Нечисть увлеклась активным обсуждением строительного процесса, Хранитель замерцал и исчез, Сапфир скрылся в неизвестном направлении, а я снова отправилась тренироваться перемещать бревно в пространстве. Так почти и прошел еще один день.

Вечер незаметно вступил в свои права. Солнце потихоньку стало скатываться к горизонту. Воздух посвежел и наполнился ароматом трав и цветов. На уже потерявшем свою синеву небе, проявился тусклый тонкий серпик месяца. И, по уже сложившейся традиции, перед вечерней пробежкой, тренировкой и медитацией у пруда я покормила своих водоплавающих питомцев. Пернатые в ожидании корма уже сгрудились у берега.

Потом с удовольствием сделала растяжку и побегала, как всегда с ветерком, вокруг дома. После пробежки с еще большим удовольствием я поднялась в воздух и уже с ветерком погоняла насекомых и птиц, которые шарахались от меня в разные стороны. И, вдруг, с высоты я увидела всех своих домочадцев: и старых, и новых.

Они устроились на новых скамейках за столом под раскидистой яблонькой и дружно наблюдали за моим полетом, задрав головы. Малуша с Настасьей, кажется, лузгали семечки, а мужички о чем-то переговаривались между собой. Вот, зрителей мне только и не хватало, подумала я. С другой стороны, а что им еще остается делать, в общем-то? Потрудились сегодня все на славу, можно и отдохнуть. Смирившись с неизбежным, приземлилась на траву. Просто медитацию придется делать в комнате.

Как только я почувствовала под ногами твердую землю, через несколько мгновений рядом материализовался прадядюшка, как я его иногда мысленно называла. Ну, не тянул он на дедушку категорически, тем более пра — пра — пра. Следом вынырнул из кустов Сапфир, который почему-то пропустил вечерний полет. Интересно, чем он занимался? Я слегка напряглась. Неожиданно все в сборе, и что бы это значило? В руках у Амадея появился посох. Это был очень красивый посох из темного дерева с заостренным металлическим набалдашником и отделанный серебристым металлом. По древку спиралью вился какой-то орнамент, который в глаза не бросался, но был все же заметен при ближайшем рассмотрении. Амадей подошел и протянул эту красоту мне.

— Спасибо. Это мне? — с восхищением, не веря своим глазам, не удержалась я от вопроса. Посох! Настоящий! Красивый!

— Да, детка, пора привыкать к настоящему оружию. Оно может тебе понадобиться в реальном бою. Смотри, если ты нажмешь на вот это углубление, то посох уменьшится в длине и превратится в трость или в красивую палку. Обратным нажатием, он вновь станет боевым оружием. Сам по себе он складываться не станет. Все понятно? Держи и пробуй.

Посох оказался тяжелее моего старого деревянного друга, но так хорошо и удобно лег в руки, как будто бы я не держала его в первый раз. Надавив несколько раз на указанное место, я приноровилась к смене его длины. Конечно, было не привычно, но вполне понятно, что путешествуя с боевым оружием, я неизбежно буду привлекать к себе внимание. А так: красивая палка или трость. Мало ли? Может, я собак или змей боюсь?

А потом начался театр двух актеров, а зрители с галерки с интересом наблюдали за происходящим. После отработки ударов, контрударов, связок и блоков началось все самое интересное. Посох прилип к ладоням, и просто летал в моих руках. А за ним летала по поляне и я, потому что Амадей стал гонять меня, как сидорову козу, и увернуться от его ударов, а тем более адекватно ответить на них, для меня пока было практически невозможно.

Но с удивлением я заметила, что мои руки и ноги действуют все быстрее и дружнее. Тело стало двигаться почти автоматически. Появилась легкость в движениях и уверенность в своих силах. После завершения забега по лужайке, Амадей сложил руки у груди в благодарственном жесте и растворился в окружающем пространстве. И вся его свита, которая с явным удовольствием наблюдала за моими скачками, дружно исчезла следом. А я осталась стоять, выжатая как лимон, но с чувством глубокого морального удовлетворения и самым лучшим посохом в руках.

