Кивнув, Нок бросает подушку в изголовье, прежде чем юркнуть на узкую, но ещё спокойно вмещающую двоих детей кровать.

— Больно? — тихо уточняет Кхем, поправляя брошенную наспех подушку, и Нок кивает, растирая грудину. Он всегда так делает после кошмаров.

— Снова приходил этот большой человек с ножом… Снова меня ударил… Пи… — Нок шепчет, сбиваясь и снова продолжая говорить. — Было так больно и страшно…

— Он больше не придёт, ложись спать. Давай.

Кхем приподнимает одеяло, дожидаясь, пока Нок уляжется, и лишь после этого закрывает его.

— Ты ведь не пойдёшь спать куда-нибудь ещё, Пи?

Нок подкатывается под бок, будто котёнок, и смотрит выжидательно, так что приходится ответить, хотя Кхему казалось, что всё и так ясно.

— Не уйду. Буду отгонять от тебя сны о плохом человеке, и он не придёт.

— Спасибо, Пи.

— Спи, Наоварат, я не дам плохому человеку до тебя добраться, — с несвойственной детям серьёзностью отзывается Кхем, поправляя на плече Нока край одеяла…

— Наоварат? Твоё полное имя Наоварат?

— Да. Ты не знал?

Ответ занимает три удара сердца, а на четвёртый удар оно срывается куда-то вниз, чтобы на мгновение замереть.

— Я… Похоже, что нет.

Тонг растирает лицо ладонями, хотя сейчас в них хочется спрятаться, от ситуации, от внимательного взгляда, от всего…

— Значит, ты всё-таки помнишь?

— Вспомнил, — поправляет его Тонг с тихим вздохом. — Значит, вам снова снился тот страшный человек?

Тонг и так понимает, что да. Он сам своими глазами видел этого «страшного человека», хотя и плохо рассмотрел затенённое, будто смазанное лицо.

Каким-то образом они разделили сон Нока на двоих.

Пальцы смыкаются на кольце и проворачивают его на пальце, причиняя тем самым лёгкую боль.

«Похоже, там всё-таки ожог…» — отстраненно отмечает Тонг, снова проворачивая кольцо.

— Приснился…

Уже знакомым жестом, Нок потирает грудину и Тонг сглатывает. Он ещё помнит клинок, что вошёл в тело той Наоварат, что снилась ему уже множество раз. Прямо в сердце. Как помнит и маленький огонёк, который подхватили ладошки. И этот огонёк сидит сейчас перед ним. Он снова обрёл плоть, кровь и воспоминания, что пока что кажутся ему всего лишь кошмарами.

— Ложитесь спать, Пи. Ещё рано.

Тонгу нужно время, чтобы всё переварить и осмыслить. Время наедине с собой и в тишине. А ещё поспать, потому что тех нескольких часов, что он проспал, явно недостаточно.

— Страшный человек больше вас не потревожит.

— Будешь караулить мой сон, как делал это раньше? — Нок поддевает, вызывая у Тонга лёгкое раздражение, поэтому слова, что срываются с его губ, звучат чуть резче, чем хотелось бы:

— Ложитесь, Кхун Чай. Ложитесь и засыпайте. Иначе я разбужу вас утром и заставлю готовить.

— Я не умею, — тихо смеётся Нок и от тревоги в его глазах не остаётся и следа.

— Маленький, избалованный господин, — ворчливо вздыхает Тонг. — Ложитесь спать, иначе уйду… Готовить.

— Ложусь. Ложусь. Не ворчи, Пи.

Тонг не знает специально ли Нок его так называет или это просто срывается с его губ, однако проглатывает так и рвущееся наружу, короткое:

«Я не твой Пи и никогда не смогу им быть. Больше не смогу».

— Спокойных снов, Пи Нок, — шепчет вместо этого Тонг, прежде чем выключить светильник.

«Наоварат…»

Тонг косится в сторону спящего рядом Нока, однако в темноте едва ли возможно разобрать черты лица. Ему это, впрочем, и не нужно. Память прекрасно дополнит то, что не видят глаза.

Два лица.

Стоит только подумать, как они, словно фотографии, встают перед внутренним взором. Наоварат. С одной стороны та, что снилась ему во снах. Невеста Туантонга и нагиня. С другой…

Тонг снова косится на Нока.

С другой стороны человек.

«Они похожи?..»

