*** «Эх, жизнь моя, жестянка… да ну ее в болото! Живу я как поганка, а мне летать охота!» — песенка водяного из м/ф «Летучий корабль».

В лесу широкими рядами стояли сосны, зеленые макушки которых, как казалось снизу, касались облаков. Под ногами сплошным и плотным ковром пружинила опавшая хвоя, перемешанная с сосновыми шишками. Изумительно вкусный воздух с ароматом смолы свежим потоком вливался в легкие. Со всех сторон раздавался птичий гомон и потрескивание. Тропинка скоро уткнулась в огромное сухое поваленное дерево.

Здесь мы и решили и отдохнуть, и перекусить. В этот раз неприятных событий не произошло, и мы с малышом спокойно пообедали и быстро пошли дальше. Сапфир даже разыгрался, и со скоростью звука носился по соснам. Умудрился вспугнуть белку и устроить с ней догонялки по макушкам сосен, чем нарушил торжественно застывший вокруг покой. Яркий солнечный свет пробивался сквозь сосновые ветви и замысловатыми узорами ложился на усыпанную иголками землю. Мы упорно двигались вперед в поисках лешего.

Через некоторое время в сосновом бору незаметно стали попадаться лиственные деревья и кустарники. И неожиданно после резкого поворота тропинки, лес закончился. И мы уткнулись в большую кучу из бревен, палок, коряг, корней с комьями земли, веток и еще чего-то колючего. Пришлось напрягаться и брать высоту.

После преодоления препятствия, я оказалась на довольно- таки высокой горке. И нашим глазам открылась синь небес, залитая ярким солнечным светом. Вокруг стало светло, просторно и радостно. Круглая большая поляна стелилась зеленой травой с разбегающимися в разные стороны яркими луговыми цветами. За ней прозрачным облаком светлела березовая роща. А посредине поляны возвышался большой кряжистый, ровный, как стол, пень. Кажется, мы прибыли к пункту назначения. Скоренько подошла, положила требу, как Малуша говорила, на пень, поклонилась и громко сказала:

— Принесла завтрак гаевому деду. Или сам съешь или внучкам дашь.

Ни одна травинка не колыхнулась, и ни один листик не упал в ответ. К моей великой радости гостинец исчез, но леший, тем не менее, не показался. Я помнила, что если гостинец взят, то это знак хороший. Значит, надо ждать.

Только минута за минутой пробежали, уже и полчаса пролетело, а вокруг так и стояла тишина. Даже птичий гомон стих. Решила воспользоваться случаем и немного отдохнуть, пока есть такая возможность. Достала из сумки любимый плед и удобно на нем устроилась, с благодарностью вспомнив Малушу. Сапфир не стал от меня отходить и прижался к боку. Полежали, посмотрели на плывущие по небу облака, подождали еще, вздремнуть чуть успели даже.

Солнце неуклонно пошло на снижение, и до вечера времени оставалось все меньше. Ну, что ж. Так просто я не уйду и не сдамся. Придется покричать. Где наша не пропадала! И я встала, оперлась для устойчивости на свой посох, и во всю силу своих легких, закричала, поворачиваясь на все стороны света: «Дедушка Леший! Отзовись! Покажись!». Ветер подхватил мой отчаянный крик и унес. Далеко. Громкое эхо я услышала в ответ ото всюду. Но долго кричать мне не дали. Грубо заткнули.

— Ты чаво тута расшумелась як оглашенная? Весь лес переполошишь, девка непутевая, — раздался за спиной скрипучий недовольный голос.

Сделав глубокий вдох и выдох, я обернулась. Передо мной стоял старичок — лесовичок, полностью соответствующий всем опознавательным характеристикам. В серо-зеленых волосах и в длинной бороде запутались мелкие веточки и комки бурого мха. Глаза цвета зеленой листвы хмуро и внимательно смотрели на меня из-под кустистых бровей. Одет дед Гаюн был по-деревенски просто и держал в руке сучковатую длинную палку, косясь при этом то на мой посох, который я тоже крепко держала в руке, то на Сапфира, который тоже крепко сидел на моем плече.