Небо уже едва освещали последние слабые лучи заходящего солнца. Сумерки сгустились и, крадучись, обволокли меня со всех сторон. Будучи мокрой от трудов праведных, я решила, что мокрее уже не будет, и можно поплавать. Теплая вода обняла меня, смыла усталость и наполнила свежестью. Покачавшись немного на легкой волне, как на качелях, которую организовал мне ветерок, я вышла на берег. На кресле меня ждали большое полотенце и теплый махровый халат. Обо мне уже привычно позаботились мои домовые.

Переодевшись в кустах, отдохнувшая и счастливая я замерла в тихом восторге перед внезапно открывшейся передо мною величественной и вечной красотой. На черном бархате ночного неба ярко сияли звезды. И сами всплыли в памяти гениальные строки великого Ломоносова:

«Открылась бездна звезд полна; Звездам числа нет, бездне дна…».

Бледное сияние месяца отражалось на поверхности слабо искрящейся и почти черной воды. В воздухе смешались с тишиной и уже разлились, заполняя все пространство вокруг, ароматы трав, цветов, деревьев и еще чего-то неопознанного. Я замерла в тихом восторге.

Малыш уютно устроился у меня на коленях, а через несколько мгновений воздух знакомо замерцал, и в соседнем кресле проявился Хранитель, уже заменивший кимоно на черный мундир с серебряными нашивками и белейшую рубаху. Черные штаны, как всегда, были заправлены в высокие кожаные сапоги. Выглядел он безукоризненно. Впрочем, как всегда. Сидел он, закинув ногу на ногу, и тоже задумчиво смотрел в небо. А прадед у меня еще тот франт, с восхищением подумала я, почувствовав себя рядом с ним простушкой в банном халате.

— Отдохнула? — обернулся ко мне мой дядюшка, как все чаще стала его называть про себя.

Кивнув в ответ, я вдруг поняла, что воспринимаю его уже как родного человека. И что мне так не хочется уезжать из этого дома одной куда-то в неизвестность. Амадей внимательно посмотрел на меня, вздохнул и продолжил:

— Не грусти, девочка, все будет хорошо. Раньше здесь главными жильцами были только тишина и скука. Смотри, а сейчас здесь кипит жизнь. Странная, конечно, но жизнь… И это твоя заслуга. Тебя все будут ждать. И ты обязательно сюда вернешься. А впереди столько всего интересного и нового. И поверь, тебе понравится учиться в академии.

— Почему вы так говорите, Амадей? Ведь и вы, и домовые здесь жили еще до моего появления? И почему вы так долго скрывались от меня? — задала я вопрос, который давно крутился на языке.

— До тебя здесь все спали. И мы не скрывались, Вережинка. Подумай, если бы ты в первое утро увидела меня и всю нечисть сразу, то смогла бы сохранить душевное равновесие и принять это место, как свой дом? Тебе нужно было время, чтобы во всем разобраться. Привыкнуть и адаптироваться к новой жизни. Да, не буду скрывать. Мне тоже нужно было время, чтобы познакомиться с тобой, — он улыбнулся.

«И понять, чего я стою», — продолжила про себя то, о чем тактично умолчал мой предок.

— А сейчас достаточно уже печалиться и пора кое-что обсудить, — с ледяным спокойствием заявил Хранитель.

И в этот момент я поняла, кого мне все это время он напоминал. Амадей странным образом оказался неуловимо, но похож на моего любимого артиста Вячеслава Тихонова. Вернее, на Андрея Болконского и Штирлица сразу. Я вообще давно предположила, что Штирлиц — это реинкарнация Болконского. Я замерла в немом восхищении, не веря своим глазам! Передо мной восседал герой моих детских грез! Вернее, сразу два в одном флаконе. В одном лице я приобрела и князя, и суперразведчика одновременно. В детдоме, за неимением новых, все дети и взрослые с восторгом смотрели старые советские фильмы на допотопном видеомагнитофоне по нескольку раз. В Андрея Болконского были влюблены все девчонки, а Штирлицем восхищались все мальчишки. Я исключением была лишь в том, что одинаково мне нравились и князь Андрей, и разведчик Исаев. И вот передо мной сидит истинный аристократ и самый загадочный и непонятный персонаж моего романа, то есть моей жизни. Я, вероятно, с таким восторгом уставилась на своего прадеда, что он удивленно остановил на мне свой взгляд и участливо спросил: