Мигель и четверо подростков замерли в предвкушении продолжения занимательного диалога. Еще днем в автобусе из Нижнего Новгорода Иван помог всем канадцам найти и закачать в мобильники программу синхронного перевода русской речи на английский язык, и Артур с Кианом сейчас вовсю ее испытывали. Олюшка сделала независимый вид, будто она все давным-давно знала, и ссора Валентина с Беллой ее совершенно не касалось.

— Тише! — шикнул гид. — Не всем здесь в зале обязательно знать о твоих психических травмах. Давай я нарисую тебе весь расклад, и ты навсегда перестанешь подозревать меня в разных глупостях. Когда нас заманили в ловушку с помощью канадцев, то за бетоном запросто могли остаться наблюдатели.

— Мы не знали, что это ловушка, — возразил Артур.

— Конечно, не знали. Но кто-то же вас туда привел? Вряд ли никто не проявил здорового любопытства, зачем вы понадобились там, куда посторонние не суются. Поэтому когда к нашему столу направился один из местных… скажем, деятелей, я сразу понял, что нужны были не канадцы, а мы. Нам повезло: по Беллину душу послали Перо, которого я хорошо знал.

— И ты мной прикрылся…

— Дорогая, если бы вместо тебя с Пером пошел я, то все трое приготовились бы к драке. Это пустяк, он и я — мы бы с ними справились, и Шнобель от меня бы не ушел. Но выглядело бы это так, будто ты моя телка, и если меня убрать, то тебя можно было бы поставить на колени и заставить обслужить их всех.

— О нет! — прошептала Белла в отчаянии.

— О да! Не ты ли сейчас сказала, что ничем не отличаешься от вон тех вокзальных шлюх? Вместе с тобой были дети, с помощью них бы и надавили. Поэтому пойти должна была ты сама, чтобы показать, что ты королева, а я пешка. Твой охранник, каких кидают в огонь, когда в том возникает надобность. Ты велела мне передать тебе ствол, стоять и сечь, а сама пошла на стрелку.

— Разбираться с заказчиком убийства Красавчика, — важно сказал Трувор.

— Угу. Теперь ты для всех местных не телка, а тигрица. Которую лучше не задевать, потому что за ее спиной сила. А Шнобель… заезжих гастролеров не уважают, тем более что наверняка тот обыграл в карты не только Перо с Дулей. Все только рады, что ты освободила от него Чебоксары.

— А Перо?

— И что Перо? Если его спросят, то он ответит, что валил вместе с Красавчиком лес, спал с ним в одном бараке и ел за одним столом. И что Красавчик для него был кореш и братан.

Канадцы переглянулись.

— Значит, если бы он встретил Красавчика, то непременно его бы узнал? — спросил Мигель осторожно.

— Угу. Даже с закрытыми глазами, по голосу. И в отличие от Беллочки он был уверен, что Красавчик никогда не предложил бы ему подлянки и не послал на смерть.

Белла покраснела.

— Прости, но роль тигрицы я вряд ли потяну. Я типичная домашняя клуша.

— Ну, местным об этом знать не обязательно. Куда же мы сейчас направимся, господа хорошие?

— В Казань! — сказал Трувор. — Мне очень бы хотелось побывать в Казани, очень!

— Мне тоже, — сказал Артур. — Мои подписчики уже заждались чего-нибудь новенького и свежего.

— Угу. Надеюсь, ты не порадовал их видео с места рекреации одной из чебоксарских криминальных группировок?

— Я похож на идиота?

Мигель усмехнулся. Молча и следя за мимикой своих лицевых мускулов. Загадочная Казань как последний форпост мусульман на Волге и его теперь начала притягивать с неотвратимой силой.

