В Национальный музей Татарстана по общему согласию было решено поехать на автобусе, а перед его посещением плотно пообедать. Застряли наши туристы там часа на четыре — здание было громадным, все было очень интересно, они несколько раз отдыхали, и к концу дня ноги у них гудели.

Напитавшись информацией по самую завязку, компания вывалилась на улицу в полуобморочном состоянии и усевшись на лавочках перед входом обе половины интернациональной группы сделали дружный вывод: все, на что их может хватить — это пройти мимо собора Петра и Павла к какому-нибудь кафе. А передохнув, вырулить на пешеходную улицу, с которой начался их поход по Казани, купить там на память о вояже головные уборы, называемые tyubeteyka и переместиться на жд вокзал.

— Конец! — выразил всеобщее мнение Трувор. — Можете меня паковать, перевязывать скотчем, нанимать носильщиков и транспортировать в вытянутом виде прямиком в вагон. Я согласен на все, кроме еще одной экскурсии и осмотра чего-нибудь выдающегося или единственного в своем роде.

— Вон там дальше по курсу остановка виднеется, — засмеялся Валентин. — Доползешь?

— Постараюсь, — вздохнул Трувор и бодрой рысью побежал впереди всех.

— Послушай, Валентин, — сказал Мигель, когда они уже были в поезде, и Казань осталась далеко позади. — Мне Белла вовсе не показалась домашней клушей, когда она стояла возле трех бандитов и трупа четвертого, зарезанного прямо на ее глазах.

Бывший телохранитель хозяина своего городка засмеялся.

— Когда Беллин папочка решил, что его дочурка неудачно вышла замуж, и вознамерился сделать ее вдовой, то на него налетел такой тайфун, который чуть не снес не только его, но и Красавчика с Бугаем в придачу. Если бы понадобилось, то Белла вчера не только выстрелила бы, но и попала. Просто она не хочет ни в чем таком участвовать. Она законопослушная учительница. Но на колени бы не встала, скорее — умерла.

Мигель подумал.

— А Олюшка? Она какое к этому имеет отношение?

— Никакого. Семейство Фатьяновых честные граждане и не замешаны вообще ни в чем. Но у нас маленький городок, и хочешь не хочешь, но каждый общается со всеми. Все ходят по одним и тем же улицам, лечатся в одной и той же больнице у одних и тех же докторов, и все детишки учатся в одних и тех же школах. Поэтому и я знаю больше, чем мне бы полагалось.

А что же Александра Марковна, или Олеся, как ее называют близкие к ней люди? Мы оставили ее в тот момент, когда она, исполненная горя, послала мужчину своей мечты туда не знай куда искать то не знаю что. Отправила, влюбив его в себя, чтобы никогда больше его не увидеть. В надежде отгоревать свою несчастную бабью долю в одиночестве и приняться за свои каждодневные обычные дела.

Это был уже третий эпизод в ее не слишком богатой на впечатления пятидесятипятилетней жизни, когда она позволила себе сблизиться с мужчиной. Первые два романа закончились, так и не начавшись. Оба оставили после себя последствия, и Олюшка была отдаленным во времени результатом первой попытки.

Со вторым все было намного хуже — девочка унаследовала от отца не лучшие качества, и пришлось отвести ее в рощу, лишив человеческой памяти.

Последствия сближения с третьим существом противоположного пола еще были неизвестны, и это беспокоило Александру Марковну больше всего. К концу этой недели у нее сильно испортился характер. Ее руки потеряли способность лечить, хотя это-то было вполне понятно — она слишком энергетически выложилась при последнем сеансе. Этот сеанс явно был лишним.

Но, видимо, слишком долго она прятала от себя самой свои естественные потребности, потому и не смогла удержаться в рамках дозволенного природой. И мысль Это нужно для гарантии была всего лишь замаскированным желанием еще разок испытать сладость взаимной страсти, потребность раствориться в другом существе и принять его в себя без остатка.

Получается, что зря она лишала себя таких ярких моментов в своей людской биографии. А ведь могла хотя бы раз в год посещать какой-нибудь курорт, позволяя себе короткие одноразовые интрижки с отдыхающими. Не обязательно было бы заводить от них детей — можно было просто развлекаться.

