Лилового нигде не было видно, только в небе, прямо под облаками, двигалась причудливыми зигзагами темная точка.

– Баккен!

Младший из Драконов перенял повадки старших сородичей, крылья расправил почти у самой земли.

– Баккен, когда ты сможешь отнести нас домой?

«Вас двоих не смогу».

Я растерянно потер переносицу. Не сразу понял, что сказал Дракон. Нет, понял, просто не поверил. А лиловый ящер бесстрастно продолжал:

«Я могу унести тебя одного. Двоих – нет, слишком тяжело. Полечу медленно. Холод лишит сил. Моя жизнь важна для Драконов».

А наши – нет.

– Но ведь Герда…

«Мы не знаем, как она смогла пройти путями Драконов. Старшие удивлены».

Бесполезно ругать Дракона, взывать к его милосердию или совести. Равно как и просить других, которые людям вовсе ничего не должны.

– Баккен, Герда сейчас может нас услышать?

«Нет. Дракона слышат только нужные ему собеседники».

– Заберешь Герду на рассвете, когда она будет спать. Одну.

Шорох песка в часах вечности на долю мига замер.

«Ты больше не хочешь жить?»

Хочу! Хочу отчаянно, мучительно, как никогда прежде! Жить!

– Я хочу, чтобы жила Герда.

«Я понял».

Не удостаивая больше меня вниманием, Баккен взмыл в небо.

Ничего ты не понял, ящер крылатый.

Я ошибся. Слишком велико счастье, данное мне с Гердой, чтобы быть платой за что-либо. За него само придется отдать жизнь.

Но до этого еще день и ночь.

И нельзя тратить ни часа, ни мига нашего общего с Гердой сокровища на горе и сожаления.

Герда уже закончила с готовкой и теперь, сидя у огня, разглаживала на коленях длинные нити пряжи, зачем-то выдернутые из шали. Добрая, спокойная домашняя картина. Я никогда не думал, что можно так любить. И что это может быть настолько больно.

То ли опуститься на колени и благодарить судьбу за то, что подарила, то ли кататься по земле и выть от осознания неизбежности потери.

Я просто подошел и сел на песок рядом с Гердой. Откинувшись назад, она прислонилась к плечу, удобно устроившись в моих руках.

– Что сказал Баккен? Все хорошо?

– Завтра на рассвете домой.

Хронисты не лгут, и я не соврал Герде. Завтра, как только Баккен унесет ее в Гехт, я тоже уйду из долины. Можно остаться здесь и даже жить. Месяц, год, может быть, и несколько, пока не загнусь от бескормицы или, что вероятнее, не удавлюсь от тоски. Нельзя рассчитывать на милосердие гор, но, отправившись в путь, я буду хоть немного ближе к дому.

– Ты кого обмануть задумал? – запрокинув голову, Герда смотрела на меня снизу вверх внимательно и строго.

Она не простит меня.

– Хронисты не лгут.

– Зато правду выворачивать мастера. Мне-то стертую печать можешь не показывать. Я ж тебя знаю. Глаза опустил, значит, что-то замышляешь. Лучше сам скажи, а то ведь я и у Баккена все выспросить могу.

Пришлось рассказать. А то ведь и вправду спросит, а Дракон ей такого наябедничает…

– Вот, значит, что придумал, – задумчиво сказала Герда, высвобождаясь из моих рук. – Благородно, нечего сказать. Знаешь что, Ларс, еще раз так сделаешь, и, Драконы мне свидетели, получишь в нос! Все решил, молодец, умница! – Она сердито дернула меня за воротник. – А меня спросить не надо? Так вот, дорогой, я тебе говорила и еще раз повторю: вдовой твоей, – слово «вдова» Герда произнесла как ругательство, – я часа не проживу. Молодой помирать не хочу, так что и ты готовься со мной долго мучиться. – Никогда прежде не видел я тихую добрую девочку в таком гневе. – А Хельга без тебя как? Родители твои? Вестри? Прочие все? У-у-у, начитался книжек! Простое-то в голову не пришло? Баккен! – Подхватив с колен нитки, Герда вскочила на ноги. – Сделай так, чтобы мы оба тебя слышали. Ты двоих поднять совсем не сможешь?

«Я не смогу перелететь через высокие горы на север. Холодный камень под крылом забирает слишком много. Мне хватит сил отнести вас на запад, к океану».