Мне стало обидно. Шла-шла. Гостинцев на себе несла целую корзину. Угощение взяли, а меня здесь обзывают по-всякому. Ну, спрашивается, где справедливость? Радует, что разговаривает по-людски, а не медведем рычит. И на том спасибо, подумала я. Вежливость — наше все. Сделала два шага назад и слегка поклонилась перед хозяином леса, как Никифор научил. Руки автоматически сложились перед грудью в жесте благодарности. Вовремя вспомнился Иван из сказки, которого в медведя превратил вот такой старичок — боровичок.

— Здравствуйте, дедушка! Никого не хотела пугать я. Только, как иначе могла вас позвать? Скоро солнце сядет. Мне возвращаться пора.

— Чаво приперлась-та? Тебя здеся не ждали.

Да что ж такое-то? Продолжает грубить. Наряд ему мой что ли не понравился или косы до пояса не увидел? Нет, дедуля! Так просто ты меня с пути истинного не собьешь и не испугаешь. И покруче тебя, грубияны встречались, к сожалению. Я погладила своего фамильяра, чувствуя его безмолвную поддержку. Справимся.

— Вы правы дедушка Леший, не звали. Но и не запрещали. Я не просто так пришла, а с просьбой. Если сможете помочь, то буду вам благодарна.

На самом-то деле, как с грубияном этим договариваться я не знала. Леший же повернулся и сел на пень, который в момент превратился в кресло, обвитое изумрудным мхом. Красиво. И мягко. А я так и стояла перед ним столбом. Он смотрел на меня и молчал, я смотрела на него и тоже молчала. Никаких идей у меня не было. Леший вдруг поднял палец и ткнул им в мою сторону.

— Ритуалом черным мажика приворожила, ведьма?

— Что?! — да как он смеет такое говорить? От возмущения я потеряла ненадолго дар речи.

Катастрофическую ситуацию спас Сапфир. Он возмущенно заверещал что-то на своем языке, явно обращаясь к Гаюну, который его, похоже, понял. А потом малыш обнял мою слегка затуманенную головушку своими лапками и прижался крепко. И сразу же сознание мое прояснилось и от макушки до кончиков всех пальцев разлилось спокойствие и сила. А вокруг меня энергично закружился мой ветерок, штопором взмыли вверх палки, ветки, сучки какие-то… Стихии моей, видимо, тоже не понравилось такое грубое ко мне отношение. Проверял леший меня, что ли?

Лесовик неожиданно хмыкнул и соизволил молвить:

— Чаво стоишь стоймя? Не знаешь чо ли, што в ногах правды-то и нема?

Нет, ну каков, а? Он что думает, что я перед ним на землю сяду или на колени упаду? Не дождется.

— Ничего, дедушка Леший, не волнуйтесь. Я постою. Мне не трудно.

Он снова хмыкнул в усы. И тут за моей спиной что-то громко затрещало, и земля разверзлась. Как мне показалось. Хотелось взвизгнуть от неожиданности и страха, но я не моргнула и стойко держала лицо. Дядюшкины уроки даром не прошли. Медленно оглянулась и увидела, как из земли, кряхтя по-настоящему, вылезает большой пень. Да не просто пень, а со спинкой высокой, да с подлокотниками под руки. Лесовик небрежно махнул рукой.

— Садись ужо. Баять будем.

«Надеюсь, что пень не исчезнет вместе со мной так же неожиданно, как появился,» — пугающе промелькнула мысль.

Но подавив сомнения, и дабы не порвать тонкую нить сотрудничества, которую протянул мне дед Гаюн, я аккуратно присела по всем правилам этикета на самый край предложенного стула. Пень не испарился и не провалился. И я с облегчением выдохнула. Кажется, лед тронулся. Наши победили!

Леший сидел прямо, не выпуская из рук свой посох и пытливо на меня смотрел. Я тоже сидела прямо со своим посохом в руке и Сапфиром на плече. Мысли лихорадочно крутились в сознании в поиске решения проблемы. Пока безрезультатно. Ну, как? Как его просить выделить бревна для баньки после такого ласкового приема? Буду держать паузу по Станиславскому до последнего и ждать.

Раз он принял подношение, а не прогнал и в медведя не превратился, на пень даже посадил, значит, и ему от меня что-то надо. Пришла в голову спасительная мысль. Леший тем временем, кажется, тоже задумался, потому что его сверлящий взор переместился с меня в сизую даль любимого леса. Потом он вздохнул и чихнул так, что мох с бороды полетел в разные стороны. Все. Пора включать дипломатию.