– Хегли Секъяр. Приезжал, смотрел, примерялся. Это его я видела недалеко от нашего дома. Они с Торгримом не очень похожи внешне, но типаж один. Издалека, в сумерках… Оле, мы же все ждем, что Тильд однажды вернется.

– Эх, Торгрим, Торгрим… – горестно повторил Оле Сван. – Так что канцлеру королевства понадобилось от Ларса?

– От брата ничего. Он действительно стал приманкой, средством заставить меня работать с Хегли Секъяром. Добровольно я бы не согласилась. А ему нужен был сыщик. Не ищейка, а, как выразился сам канцлер, ум, способный постичь даже чуждые мысли. Я сидела, словно узница в башне, а Хегли сообщал мне все, что его агентам удавалось узнать о Ждущих.

– Опять?!

– Да, Оле, канцлер Секъяр решил окончательно разделаться с сектой. А я должна была изучить все, понять, начать думать, как еретики. Из меня получилась бы совсем неплохая адептка. Вычислила несколько лежек и мест сборищ, а Хегли со своими людьми нашел подходящие в городе. Я ни разу не ошиблась, Оле. Но ни одного злодея не поймали. Пустые ухоронки и дома. Все это время мы с Секъяром протряхивали столицу, двор и всех сколько-нибудь заметных в городе людей сквозь мелкое сито. Безрезультатно. Видели явные следы пребывания сектантов в Бьёрнкроге, у нас было достаточно доказательств их вины. Но еретиков кто-то предупреждал.

– Кто? Нашли?

– Гро, старая нянька короля. Сидела у камина, вязала, иногда вдруг начинала костерить нас на чем свет стоит. А сама слушала все, что мы говорили Хрольву. А потом шла на рынок, в лавку некой очень почтенной женщины. Давно уже ее посещала, та якобы ворожила на счастье королю. Теперь этой почтенной женщины, естественно, и след простыл.

– С бабкой что?

– Ничего, Оле. Кто ж будет наказывать древнюю старуху, тем более убежденную, что действовала она на благо своего питомца? Гро сама все рассказала, слышал бы ты, с какой гордостью. После этого все удалось. Гро была единственной, кого пощадили. Столица, Оле, там все должно быть внушительно, впечатляюще. Чтоб запомнили и внукам своим рассказали. Но проклятый апокриф мы так и не нашли. И боюсь, теперь он у Ларса.

– А сам Ларс где?

– Никто не знает. Он был на Птичьем и, Астрид говорит, забрал из тайника какую-то книгу, которую хотел отдать Хегли Секъяру или отвезти в храм Дода. Мы разминулись с братом в Рёнкюсте. Ларс уехал из хейма, но в Бьёрнкроге так и не появился. Равно как и в храме. Астрид изругала своего благоверного, но на самом деле вина моя, надо было не только Рагнара предупредить, чтобы с Ларса глаз не спускали. Или самой дождаться брата в Рёнкюсте. А я… отправилась ловить еретиков.

– Так, что у вас там дальше было?

– Когда все закончилось, я вызвала Хегли Секъяра на дуэль.

– Отвела душу?

– Нет. Тут тоже… не получилось. Канцлер не мог отказаться от поединка, но так же не мог причинить вред женщине. То и другое – бесчестье. Он принял мой вызов, вышел на утоптанную землю. И не сделал ни одного выпада. Только защищался. Даже когда я сама давала ему возможность атаковать, стоял в оборонительной позиции. Демонстративно. Я была благодарна королю Хрольву, когда тот остановил поединок.

– Считаешь, что все зазря?

– Почему же? – Хельга поставила на стол пустую кружку и откинулась на диванные подушки. – Каждому действительно далось по надобе его. Я получила сатисфакцию. Король Хрольв – еще одну клятву вассальной верности. Хегли Секъяр если и не ликвидировал секту окончательно, то нанес ей мощный удар. Земля Фимбульветер получила очередную меру покоя и порядка. Все мы оказались мастерами своего дела. Все это будет записано в хроники Бьёрнкрога. Оле, а что город?

Сказала так, будто продолжала только что начатый разговор, будто не было вечера и ночи, когда они со Сваном с молчаливого взаимного согласия отодвинули все дела семьи, города и мира на потом. Ох, Хельга Къоль, любимая женщина, главный прознатчик Палаты Истины…

– А что город? Стоит, тебя дожидается. Хесса Къоль, на службу пора.

