду. Глупо, правда?

— Это так романтично… — Выдыхает кто-то и Тонг морщится, едва успевая прикусить язык и не сказать ничего грубого. — Как в новеллах.

— Нашёл где романтику выискивать, придурок, — Синг высказывает мысли Тонга и тоже морщится.

— Кончай чушь пороть! — требует Най и на этот раз ему вторит Ком:

— Зря мы закрыли глаза на то, что у вас в стаканчиках.

— А ваш друг это девушка? — будто не слыша старших, спрашивает уже другой голос.

— Парень, — Нок усмехается и Тонг нутром чует, что того отпускает. Видимо прозвучавшее предположение его веселит. — Но это не мешало ему быть моим лучшим другом. Поверьте.

Смешки звучат со всех сторон. Атмосфера вокруг меняется, а сгустившееся было напряжение рассеивается, оставляя после себя немного горчащее послевкусие. Под удивленное: «Эй!» Тонг осушает подсунутый ранее Сингом стаканчик парой крупных глотков и принимается за успевшее остыть мясо. Об услышанном только что хочется забыть.

Он наблюдает за тем, как щуплый тонкокостный подросток нарезает круги в бассейне: от одной стенки до другой, меняя темп, стиль, но не останавливаясь. Ему даже становится интересно, насколько того хватит. И не придётся ли его к обеду силком из воды вытаскивать.

— Пи!

Мальчишка меняет направление, подплывая ближе и хватаясь пальцами за бортик. Расстояние между ними сокращается до всего каких-то пара шагов, однако ни он не спешит подниматься с шезлонга, на краю которого всё это время сидел, ни мальчишка не выбирается из воды.

— Хватит скучать, иди ко мне! Поплаваем вместе.

— Моя мама будет ругаться, — он подаётся вперёд, упираясь локтями в незащищённые шортами коленки. — Ты же знаешь.