– А если нет?
Орм пожал плечами:
– В храме хорошая библиотека. И помни: носители тарга никогда не бывают для ордена разменной монетой.
Рёрхвалы забрались к Орму на плечи и наконец угомонились. Наши в Гехте, наверное, уже обалдели от необходимости гулять с Вестри каждое утро…
Тарг уже не холодил руку, будто напитался человеческим теплом. Всю оставшуюся жизнь разыскивать, читать и защищать книги…
– Ну раз так… – задумчиво протянул командор, заканчивая неизвестно какую мысль. – Тогда завтра с утра и отправимся.
– Куда?
– К канцлеру Секъяру. Негоже держать человека в неведении. Разозлится еще сверх меры.
– А вы с нами?
– Конечно. Надо ж убедиться, что тебя все-таки не прикопали где-нибудь под стеной Северного бастиона. К тому же… – Орм помедлил, словно что-то решая или прикидывая. – Должен же я все записать.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Иногда жить одному совсем неплохо. День строишь по своему разумению и возможностям, ешь и спишь, когда захочешь, ни под кого подстраиваться не надо. Только вот приготовлением пищи и многими домашними делами тоже приходится озабочиваться лично. Спасибо, хоть о чем-то Гудрун заранее побеспокоилась.
Домоправительница, после отъезда Герды решительно сосланная в Къольхейм, хоть и кляла Оле всяческими нехорошими словами, но все же оставила капитана с провиантом. На леднике плотными рядами лежали пельмени в количестве, которого хватило бы на неделю всей городской страже. Доставай сколько нужно и хоть вари, хоть в масле жарь. Очень удобно.
Оле Сван предпочитал варево. И над сковородкой, следя, чтобы кушанье не подгорело, стоять не надо, и получившийся попутно бульон похлебать приятно.
Вестри в нетерпении часто переступал передними лапами.
– Варится, – объявил ему капитан. – Десять минут. Остынет, и дам.
Вообще-то пса кормили чем-то другим, но стряпать для него отдельно Оле был не в состоянии. Служба, домашнее хозяйство, кхарн Шевран, да еще с псиной два раза на дню гулять. Насколько проще была жизнь, когда много лет назад молодой и бессемейный Оле Сван обитал в казармах на казенном коште.
Сварившиеся пельмени Оле честно раскидал на две миски и, попробовав, не горячо ли, поставил одну перед Вестри. Хоть какая-то компания.
Непривычно Свану есть вот так, одному, наскоро приготовленную снедь. В казарменной столовой и трактире всегда многолюдно и суетно, дома, если никого больше нет, почтенная Гудрун садилась напротив «хоть ложку подержать», а то собиралась вся семья, и вроде бы бестолковый, но приятный разговор летал словно мячик, который бросают друг другу, а хозяйственная домоправительница считала делом чести выставить на стол по меньшей мере три горячих блюда, не считая десерта.
Вестри, быстрее всех расправляющийся со своей порцией или оставляющий ее на потом, бродил под столом, черный принюхивающийся нос выныривал то у одной, то у другой тарелки. Все ругались, что избаловали собаку, но тут же совали вымогателю вкусное.
Пес быстро доел пельмени, вылизал миску и улегся у стола, пристально глядя на дверь.
– Скучаешь по хозяину, хвостатый? А помнишь, как Ларс тебя домой принес? И под одеяло посадил, чтобы ты согрелся, да и спрятать до поры. А Гудрун постель перестилать взялась. Ты хоть знаешь, что почтенную женщину чуть удар не хватил, когда такое чудо выскочило? И от неожиданности, и что помоечного щенка чумазого на стираные простыни сунули. Ларс тогда за тебя насмерть встал, убедил оставить. Потом вот Герду привел. Да и меня, можно сказать, на улице подобрал, если б не Ларс, так бы мы с Хельгой друг на друга и косились. Так что все мы, считай, из-за него в Хельгином доме собрались. А теперь из-за него же все и разбежались. Ну погоди, Ларс Къоль. Вот вернись только домой! Только вернись домой…
Оглянувшись на капитана, Вестри несколько раз стукнул хвостом по полу и снова уставился на дверь.
