Канцлер выслушал меня молча, бесстрастно. Теперь, когда я знал, как умеет сидеть идолом Баккен, Хегли Секъяр еще больше напоминал Дракона. Но и пристальным взглядом в упор меня уже не испугать.

– Так значит, ты читал книгу? – спросил канцлер, стоило мне закончить рассказ. Странное что-то творилось с дикцией хессира Секъяра, даже последнее слово умудрился он произнести с каким-то змеиным шипением.

– Да.

– И сам, добровольно отправился в храм Дода, чтобы рассказать об этом? А сюда зачем явился? Надеюсь, не для того, чтобы убить чудовище?

Глупо, но я метнулся взглядом по комнате, выискивая врага. Горы приучили сначала замечать опасность и только после думать о ее реальности.

– Меня, – любезно пояснил Хегли Секъяр. – Уже зачисленного в беспощаднейшие монстры этого мира. Хотя тут немудрено было возжаждать крови и смерти. Ты зачем девицу озадачил? Лив просто рассчитывала весело провести время в дороге. Ты ж догадался отправить ее вестницей, дав понять, что чуть ли не держишь «Соперника» в руках, и встречайте меня в Рёнкюсте. Все о секретном деле выложил первой попавшейся девчонке! Мне пришлось срочно мчаться на побережье. А потом и второй раз, чтобы доподлинно выяснить, что же ты взял на Птичьем и какую отраву таскаешь по Фимбульветер, если еще жив, а не сгинул в Белом Поле. И удостоились жители Рёнкюста дивного зрелища: канцлер короля, ругаясь, скачет по мокрым камням. Мало того, твоя милейшая подруга Астрид пыталась меня утопить. Вместо «Здравствуйте, хессир канцлер, чем можем вам помочь?» – «За ноги да в воду!».

Хегли Секъяр не жаловался на жизнь. Он сбрасывал гнев. Если бы не говорил, то сейчас душил бы меня. Вернее, додушивал.

– Как ты умудрился пробраться через горы? – рявкнул он. – В это время года они в принципе непроходимы, особенно близ Фунсовых Рогов!

– Без Дракона, бывшего моим спутником, я бы не выжил.

Я чуть было не назвал Баккена по имени, но вспомнил, что его нет в каноническом списке. И про то, как девять его сородичей перебрались в долину, тоже уточнять не стал. Раз не спрашивают, так нечего лишнее болтать.

– И ты в благодарность отдал Дракону «Соперника»?

– Хегли, а ты чего злишься-то? – Орм подошел неслышно. – Уступи место старому человеку, – это уже мне.

Я поднялся, командор уселся на освободившийся стул, задумчиво подпер подбородок ладонью и снова обратился к канцлеру:

– Ты мальчика не пугай. Он такое видел и пережил, что иному ветерану тошно станет. Да и себя б поберег, чего так кипятиться? Ну забрали Драконы «Соперника», и слава им же. Они-то уж точно там ничего плохого не вычитают.

– Проклятая книга должна быть уничтожена.

– И ради этого ты нарушишь уединение Драконов, будешь чего-то от них требовать? А дальше что? Даже если ты сожжешь «Соперника» на главной площади, через год появится кто-то, кто заявит, что своими глазами видел отреченную книгу в целости и сохранности. Чтобы убедить всех в том, что апокриф сгинул, надо перестать искать его. Поводыря Геста Гастиса покарали сами Драконы. Гида Гремлъяд сгинула среди волн. Ларс Къоль ничего не знает, иначе ты не отпустил бы его.

– Насчет последнего я еще не решил.

– Ларс, подними руку.

Рукав сполз, открыв обхватывающий запястье тарг.

– Пойдешь против воли Драконов?

– Драконы-то тут при чем? – мрачно буркнул Хегли Секъяр. – Нет, не пойду. Если уж дед ваш хитрый орден раскурочить не сумел…

– Это точно, – согласно покивал Орм. – К тому же с пополнением у Драконов и прочими делами лучше разбираться вместе.

– Договор, командор?

– Договор, канцлер.

Они церемонно поклонились друг другу.

– А что будем делать с Къолем? – спросил Хегли Секъяр, пожимая Орму руку.

Герои книг в такой ситуации клали ладонь на эфес шпаги, показывая тем самым, что готовы сражаться за свою жизнь и свободу, или, если таковой возможности не было, улыбались гордо и презрительно. А я стушевался.