– Хорош у меня муженек, – проворчала Хельга, поднимаясь и скручивая косу на затылке «розой». – Только и смотрит, как бы из дому слинять.

– Так я тоже мастер. И не один иду, с женой.

Уже в прихожей, подавая Хельге плащ, Оле Сван сказал:

– Не переживай, солнце. Канцлер хитрый, зато ты умная. Отобьем брата. И… Я не говорил Ларсу, но знаешь, Хельга, если твоему брату придется в бою прикрывать мне спину, я буду спокоен.

Глава 17

Несмотря на слова Орма, в путь мы отправились только через два дня. Во-первых, надо было набраться сил, чтобы при ходьбе не заваливаться на все четыре стороны поочередно, во-вторых, командор настоял, чтобы я добивался аудиенции у короля, а негоже представать перед Его Величеством, когда смахиваешь на собственный призрак. Я выпросил у Ингрид зеркало и долго разглядывал себя. Н-да, лежащие на леднике жертвы уличных ограблений краше выглядят. Храмовый лекарь Тарий смазывал ссадины и обморожения какой-то жуткой щиплющей мазью, и следы битвы за жизнь в горах постепенно заживали и сглаживались, но не так быстро, как надо бы.

А вот к Хегли Секъяру я бы явился и, завывая замогильным голосом, потребовал бы от канцлера ответа за все его деяния. Жаль, не удалось.

До Бьёрнкрога добрались без приключений. Было впечатление, что алая мантия Орма распугивает не только притаившихся вдоль тракта разбойников, но и хищников, и нечисть и усмиряет самые силы природы. Даже неизбежные в пути мелкие неприятности, вроде льдинок, набившихся кхарнам под подковы, не задерживали нас.

Встречные почтительно кланялись Орму, а после наверняка плевали на его след, чтобы отвести от себя внимание зла и зло то искореняющих. На нас с Гердой глядели кто жалостливо, кто неодобрительно, кто злорадно. Всякий, кто не облачен в алую мантию, но следует куда-то в сопровождении жреца Дода – законная добыча храма, невольный или сознательный злодей, человек, опасный для земли Фимбульветер, и кара его не минует. Теперь по всем трактирам неделю будут рассказывать об ужасных преступлениях наших и наказании, им воспоследовавшем. Интересно, что будет страшнее?

Орм же прямо лучился благостью, и если бы не цвет мантии, трудно было бы даже представить, что этот милый дедушка избрал служение Беспощадному Доду, а не Милосердному Леге или же вовсе покровительствующему детям Благому Берне.

Представляю, какое жуткое впечатление производило это на встречных.

Только на подступах к Бьёрнкрогу командор посуровел, подобрался.

– Когда встретимся с Секъяром, ты больше молчи. Отвечай как можно короче, и только на вопросы, лично к тебе обращенные. И без того уже на три удавки накрутил.

– А про Северный бастион правда?

– Я откуда знаю? – скривился Орм. – Это у самого Хегли надо спросить, где он трупы убиенных врагов государства прячет. И что из того, что про него болтают, правда, а что вымыслы чьей-то кухарки. Одно скажу: по доброй воле дел с хессиром канцлером иметь нельзя.

Во дворец мы отправились вдвоем с Ормом. Герда рвалась с нами, но ее решительно оставили в маленькой неприметной, но приличной и очень опрятной гостинице. Хозяева заведения, пожилая степенная чета, при виде алой мантии не выразили ни волнения, ни удивления. Верно, общались с командором не в первый раз.

На этот раз мы с Хегли Секъяром беседовали не в тюрьме, а в высокой башне без окон. Может быть, в том самом Северном бастионе. Орм самоустранился, принявшись с интересом исследовать внутреннее устройство неприветливого строения. Начинать разговор с канцлером мне пришлось одному, без помощи, поддержки и защиты.

Раньше я боялся Хегли Секъяра, почти как кхарн хрустального паука, не до истерики и визга, но дрожь сдерживать приходилось. Ну а теперь… Мне было почти все равно, как первый служитель королевства может покарать меня за то, что я сделал с «Соперником», но если он решит причинить зло тем, кто остался в Гехте или Къольхейме… Я вспомнил, как сменилась власть у кочевников. При входе в башню у меня не отобрали оружие, а дага выкована из хорошей стали, не затупилась даже после того, как я вырубал ею ступени в слежавшемся снеге. Я готов отвечать за свои поступки, но только сам, а за семью любому глотку перерву.