‑ Не передумаю, – буркнул Аластор.

Лучано снова пожал плечами и уронил негромко, но очень четко:

‑ Помнишь, когда мы разговаривали о парадоксе Керуа, я рассказывал про улицы, где живут грандмастера Шипов? Точнее, Шипы Претемных Садов, так они называют себя полностью. Торговый дом Скрабацца ‑ лишь одно из многих прикрытий, на самом деле это наемные убийцы. К ним приходят мужья и жены, которым опостылели супруги, придворные соперники, конкуренты в торговых делах, ревнивые рогоносцы… Да мало ли на свете людей, готовых заплатить, чтобы кто‑то умер? Шипы принимают заказ, берут плату ‑ немалую! ‑ и ты можешь быть уверен, что твоего врага убьют, причем именно так, как ты пожелаешь. За мучения или сказанные перед смертью слова ‑ особая доплата. Шипов боится вся Итлия, Альс. Любой мальчишка знает, что это…

Он сунул руку за отворот камзола, помедлил несколько мгновений и протянул что‑то на ладони. Простое тонкое кольцо из темного металла и без камня, только с утолщением, в котором Аластор разглядел бутон розы. А само кольцо искусно изображало шипастый стебель без листьев.

‑ Что это?

‑ Знак младшего мастера гильдии, – отозвался Лучано. ‑ Что‑то вроде офицера в армии… Альс, я не обычный наемник, я Шип. Убийца, понимаешь? Мастер ядов и ножа. У меня нет ни чести, ни правил, только приказы старших мастеров. Гильдия послала меня, чтобы исполнить любой приказ ее величества, но лучше всего я умею убивать. Меня для этого растили и воспитывали с детства.

Он снова сунул кольцо за отворот камзола, и Аластор, оглушенный, пораженный, разом вспомнил столько всего! Ядовитые грибы и всяческие специи, в которых итлиец так прекрасно разбирался! И его мелкие обмолвки… Изумительный нюх… Непредставимая ловкость в обращении с ножом! Лекарства в сумке… И…

‑ Ты поэтому чтишь Претемную Госпожу, а не Пресветлого Воина, да? ‑ выдохнул он, и Лучано молча кивнул. ‑ То есть… все твои рассказы ‑ ложь?! Как ты убил первого человека в шестнадцать лет… И про мастера, что тебя воспитывал…

‑ Не все, – прошелестел Лучано тем же бесцветным тоном, который Аластор у него слышал в начале разговора. ‑ В шестнадцать я и правда убивал каких‑то бандитто. Обычное дело, часть обучения. Нас выпускали на улицы… Так щенков натаскивают на кровь. Я изображал то приказчика, посланного с поручением, то пажа из благородного дома, то шлюху, идущую от клиента… Такая учеба, понимаешь? Сначала прикинуться кем‑то, чтобы тебя захотели ограбить, заставить поверить в эту маску, а потом убить самому. Но это было после… Если тебе действительно интересно, то впервые я убил в десять лет. Своего первого наставника. Еще в казармах, когда только попал в них после детского приюта.

‑ За что?! ‑ поразился Аластор, едва веря своим ушам.

‑ Он меня изнасиловал, – бесстрастно отозвался Лучано. ‑ Редкостной тварью был, даже для Шипа. Меня после этого должны были убить ‑ нельзя поднимать руку на мастеров, что бы они с тобой ни делали. Но грандмастер Ларци, один из глав гильдии, забрал меня из казармы в свой дом. О, нет! Не для этого! Он сделал меня личным учеником, воспитывал… И был очень добр, как никто и никогда… Почти никто…

Аластор сквозь ужас и омерзение вспомнил веселый рассказ о котах и артефактном ларе, о порке, заданной упрямому мальчишке, еще о каких‑то пустяках и шалостях из чужой жизни, немного странной, но вполне понятной… Все, что он знал и думал о Лучано, на глазах рассыпалось прахом или оборачивалось пугающей отвратительной стороной, словно оборотень из жутких сказок.

Итлиец понимающе улыбнулся уголками губ и почти издевательски поинтересовался:

‑ Что тебе еще рассказать, друг мой Альс? Что ты хочешь узнать о человеке, с которым делил котелок и палатку? Которого подпустил к себе… Слишком близко подпустил, да?

