Через несколько минут Полина уже спускалась вниз, прихватив заодно весь мусор, что был в доме. Светлана Юрьевна отправила её вперёд, а сама задержалась, чтобы забрать кое-какие вещи. Своё прежнее жилище Полина покидала с тяжёлым сердцем. Она старалась не думать ни о чём, кроме предстоящей поездки в больницу, но мысленно то и дело возвращалась к ссоре, которую застала наверху. Она прекрасно понимала, почему Алина передала своего сына родителям Максима — это была вынужденная мера, её проклятие угрожало жизни ребёнка. И прежде, чем вернуться и забрать сына назад, Алина должна была от своего проклятия избавиться. В этом состояла главная проблема.

От мусорных баков Полина сразу направилась к парковке и в этот момент заметила, как с аллеи в её сторону свернул Олег Васильевич. Одной рукой он катил перед собой коляску, а другой поперёк животика держал внука. С трудом поборов желание сменить траекторию, Полина сначала ускорила шаг, но потом была вынуждена затормозить, потому что свёкор окликнул её по имени.

— Ну что она там, успокоилась немного? — нарочито небрежным тоном спросил мужчина, остановившись напротив.

— М-м, не уверена, что в таких условиях можно успокоиться… — неловко отозвалась Полина.

— Если устраивать истерики, то лучше точно не станет.

Полина удивлённо моргнула и уставилась на Олега Васильевича в недоумении. Пускай он не сомневался в выздоровлении сына ни на секунду, но откуда могла взяться такая эмоциональная глухота в отношении собственной супруги?

— Мне кажется, вы путаете причину и следствие.

В этот момент ребёнок у него в руках начал беспокойно извиваться и издавать громкие недовольные звуки, и Олег Васильевич перехватил его поудобнее.

— Полин, подсоби по-женски, а? — прокряхтел он, выуживая из сумки бутылочку. — Не могу никак сунуть ему эту чёртову бутылку… Кладу на спину — плачет и давится, а держу столбиком — не вижу рта.

Взгляд Полины метнулся с протянутой ей бутылочки на лицо малыша. Щекастый и румяный, с большими глазами и чубом светлых наросших волос он казался ей сейчас самым жутким существом во всём мире. Она непроизвольно даже отпрянула и вскинула глаза обратно на свёкра. Тот, очевидно, совершенно не осознавал, насколько чудовищной была его просьба. Или осознавал, но делал это нарочно.

— Простите, не могу. Я… слишком бестолковая для этого, — сказала она, криво улыбнувшись.

До машины Полина шла быстро и не оглядываясь и, только усевшись за руль, позволила себе посмотреть назад. Рядом с Олегом Васильевичем уже стояла Светлана Юрьевна и, судя по всему, она решила то затруднение, с которым столкнулся её муж.

Когда женщина тоже села в машину, Полина осторожно спросила:

— Это безопасно так надолго оставлять его с ребёнком одного?

— Пусть привыкает, — ответила Светлана Юрьевна, поджав губы. — Если со мной что случится, все хлопоты лягут на него. Я и сама того гляди в больницу попаду, ещё месяц в таком ритме без нормального сна — и точно свалюсь. Не девочка уже всё-таки…

— Может, попробовать поискать няню? — осторожно предложила Полина.

— Можно, но где же мы сейчас столько денег найдём? Все финансы на Максиме держались… Надеюсь только на то, что у матери Тёмы всё же проснётся совесть. Скоро уже месяц будет, как её след простыл. Максим перед тем, как попасть в больницу, говорил мне, что она вернётся, но…

Светлана Юрьевна тяжело и горестно вздохнула, а Полина неловко умолкла — у неё не было ни одной идеи, как помочь ей сейчас. Брать на себя уход за ребёнком Максима она не согласилась бы даже под дулом пистолета. Даже если бы её попросила об этом сама Светлана Юрьевна.

Они подъехали к больнице в одиннадцатом часу. Ещё даже не успело закончиться утро, но Полине уже казалось, будто с того момента, как она ответила на звонок Светланы Юрьевны, прошло не меньше суток.

Рыжий фасад трёхэтажного здания выглядел неуместно жизнерадостным и поднимал из глубин памяти смутные гнетущие ассоциации. Полина вышла из машины и молча последовала за Светланой Юрьевной. Грудь распирало от тревоги; беспокойство за жизнь Максима сталкивалось с чувством вины перед Алексом, и вместе они парализующим щупальцем проникали в самую душу. Буквально позавчера она обещала Алексу не видеться с мужем, а сейчас уже вынужденно шагала к нему на встречу. Единственное, чем Полина могла успокоить свою совесть сейчас — так это тем, что Максим физически не мог её увидеть. А значит, это была не совсем встреча.

У дверей реанимации ей вдруг стало дурно. Мышцы задеревенели, а все чувства обострились и начали бить тревогу — стены словно давили, запахи нервировали, яркий свет причинял глазам боль. Полина могла поклясться, что вместе с ароматами медикаментов ощущала в воздухе присутствие самой смерти. Стараясь дышать как можно реже и поверхностнее, она шагнула за Светланой Юрьевной в палату.

Максима она узнала не сразу. На узкой койке с бортиками, под капельницей и в кислородной маске лежал какой-то совсем чужой мужчина, а не её сильный и красивый муж. Когда зрение распознало на посеревшем лице хорошо знакомые черты, сердце Полины болезненно сжалось. А затем её и вовсе сковал ледяной ужас — на коже Максима она рассмотрела маленьких суетливых паучков. Тех самых паучков. Полина с трудом сделала ещё пару шагов и перевела расплывающийся взгляд с лица на его руки. Исхудавшие запястья покрывала паутинка из тонких чёрных нитей.

В этот момент до неё донеслись слабые всхлипывания свекрови, однако сама Полина была не в силах выдавить ни звука. Разум просто отказывался воспринимать ту картинку, что стояла перед глазами: каким-то образом проклятье Алины нашло себе новую жертву и теперь вовсю пожирало тело Максима. Полина не сомневалась в том, что это было то самое проклятие, все её чувства слишком явно сигнализировали об этом.

На некоторое время Полина будто выпала из реальности. Она даже не заметила, как Светлана Юрьевна в какой-то момент покинула палату, а когда пришла в себя, то уже знала, что нужно делать. Первым делом Полина потянулась в сумочку за упаковкой влажных салфеток. Приблизившись к койке Максима, она воровато оглянулась на дверь и провела салфеткой по его лбу и волосам. Жучки попадали в белую ткань, как в капкан, путались в волокнах и замирали. Полина ещё несколько раз повторила свою нехитрую манипуляцию и, убедившись, что на лице не осталось этих тварей, быстро скомкала салфетку и достала другую. Со стороны она наверняка выглядела как сумасшедшая. Она и чувствовала себя именно так. Нечто незримое и настырное будто управляло каждым её движением, заставляло вновь и вновь отлавливать проклятых насекомых, комкать и доставать следующую салфетку.

Только когда дверь в реанимацию снова распахнулась, Полина испуганно отскочила от Максима. Она как раз закончила протирать его руку и едва успела спрятать испорченную салфетку в кулаке.

— Полина, идём, — мягко окликнула её Светлана Юрьевна. — У Максима сейчас начнутся процедуры.

Она нехотя двинулась в сторону выхода. Сделав несколько неуверенных шагов к двери, Полина почувствовала тошноту, а мгновение спустя живот неожиданно скрутило болезненным спазмом. Если бы не Светлана Юрьевна, которая быстро повлекла её вглубь коридора, Полина бы точно оставила содержимое желудка на пороге реанимации.

Стоило ей склониться над раковиной в туалете, и её дважды вырвало.

— Бедная моя девочка… Это всё шок, — взволнованно причитала свекровь, пока Полина полоскала рот. — Ещё не хватало тебе разболеться. Зря я тебя потащила с собой…

Полина коснулась сырыми ладонями своих щёк и выдохнула с облегчением. С каждой секундой ей становилось лучше — боль отступала, а её место занимала лишь едва ощутимая дрожь.

— Всё в порядке, — отозвалась она. Голова вдруг стала какой-то неестественно лёгкой, а мысли будто сами стали складываться в логические цепочки. — Вы сказали, что перед болезнью Максим обещал, что Алина заберёт ребёнка?

— Да, — кивнула Светлана Юрьевна, не спуская с её лица обеспокоенного взгляда.