– Вот и хорошо, оттуда и до храма Дода недалеко. Раз дошли – и второй доберемся. Правда ведь, Ларс?

Я только ошеломленно кивнул.

– Баккен, договорились же?

Молодой Дракон, высунувшись из-за скалы, повторил мой жест. Похоже, тоже ошалел от натиска и решительности драгоценной моей ведьмы.

– Вот и славно, – повторила Герда, отряхивая подол, словно лишь ненадолго присела отдохнуть и теперь готова продолжить недолгий легкий путь. – Только когда отправляемся? Надо бы сейчас, пока новой дурости не удумали. Совести у вас нет, у обоих. Или все же… – Моя радость обвела меня задумчивым взглядом.

– Герда, насчет «в нос» все понял, больше повода не дам. Но давай все-таки останемся здесь на день… и ночь.

Герда согласилась.

Баккен сидел на краю пропасти и играл с солнцем. Подставлял когтистую лапу под край светила и двигал вверх и вниз, будто подкидывал на ладони золотистый шарик.

«Вы готовы?»

– Да.

Дракон расправил крылья и с явным удовольствием повел плечами. Тесно ему было прежде в катакомбах под Гехтом.

– Баккен, подожди.

Серое кожистое крыло нетерпеливо дернулось.

– Баккен, я оставил в гроте книгу. Это может быть… полезно… Драконам.

Зачем Драконам книга? Они, верно, и знать не хотят, что это такое.

Ничего не ответив, Баккен оттолкнулся от края пропасти и ушел к облакам. Но мне показалось, что Дракон доволен.

Лиловый ящер, откровенно рисуясь, закручивал в воздухе красивые спирали. Герда, запрокинув голову, следила за полетом Дракона.

– Ларс, в небе страшно?

– Нет. Там… свободно. Только ты все равно держись крепче.

– Я тебя теперь никогда не отпущу.

Герда обхватила меня руками и прижалась щекой к плечу. Взглянула снизу вверх, и я в который раз удивился, какими теплыми могут быть глаза цвета морозных сполохов.

Обняв любимую, я протянул свободную руку навстречу падающему с небес Дракону.

Глава 15

Баккен нес нас без всякого почтения и заботы, просто ухватил когтистыми лапами за бока, словно кабанчиков, а в конце пути снизился, лихо бросил в высокий сугроб и, не прощаясь, унесся прочь. Ну и фунс бы с ним.

Мы беспечно, будто уже находились во дворе нашего дома в Гехте, смеясь, барахтались в снегу. Вроде пытались помочь друг другу подняться, но только снова роняли. А когда наконец встали в рост, увидели, что прямо перед нами находится выход из небольшой расщелины, но его, разойдясь полукругом, перегораживает отряд верховых. Один из всадников, верно, главный, поднял руку, приказывая своим оставаться на месте, и медленно двинулся к нам.

Ну что за сволочные шутки судьба вытворяет!

Шаг вперед и вбок, чтобы заслонить Герду. Шпагу из ножен.

Глядя против солнца, я не мог понять, кто это. Если сектанты, то можно попробовать обдурить их, пообещав книгу. Если кочевники – все гораздо хуже.

Сильный удар в плечо. Так Оле Сван на тренировках, не желая тратить слова и время, разворачивает меня в нужную позицию.

Но… Баккен?!

«Придется драться».

Я не понял, спрашивает крылатый ящер или утверждает.

Я хотел сказать Дракону, чтобы, пока есть время, хватал Герду и уносил ее куда-нибудь подальше. Но кудесница взглянула все с той же новой взрослой улыбкой и, покачав головой, шагнула и встала по другую сторону от меня. Снежинки взмыли вверх и устремились к протянутой руке Герды, сплетаясь в узорчатый ледяной посох.

Кочевник – Ждущие при виде явления божества попадали бы ниц или принялись бурно ликовать, а то поспешили бы навалиться всей толпой, чтобы поскорее отправить Дракона за грань Видимого мира, ибо чудо потому и чудо, что ему нет места в повседневной жизни, – кочевник все так же неспешно приближался. Он не просто не торопился, он ехал осторожно. И, вскинув ладонь, не только приказывал своим оставаться на месте. Это был жест посла, парламентера. Все-таки сектант? Нет. К нам приближался Торгрим Тильд.