— Принц предлагал вам дружбу. Быть может, стоит… попросить его об одолжении? Как друга.

— Дружба с Эйфином? Это было бы странно. У нас с ним ничего общего.

— В самом деле? — плутовато улыбнулся подручный. — А как насчет некоторых… увлечений?

— Шутишь? Я в этом нуждаюсь из-за своего ремесла… Он же…

«А что — он?» — вмешался в разговор одушевленный меч. — «Много ли ты знаешь о его обстоятельствах? Мне он показался немного инфантильным, но достаточно искренним и разумным молодым человеком».

— Мне все еще трудно это себе представить. Я и он… нам даже поговорить с ним не о чем будет.

«Ты не узнаешь этого, пока не попробуешь. В любом случае, Седьмой принц был бы довольно неплохой связью для тебя. Меня немного пугает твое одиночество. Я бы не хотел, чтобы ты стал похожим на меня при жизни. Тебе нужно с кем-то общаться. Не по работе, а просто так, для сохранения своей личности».

— Вот уж спасибо. Проживу как-то без подобных друзей. Кажется, он хотел, чтобы я попозировал ему для статуи? Раз уж мне все равно нужно отдохнуть от заданий, почему бы не уделить этому время? Взамен попрошу рекомендацию. Это будет честная сделка.

«Как ты вырос таким упрямым?» — вздохнул Зиргрин.

Принц Эйфин наслаждался вином у себя в саду. Его лежак стоял прямо у пруда с декоративными рыбками, того самого, в котором парня не так давно искупал Первый принц. Но казалось, что Эйфин совсем не вспоминает о том случае. Его взгляд бродил вслед за неспешно плавающими рыбками, парочка обнаженных рабынь делала ему массаж. Вокруг царила тишина и умиротворение.

Эйфин еще не до конца оправился от своего ранения, так что не горел желанием устраивать безумные попойки, да и видеть никого не желал. Перед его взглядом то и дело вспыхивал образ статного офицера с бесконечно красивым лицом, забрызганным кровью врагов. Это не только не портило его вида, но добавляло какой-то дикой мужественности. То, как он стоял, защищая раненого принца собой, окровавленный меч в уверенной руке.

— Ах, — тяжело вздохнул юноша.

У него просто руки чесались увековечить этот образ, но он не знал, как это можно воплотить в бездушном камне. Впервые Эйфин сожалел, что не был художником.

С момента возвращения Седьмого принца в свой особняк, он сидел в этом саду и предавался меланхолии. Как отобразить эти прекрасные брызги крови на светлом безупречном лице?

— Ах, — снова вздохнул принц, допивая вино из бокала. — Неприятно признавать, но придется отказаться от столько прекрасной картины. Но в остальном… Какая жалость, он слишком упрям. Я ни за что не смогу уговорить его мне позировать. Тамил, как ты думаешь?

— Он — настоящий боевой офицер, — с легкой горечью ответил стоявший в нескольких шагах от принца воин. — Я не смею его обсуждать.

В отличие от творческой натуры принца, Тамила беспокоила не внешность герцога Шарзер, а его слова.

«Если ты не был на войне, то не поймешь, что боевой товарищ — это не тот, кто служит с тобой в одном отряде, а тот, кто рядом с тобой проливает кровь ради общей победы».

За этими словами скрывалась боль от пережитых смертей. Тамил, считавший себя многое повидавшим ветераном, ощущал чувство неполноценности перед юношей, почти в два раза младше его. Это касалось не только отношения к тем, с кем он сражается плечом к плечу, но и к отваге, правильной оценке обстановки, быстрому принятию решений. Даже навыки первой помощи у юноши оказались такими, что приглашенный лекарь только языком прищелкивал от восхищения. Если бы не Наиль Шарзер, принц Эйфин был бы мертв.

— Кажется, на тебя он тоже произвел впечатление, — с улыбкой отдал пустой бокал принц одной из рабынь. Другая продолжала аккуратно массировать ему спину, избегая повязок, скрывавших еще не полностью зажившее ранение.

— Да… Не удивительно, что он смог дослужиться до капитана. Его характер… внушает уважение.