– Можно, пока решаете, я домой? Когда надо будет, вернусь, честное слово!

Канцлер Секъяр саркастически выгнул бровь.

– Хегли, кончай вредничать, – вступился за меня командор Орм. – Отпусти ребенка. Пусть отправляется домой, хоть в сознание немного придет.

– Ребенка? Он хронист, давший клятву всегда и обо всем говорить правду. Учитывая то, что Къоль теперь знает…

– Ты просто злишься, что какой-то мальчишка оставил тебя в дураках. Но если ты сам забудешь об этом, то никто и не проведает. Смири гордыню, канцлер. Ведь что ты, что ничтожная мышь равны пред ликом Девятерых.

– Ты мне еще «Завещание Драконов» процитируй! – зло фыркнул Хегли Секъяр.

– Какую страницу? – невозмутимо уточнил Орм.

В конце концов они все-таки договорились. Подозреваю, что, решая мою судьбу, канцлер и командор попутно умудрились выторговать друг у друга какие-то выгоды для королевства и ордена, а может, и для себя лично, но меня это мало занимает. Главное, разрешили ехать домой.

Но сначала был тайный скрипторий.

Холод в тайном скриптории – куда там снежным перевалам. А еще очень душно и темно. Тьма такая плотная, что, кажется, стоит протянуть руку, и ладонь упрется в темноту, как в стену. И оттуда, из тьмы, доносился голос. Чей? Канцлера Хегли Секъяра, короля Хрольва Ясного или Орма, командора ордена Багряного Дода? А может, они вопрошали меня по очереди? Не знаю. Дающий клятву не должен видеть своего восприемника.

Да, меня отпускают живым, решили не карать за то, как я поступил с «Соперником», и обещали не причинять вреда моей семье. Но прежде я должен принести клятву. Никаких документов и подписей, только слова. Честь вурда и честность хрониста.

– Клянешься ли ты никогда и никому не говорить, что видел Драконов?

– Да.

– Что они ушли из подземелий Гехта…

– Да.

– Не раскрывать места их нынешнего обитания…

– Да.

Я как-то исхитрился не только показать на карте теплую долину, но и назвать ориентиры пути через Западный Щит, хотя это ровным счетом ничего не значило ни для людей, ни для Драконов. Короткую прямую дорогу к новому обиталищу крылатых ящеров преграждают пики Фунсовых Рогов, а повторить мой маршрут вряд ли кто сумеет и отважится. Про него даже легенду не сложат – не потому, что тайна, просто никто не поверит.

Канцлер Хегли Секъяр и командор Орм, усевшись рядом, скрипели перьями, как прилежные ученики. Чернила замерзали, пар от дыхания вился белыми клубами, но мы подолгу не уходили из тайного скриптория, расположенного под башней Веселухой, где под самый сводчатый потолок уходили полки, заполненные книжными томами и свитками.

Что и как много из того, что мы считаем тайной, давно известно королевскому дому и храму Дода?

– Клянешься ли ты никогда и никому не открывать путь через Западный Щит…

– Да.

– Явиться по первому зову…

– Да.

– Молчать об увиденном…

– Да.

– Клянешься ли ты никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушать данного тобой слова?

– Да.

– Ларс Къоль, твоя клятва услышана и принята.

Свет обычной лампы, зажегшейся над дверью тайного скриптория, ударил по глазам сильнее, чем полуденное солнце в горах.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ

Из окна гостиницы видна городская площадь. Несмотря на вечерний час, она ярко освещена и многолюдна. Деловито снуют метельщики, служащие ратуши, какие-то пестро одетые люди, не иначе актеры из только что поставленного яркого балагана. Подъезжают и занимают заранее назначенные места фургончики торговцев.

Удивительно, как то, что происходит в этом чужом незнакомом городе, похоже на подготовку к празднику в Гехте.

Как-то вдруг оказалось, что до праздника Нюсне всего пять дней. Скоро по улицам потянет особым духом, образовавшимся из смешения запахов свежевыпеченных пряников, хвои зеленых пирамидок гранте, выращенных в оранжерее специально к празднику, клея и красок, которые используют, когда мастерят игрушки и украшения, и, конечно же, свежего снега.