Оле задумчиво заглянул в кастрюлю, пытаясь понять, хочет он еще есть или лучше убрать сваренные пельмени, а потом пожарить их или еще что-нибудь сделать. При Гудрун было просто: она ставила перед капитаном тарелку с едой, а стоило расправиться с поданным, подкладывала добавку. А сейчас…
Оле решил предоставить право решать Вестри, но пса в кухне не оказалось. Выбежав в прихожую, он напряженно обнюхивал входную дверь. Кто-то стоит на крыльце?
Сван потянул дверь на себя за несколько секунд до того, как ее толкнули с улицы.
– Хельга? Вот те раз! Пельмени будешь?
Хельга никогда не была хорошей женой, и даже не пыталась таковой казаться. Вместо того чтобы приготовить и подать мужу барк, она дождалась, пока Оле принесет на стол кувшин с кипятком, и лишь насыпала в кружки толченую кору голубой сосны, а потом свернулась на диване калачиком, подобрав ноги в толстых шерстяных носках. Заливать заварку водой опять же предоставила супругу. Тому стоя было удобнее.
– Оле, что было здесь? Где Герда, Гудрун?
– Гудрун я отвез в Къольхейм. Герда в храме Дода. О чем-то с тамошней ведьмой толковать затеялась. Сильно знающая, говорит, тетка. И прекрасно, что все вот так. Не хотел бы я, чтобы дочь моя видела, что за личности тут ко мне являлись и как я с ними торговался.
– Успешно?
– Нет. Вспомни предыдущую облаву, ведь тогда те, кто действительно что-то знал, не рассказали ничего. К тому же Пятке сейчас не до этих дел. Умер старый крысиный король.
– Да ты что! – Хельга аж привстала с дивана. – Когда?
– За неделю до ареста Ларса.
– Получается, что, даже если бы мой брат исхитрился здорово осложнить жизнь кому-то из подснежников, они не стали бы мстить сейчас?
– Да они теперь хрониста пуще наследника престола беречь будут! Была б воля, в тонкий войлок завернули и в хрустальном ларце хранили. Союзнички нашлись, к фунсовой теще их на сковородку!
У преступного мира свои законы и обычаи. Когда умирает крысиный король, глава темного дна города, и сход выбирает на его место нового, а члены тайных гильдий приносят клятву верности и послушания, при этом должен присутствовать хронист. Только свидетельство того, кто никогда не лжет, позволяет признать власть очередного повелителя подснежников законной.
– Так что с этой позиции за Ларса можно не беспокоиться. Ладно, Хельга, с этим понятно, у тебя что?
– Оле, я не смогла, – ответила Хельга, глядя на кружащиеся в кружке кусочки коры. – Не смогла спросить короля, как должно. Мы говорили. Он не призывал меня к благоразумию, не напоминал о долге вурдов, не объяснял, что Ларсу уже не помочь, а если Къоли поднимут мятеж и оставят Барсов перевал, может погибнуть много невиновных людей. Он просто дал понять, что согласится принять мой вызов. Как человек, который не считает свой поступок правильным и хорошим, но у которого не было выбора. Я не смогла, Оле. Я во второй раз предала своего брата.
– Э, Хельга, любовь моя, ты только Ларсу такое как-нибудь не ляпни. Все действительно затеял Его Величество?
– Нет, Хегли Секъяр, канцлер. Знаешь, я училась с ним в Университете. Он был одним из лучших студентов. К тому же умен, хитер, хладнокровен. Но я и подумать не могла, что Секъяр так запутает Ларса.
– Твой брат сам не врет, вот и верит всему, что скажут.
– Вернется, будет все мои студенческие конспекты наизусть учить. Чтобы знал, что является юридически правомерным, а что нет. Это ж надо, на одной и той же льдине два раза загреметь!
– А может, сразу в Университет брата сдашь? Ему там обрадуются. А нам будет пять лет покоя. А еще лучше прямо в Арахену пристроить. Там-то уж точно ничего не натворит. Нет? Правильно, нечего ему там делать, это все же не наша каталажка. Хронист… Что стоило Торгриму остаться? Ушел, сохранил тайну, выполнил долг хрониста. Бросил город на необученного щенка. Нам-то всем как теперь жить? Кстати, кроме тебя Тильда в Гехте никто не видел.
– Торгрим не был здесь.
– А кто тогда?
