Ответа не дождалась, конечно. Но щенок вдруг протяжно зевнул. Ничего умнее, как засунуть его за пазуху и потуже завязать пояс, я не придумала. Он поворочался немного и притих. Сапфир все это время сидел рядом и сочувственно смотрел на собачку. Как только я его спрятала за пазуху, мой малыш скрылся в сумке и мы продолжили поиски тетки Степаниды.

Шли недолго и дошли до большого подворья с деревянными воротами. За штакетным забором тянулся длинной полосой огород, и в глубине стоял крепкий добротный дом с высокой крышей. На столбе рядом с калиткой висел молоток. Я постучала им по железному листу. Через какое-то время калитка со скрипом открылась. Передо мной стояла не старая еще женщина с румяными щеками. Синяя косынка была повязана на любимый моей Домовушкой манер. Уголочки торчали надо лбом в разные стороны. Зеленоватые глаза под сурово сдвинутыми к переносице бровями с внимательным прищуром уставились на меня. Руки были уперты в бока. Внушительных размеров грудь могла соперничать своими размерами с берендеевой.

— Что надоть? — вполне себе не дружелюбно прямо в мой лоб полетел вопрос.

Я аж икнула от неожиданности. Сразу вспомнился любимый леший. «Что же меня все так агрессивно встречают?» — прилетела почти паническая мысль.

— Вы тетка Степанида? Здравствуйте!

— Кому тетка, а кому и нет! Здравствуй, коли не шутишь. Така чаво надоть?

От волнения добавлять хрипотцу в голос не пришлось. Он засипел:

— Я из Волынца. Меня отправила к вам мамка моя. Соседка наша тетка Иванна сказала чо можа козочку маленькую у вас купить. Или нет?

В этот момент я увидела воочию, каким образом противная гусеница превращается в прекрасную бабочку. Бровки разлетелись в разные стороны. Глазки уже почти ласково сощурились, сжатые почти в прямую линию губы растянулись в подобие улыбки. Руки слетели с крутых боков в разные стороны и приветливо распахнули калитку пошире:

— Можа, конечно, можа! Проходи во двор, не боись!

Я нерешительно переступила порог. Калитка с громким стуком закрылась сзади, отрезая пути к отступлению. Но тетка Степанида шустро развернулась и, не смотря на свои внушительные габариты, легко пошла вглубь двора прямиком к хозяйственным постройкам. Пришлось идти следом. Возле большого стога сена я увидела козу. Степанида прямым курсом направилась к ней.

— Иди сюда, моя маленькая. Ее Феклушей кличут!

Эта маленькая злобно смотрела на меня своим съехавшими в кучку глазками. Все четыре ноги копытами упирались в землю, точно так же, как только что упирались Степанидины руки в ее крутые бока.

«Боженька, как же я ее до Малуши доставлю-то?» — мелькнула еще одна паническая мысль.

Феклуша не сводила с меня своих желтых глаз.

— Пятнадцать сребней, — заявила Степанида. А Никифор говорил, что двенадцать, вспомнилось.

— Это козочка? — выдавила я из себя.

— А яко же! Она самая. Хорошая козочка. Молока много будет давать, — Степанида ласково потрепала это животное по голове между рогами.

— Хорошо, тетка Степанида! Я возьму. Только мне еще надо три цыпленка курочки и один петушок.

Степанида, кажется, не поверила своему счастью. Взмахнула своими руками, как крыльями и умиленно приложила их ладонями к своей необъятной груди.

— Така чаво жеж ты зараз усе на сказал мине?

То, что сказать мне не дали, я скромно промолчала. Коза не спускала с меня внимательных глаз.

— Счас принесу!

Тетка шустро скрылась за сараем. Оттуда раздалось недовольное квохтанье. Но через пять минут уже вернулась с ивовой корзиной в руках. В которой под крышкой я и увидела четыре пернатые разноцветные особи. Цыплятами назвать их было сложно, потому что они уже явно выросли. Петушок был огненного цвета с красным гребнем, свисающим набок, как кепка. Курочки были разноцветными пеструшками. Все смирно сидели, тесно прижавшись друг к другу.

— Тринадцать сребней! — оценила свое хозяйство птичница. Петушок, судя по всему, ценился дороже курицы.

— Но мне еще и котенок нужен! Сказали, что у вас есть лишний, — робко продолжила я. Если котенок окажется котом, куда мне его пристраивать-то?