— Мы почти ровесники.

— Вы решили задуматься о своем образе жизни, ваше высочество? — улыбнулся подручный.

— Должен признать, мне немного стыдно, — рассмеялся принц, но по его тону было понятно, что он не намерен что-либо менять. — Таким должен быть лидер, за которым пойдут люди, верно?

— Не могу знать, мой принц. Я слишком далек от этого.

— Красив, решителен, суров и справедлив. Храбрый, не бросающий своих в бою… Ах, я не могу о нем не думать. Как же уговорить его? Пока не создам его скульптуру, просто не смогу работать над чем-нибудь еще.

— Ваше высочество, — склонился прибежавший слуга. — Прибыл герцог Шарзер и просит вашей аудиенции.

— Что? — округлились глаза Седьмого принца. Он даже подскочил от неожиданности, из-за чего потревожил свою рану. Болезненно скривившись, принц приказал немедленно проводить герцога к нему.

— Прошу прощения, что потревожил, — элегантно поклонился Наиль перед возлежавшим на мягком диванчике у декоративного пруда принцем. — Мой визит довольно бестактен, но я просто не имел иного выбора. Мне нужна ваша помощь. Точнее, ваша рекомендация для получения разрешения на торговлю в верхнем городе. Я вполне осознаю, что моя просьба чрезмерна, так что готов исполнить взамен вашу просьбу о создании статуи…

На последних словах Наилю стало весьма неловко, из-за чего в его холодный голос проскользнули нотки смущения. Эйфин, обладающий очень тонким восприятием людей, легко заметил, что Наилю было не по себе. Эта маленькая трещинка в суровом образе офицера очень понравилась принцу. Герцог Шарзер был все еще молодым человеком, способным смутиться от такой странной идеи, как позирование для скульптора. И теперь казалось, что предыдущий отказ парня был связан не с тем, что он считал подобное ниже своего достоинства, а с тем, что ему было не по себе от этой ситуации.

— Вы разве уже забыли? Еще этим утром я предлагал вам приходить в любое время. На самом деле, с момента возвращения в этот особняк я не переставал думать о способах заманить вас сюда и все же уговорить стать моделью для моей скульптуры. Если ради этого всего-то нужно написать какую-то бумажку — то я довольно легко добился своей цели!

Король Альзард Второй действительно в последнее время все реже поднимался с постели. Проклятие, которому он подвергся много лет назад, медленно, но неумолимо подтачивало его здоровье. Но это не значило, что он упускал бразды правления из своих рук. Он следил за всем происходящим в своей стране и продолжал править незримой, но железной рукой. Немало внимания он уделял генералу Дарнаку, слишком усилившему свое влияние после победы над Хальмином. Тогда генерал даже посмел напрямую обвинить короля в нерешительности, ведь их победа была идеальной возможностью развить успех и захватить Хальмин. Глупый вояка просто не понимал, что защищать свои земли и без подготовки атаковать чужие — это две большие разницы!

Альзард Второй даже начал тайно готовить почву для того, чтобы убрать генерала. Из-за магического дара отправить его в отставку по возрасту было довольно трудно. Без причины этого нельзя было сделать — слишком большое влияние Дарнак заполучил. Политика.

Король рассматривал вариант с устранением. Подлое убийство героя врагами — самый оптимальный вариант. Он даже нашел идеального исполнителя. Фантом, чертов мальчишка, отказавшийся натягивать на себя ошейник. Если бы Мышь справился, то можно было бы выставить Фантома предателем, убившим героического командующего, а позднее казнить строптивца как преступника.

Увы, Мышь не только провалил задание, но еще и погиб. Король не сомневался, что его прибил мальчишка, чем еще сильнее встревожил правителя. В его глазах неуправляемый мастер смерти такого уровня был камнем, попавшим под ножку трона. Но что можно было сделать? Только попытаться еще раз подчинить Фантома. В штабе королевской канцелярии было подготовлено все для захвата мальчишки, но он все равно умудрился избежать порабощения! Хуже того, это толкнуло его войти в состав преступной организации.