Она и сейчас это может сделать…

Нет, не может! Потому что в таком состоянии, как нынешнее, она начнет сосать из партнеров их жизненную энергию, а этого допустить было нельзя.

О том, что она стала меняться, Александра Марковна начала догадываться на третий день после отъезда из села канадцев, когда от нее убежала ее домашняя кошка, а уличный пес при попытке приласкать его жалобно заскулил и забился в угол больничного двора с ужасом на морде пряча от нее свой взгляд.

На следующий день, идя по улице, Александра ощутила странную тишину, которая ее сопровождала всюду — не лаяли собаки, не кудахтали куры, и даже коровы не мычали.

На пятый день в селе дружно завыли собаки как по покойнику после того как она при взгляде на молодую девушку ощутила в себе желание прикоснуться к той, чтобы забрать ее молодость и красоту. Желание было мимолетным, но ярким, цепким, пронзительным.

Я становлюсь энергетическим вампиром! — с ужасом поняла Александра Марковна.

Она позвонила Руслану.

— Ты проверялась на беременность? — спросил он. — Вполне возможно, что это будущий ребенок тянет из тебя все, что может, но в тебе силы уже не осталось. Жди, сейчас приеду.

Руслан появился с клеткой, в которой бились три живые курицы.

— Пробуй. Не бойся. Они с птицефабрики, предназначены на убой.

Александра несмело протянула к клетке дрожащие руки… Через полторы минуты на дне клетки лежали вместо куриц три горстки пепла.

— Мощно! — сказал Руслан. — Даже не ожидал такого.

И Александра не ожидала! Она с ужасом взирала на свои ладони…

— Как же я лечить-то теперь буду? — пробормотала она. — Как же я до людей-то стану дотрагиваться?

— Давай мы с тобой произведем проверку на более крупном объекте, чем курицы. Двинули-ка к Матвею.

— У нас беда, — сказал он приятелю. — Олеся серьезно заболела. Пожертвуй нам теленка, какого не жалко, и посмотрим, что будет.

На теленка хватило пяти минут.

— М…да! — проговорил Матвей, осознав проблему. — Наша тетя Олеся превратились в заряженную гранату. Я, конечно, готов скормить ей хоть все стадо, но, боюсь, это не поможет. Как хоть ты себя теперь чувствуешь?

— Первый голод утолен, но это вряд ли надолго. К тому же животные — это не совсем то. Мне бы сейчас мужичка помоложе и поздоровее — ух как я бы его обняла и высосала — всего, до донышка!

Матвей и Руслан с тревогой на нее посмотрели.

— Да шучу я! Мне не любой мужик нужен, а тот, кого просит душа. Только нельзя мне с ним теперь — ведьмой я стала, настоящей. Руслан, Матвей — не хочу я жить ведьмой, сделайте милость, освободите! Помните, как в старину поступали с ведьмами? Загоняли в сердце осиновый кол и так хоронили, чтобы не смогла вылезти на поверхность. Вот и окажите мне милосердие, позвольте заснуть вечным сном!

Матвей и Руслан переглянулись.

— Глупости болтаешь насчет сна, — сказал Матвей. — Мое стадо все в твоем распоряжении, пока не восстановишься. Переживу без коров или подкуплю еще. Неужели нам для тебя хоть чего-то жалко?

— Вообще-то сон — это хорошо, — поддакнул Руслан. — Но вечный — это некоторый перебор. Чтобы восстановиться тебе нужно около года. Вот ты и отправишься в индивидуальную палату на свое законное койко-место с полным обеспечением и диетическим питанием… У тебя есть твоя личная береза, ты забыла? Подойди к ней, обними, прислонись и стань ею. А как восстановишься — вернешься в наш мир.

— Если в тебе уже зреет новое семя — мы примем его и вырастим, нашей семье это не впервые. Нам в селе лекарка во как нужна!

— Спасибо! — впервые за все эти дни улыбнулась Александра Марковна, и в глазах ее заблестели слезы. — Руслан, не уезжай, пока не проводишь меня до места и не убедишься, что роща меня приняла. Если вдруг появится этот индеец… Дик… то скажете ему, что я появлюсь весной, в конце мая, пусть ждет и не делает глупостей.