Он не может точно ответить на этот вопрос и впервые жалеет, что не умеет рисовать. Гораздо легче было бы зарисовать ту, что ему снилась, и показать кому-нибудь кто знает Нока.

С тихим вздохом Тонг накрывает глаза предплечьем.

В том, что Нок и Наоварат — одно, он почти не сомневается. Иначе не было бы того сна, что они разделили на двоих и который так похож на кошмар, приснившийся самому Тонгу не так давно.

«Что будет, если Туантонг узнает о том, что Наоварат переродилась?..»

Убрав руку, Тонг поворачивает голову и внезапно встречается с поблескивающими в полутьме глазами.

— Не спится? — чуть слышно, будто темнота в комнате обязывает говорить тихо, шепчет Нок.

— Не могу уснуть, — так же тихо признаётся Тонг.

— Понимаю, — Нок переворачивается на бок и подпирает голову ладонью.

В полутьме комнаты виден только его силуэт и поблёскивающие глаза, в которых чудятся зеленоватые отблески. Почти как у человека в чёрном, что преследовал Нока.

«Что сделает Туантонг, если узнает, что Пи Нок и есть Наоварат? — вновь задаётся вопросом Тонг и внутри начинает ворочаться что-то неприятное и чуточку злое. — Не важно, что он захочет сделать. Его Наоварат умерла много лет назад. Пи Нок не имеет к этому никакого отношения и имеет полное право прожить эту жизнь как пожелает».

Резко поднявшись, Тонг откидывает одеяло, спуская ноги на пол, и лишь затем оборачивается, чтобы спросить:

— Не хотите ранний завтрак, Пи?

— Я помогу, — Нок тоже поднимается, избавляясь от одеяла, будто не желает оставаться в комнате один. — Повар из меня, конечно, никакой, но что-нибудь порезать, если нужно, смогу.

— Как насчёт джока?

Тонг всё-таки снова включает светильник, чтобы не оставаться в одной темноте, и жмурится.

— И омлет с креветками. Ты ведь приготовишь его мне, Нонг Тонг?

Нок и Ним уходят, как только за ними приезжает машина. Им нет нужды больше здесь оставаться и Тонг с этим согласен. Однако он всё равно выходит на балкон и провожает отъезжающую машину взглядом, просто чтобы убедиться, что ничего не случится.

— А теперь колись, — требует Синг, стоит только Тонгу вернуться с балкона в охлаждённую кондиционером комнату. — Что происходит?

— О чём именно ты хочешь знать?

Вздохнув, Тонг опускается на противоположный от Синга край дивана и откидывается на его спинку.

— Про то, как вы так быстро с Кхун Ноком…

Тонг хмыкает и Синг тут же хмурится:

— Чего?

— Пи ещё не велел тебе прекратить называть его «Кхун»?

— Нет, — теперь Синг теряется, однако всего на мгновение. — Когда бы ему было? Я больше с Нонг Ним разговаривал, чем с ним…

— А ты и рад, — поддевает Тонг, с интересом наблюдая за тем, как меняется выражение лица Синга и как тот пытается скрыть смущение. — Ну же, признайся.

— Ты тему не переводи! Рассказывай давай, что происходит, — Синг поворачивается, садясь к нему лицом. — Я спрашивал у Нонг Ним, но она сама, похоже, не знает. Повторила то, что уже говорила. Но ты ведь что-то ещё знаешь. Что?

Тонг отворачивается, в задумчивости прикусывая губу. Синг знает о нём то, что не знает почти никто, однако…

— И ещё… — продолжает Синг гораздо тише. — Как ты его нашёл? Мы ничего не слышали пока не подошли ближе, ты же шёл уверенно. А ещё… В какой-то момент мне показалось, что у тебя глаза светятся. Почти так же, как когда ты лечишь…

«Глаза светились?..»

Тонг растерянно хмурится, оборачиваясь к Сингу и чувствуя, как внутри всё на мгновение замирает.

— Так что происходит, Тонг?

— Про то, что когда-то давно Пи Нок потерял друга ты уже в курсе, — издалека начинает Тонг не до конца уверенный, что всё-таки стоит говорить, но, дождавшись кивка, продолжает: — Того друга убили, когда он защищал Пи Нока. Там, на той улочке, были те, кто это сделал. Они винят Пи в том, что он стал причиной смерти его друга.

— Бред, — Синг трясёт головой, будто так слова Тонга уложатся в ней логическим порядком. — Они убили его друга, но обвиняют в этом его. Это же сумасшествие…