Степанида, уже влюбленными глазами посмотрела на меня. Шустро развернулась и скрылась в сарае. Через несколько минут она торжественно выплыла оттуда и вручила мне в руки пушистый рыжий комок с зелеными глазками, который жалобно мяукал. Оторвала, наверное, от приема молока, догадалась я.

— Сколько за котенка?

— Мальчик. Дарю! — щедро заявила счастливая тетка Степанида. Она подошла к Фекле и привязала к ее ошейнику веревку. Коза склонила голову вниз и стала упираться всеми четырьмя копытами.

— Цыц, мне! — грозно прикрикнула на нее бывшая уже хозяйка. И Фекла покорно потрусила следом за ней ко мне.

Тяжко вздохнув, не удержавшись, я отсчитала положенные деньги и взялась за веревку. Котенка я отправила к Сапфиру. Разберется. Посох за спину, корзину взяла в одну руку, веревку в другую. И мы вышли за калитку, сопровождаемые довольной Степанидой. Как только оказались за порогом, калитка громко хлопнула за спиной и закрылась на крючок. Все. Обратного пути нет!

Я брела по пыльной дороге в сторону луга, сопровождаемая недовольным козьим беканьем и тревожным квохтаньем куриц в корзине. Фекла, натягивая веревку, упиралась, но покорно шла за мной. Щенок пригрелся за пазухой и притих. Котенок был под присмотром моего мажика. Все, в общем-то, хорошо. Сделала я оптимистичный вывод. Но радовалась я рано. Чем дальше мы отходили от дома Степаниды, тем больше коза стала волноваться и упираться, угрожающе поворачивая рога в мою сторону. Пришлось позвать на помощь Ветерок. Он воздушной метелкой стал подгонять Феклу сзади. Деваться ей было некуда, и она двигалась по дороге, иногда меня даже обгоняя. Я расслабилась. И снова рано. Фекла вдруг резко рванула вперед, я за ней. Веревка натянулась уже с другой стороны.

Но, видно, приметив в стороне от дороги небольшой стожок, коза резко сменила направление, и почти одним прыжком вправо достигла заветной цели. Уже я бежала следом за ней, держась за веревку. Куры в корзине тревожно всполошились. Упрямое животное резко затормозило перед стожком и, схватив в зубы клок сена, стала невозмутимо его пережевывать. Потом замерла, не сводя с меня сверлящих злых глазенок и улеглась, меланхолично уставившись на меня, не мигая. Она всем своим видом давала мне понять, что с места больше не сдвинется. Стоя над этой ходячей рогатой бедой и уперев руки в бока, как тетка Степанида, я размышляла над этой насущной проблемой.

Но выход пока не находился. Но козу все равно надо как-то же доставить к Малуше! Присев на корягу, валяющуюся рядом со стогом сена, как Аленушка на камне на картине Васнецова, я глубоко задумалась о способе транспортировки к месту назначения рогатой строптивицы. Решение пришло. Как и все гениальное, оно оказалось простым. Мы просто полетим. Перевезу козу так же, как корову транспортировали в каком-то старом фильме. На привязи по воздуху. "Мимино", кажется, называется.

— Раз не хочешь идти, то придется полетать! — радостно сообщила я козе, у которой сразу промелькнула в глазах задумчивость, которая тут же сменилась на тревогу, застывшую в желтых козьих глазенках: — Я, сидя верхом на этой коряге. Ведьмы же на метлах как-то летают? А я полечу на коряге. Чем я хуже? А ты, Фекла, следом за мной на веревке в стоге сена. — подробно посвятила я козу в свой гениальный план.

Да, случайным путникам лучше на глаза не попадаться. Понять ничего не поймут, а напридумывают много чего всякого. А представив этот вид снизу в деталях, я невольно рассмеялась. Но моя коза даже глазом не моргнула. Она снова вспомнила про клок своей травы, и задумчиво продолжила его дожевывать.

«Ну, что ж, моя ненаглядная, посмотрим, как ты дальше запоешь!» — злорадно подумала я. Так мы и полетели. Я немного впереди на коряге, а на поводке за мной летел стожок сена, в котором улеглась коза с вновь повисшей травой в пасти и застывшим взглядом. Она, зараза рогатая, даже не мекнула ни разу, не смотря на явный шок от полета. Как приземлилась в стог, так ведь и не двинулась с места. Вид имела невозмутимый, но жевать все-таки перестала.