В Казань они отправились на электричке все вместе одной дружной кучкой. Билеты были в один вагон, места оказались подряд, и меняться ни с кем было не нужно, разве что друг с другом. Дорога длилась более полутора часов, поэтому на железнодорожную станцию наши путешественники прибыли поздно: в одиннадцатом часу. Ночевать в зале ожидания никому не хотелось, но платить по две с лишним тысячи рублей с человека за койко-место в гостинице тоже было вариантом так себе.

— Надо было переночевать в Канаше, — сказал индеец.

— В Канаше все отели забиты, свободных номеров не было, — отвечала Белла. — Я специально поинтересовалась.

— Радует, что хотя бы транспорт еще ходит, поэтому в забронированный по Интернету хостел есть шанс попасть, не удивляя местных таксистов торжественной колонной в хвост друг другу. Чемоданы опять сдаем в камеру хранения?

— А как же! Тут во всех отелях объявлено, что выселение из номера в 12.00 следующего дня. Так что самое лучшее — это воспользоваться услугами, предоставляемыми железнодорожной станцией.

Казань поразила Мигеля в самое сердце. Хотя ничего арабского не было в ее широких проспектах и улицах, но башни минаретов напомнили ему о Гренаде, и сам дух мусульманства навевал воспоминания об Испании. А, может, воздух здесь был такой — более южный, чем московский или нижегородский, более внимательное отношение людей на улицах — здесь им были рады.

Это был туристический город: огромный, простодушно-откровенный, наполовину татарский, наполовину русский. Ну, может и не на половину, потому что кроме русских и татар здесь кого только не было (путеводитель говорил о 115 национальностях), но знания русского никто не скрывал, не бил себя в грудь, что он татар и честно объяснял, как добраться до намеченных туристами городских объектов.

А план у наших канадцев был достаточно жесткий — невозможно же осмотреть город в миллион с лишним жителей полностью за один раз? Пришлось выбирать. Итак, вот что они наметили осмотреть.

Впрочем, путеводитель предлагал начать осмотр города с площади Tukaya, и посовещавшись, канадцы решились последовать разумному совету. Совет оказался правильным. От этой площади начиналась пешеходная улица, которая вела прямиком к Кремлю.

Длина этой улицы, всего-навсего с милю, была напичкана не только историческими зданиями разног пошиба, но и разбавлена современностью, и целых три бронзовых памятника о том напоминали: Карета Екатерины II, памятник Коту Казанскому, прародителю армии котов, охраняющих Эрмитаж от мышей, и странный абсурдный Конь в пальто с сигаретой в зубах.

Увидев этот памятник, русские долго смеялись и все по очереди а также скопом принялись возле него фотографироваться. Гид попытался канадцам разъяснить феномен. Оказалось, что конь в пальто — это речевой оборот, обозначающий нечто абсурдное, несуществующее. Его употребляют, когда хотят сбить собеседника с толку, не желая отвечать на вопрос кто?. Правда, канадцы и после этого не поняли шутки.

— Это оксюморон. Тот, кто придумал этот памятник, сумел изобразить невозможное, подняться выше обыденности. Это все равно что передать абстракцию визуально понятным образом, — сказала Белла.

— То есть абстракция наоборот? — недоверчиво произнесла Дейзи.

— Ну да!

Казанский Кремль оказался огромным комплексом зданий, некоторые из которых были правительственными, и заходить в которые канадцам было неинтересно. Вход в Кремль был свободным. Канадцы полюбовались мечетью Кул-Шариф, выстроенной на пожертвования граждан, и даже в нее зашли, заглянули в православный храм. Добросовестно поднялись на башню Сююмбике, чтобы посмотреть на панораму Казани.

Выйдя из тех ворот, по которым можно было пройти к Дворцу Земледельцев, они столь же добросовестно сфотографировались у огромного бронзового дерева внутри арки, выслушали рекомендацию прийти сюда в вечерние часы и увидеть его озаренным зеленым сиянием. Попасть внутрь было не то чтобы совсем невозможно, но здание не было музеем — в нем находилась целая гроздь учреждений так или иначе связанных с сельским хозяйством, и все они работали.