Горячая волна гнева поднялась изнутри, захлестнула, застучала в ушах бешено забившимся сердцем. Аластор стиснул кулаки ‑ злость требовала ударить, размазать, разбить наглую смазливую рожу подлого лжеца. Убийца! Тварь без чести и совести! Ползучая гадина…

Багровый туман уже застелил глаза, Аластор замер, откуда‑то зная, что итлиец тоже чувствует его гнев. И… ничего не делает. Не просит, не объясняет, не готовится ударить в ответ… Просто ждет.

«Наемный убийца! ‑ повторил он снова самому себе. ‑ А я… я звал его другом!»

«Звал, – согласился внутренний голос. ‑ А ты помнишь почему? Он спас тебя и Айлин от Денвера. С простым ножом кинулся на могущественного мага! А потом добивал кадавра вместе с вами. Он прикрыл тебя от демона. Он таскал вместе с тобой трупы в той деревне! Ты вытащил его из реки, а он не дал Айлин накормить тебя поганками… Да, ему за это заплатят… Но покойникам плата не нужна, а на холме он должен был погибнуть вместе с тобой, но остался, хотя мог уйти! Можешь думать о нем, что хочешь, но тебя он никогда не предавал. И какое право имеешь судить его ты, родившийся у любящих отца и матери, всегда живший в достатке, уважении и заботе? Ты назвал другом человека, который спасал тебя от смерти, шел с тобой в бой и делил последний сухарь. Но… разве в этом что‑то изменилось?»

«И все‑таки он убийца», – возразил сам себе Аластор.

Лучано смотрел на него понимающе и грустно, по‑прежнему не шевелясь, и Аластор выдавил, чтобы сказать хоть что‑нибудь:

‑ Зачем? Какой смысл… нанимать для охраны именно убийцу?

‑ Я тоже удивился, – кивнул итлиец. ‑ Но если подумать… кого еще? Не гуардо же посылать. Да и обычный наемник не смог бы к вам подобраться, ты бы просто ему не поверил. К тому же Беатрис ‑ итлийка, она с детства знает, если хочешь устроить деликатное дело тихо и надежно, иди к Шипам. У нас лучшие яды и лекарства, лучшие палачи и шпионы. И кто понимает в охране больше убийцы, который привык через эту охрану проходить? ‑ Он замялся, только глаза блеснули в полумраке опустившихся сумерек, и ровно добавил: – Я думаю, у нее были и другие… цели. Королева очень беспокоилась… о своем положении при дворе.

Что‑то настойчиво крутилось в сознании Аластора. Не имеющее отношения к чудовищным признаниям Лу, но важное. Именно про Беатрис, убийства…

‑ Пьячченца! ‑ вспомнил Аластор. ‑ Ты их знаешь?

Лу вскинулся, напрягся, его пальцы скользнули под манжет нарядного рукава камзола… У него что, уже и там нож?!

‑ Знаю, конечно! – бросил он. ‑ Причем тут Пьячченца?! Этих только не хватало…

В его тоне, утратившем равнодушие, звучала брезгливая опаска.

‑ Прежний король хотел женить наследника на девушке из Пьячченца, – объяснил Аластор. ‑ Беатрис боялась…

‑ Идиотто! ‑ выдохнул Лу с ужасом. ‑ О, прости… Но как еще назвать человека, который сам решил пустить Пьячченца в свой дом? Знаю ли я их? Все знают! Это… хуже Риккарди! Гораздо хуже!

‑ Ну, благодарю… –усмехнулся Аластор.

‑ Ты не понимаешь, – подался вперед Лучано. ‑ Риккарди ‑ страшные люди, не дай Благие стать их врагом. Но… они держат обещания. С ними можно договариваться. Пьячченца ‑ жадные лживые твари. У них не просто руки по локоть в крови, как у Риккарди, они в ней купаются, причем с наслаждением! О, если Беатрис опасалась Пьячченца… Тогда не странно, что она купила услуги Шипа. Странно, что всего лишь одного.

‑ Понятно, – кивнул Аластор, немного опешив от горячности Лу. ‑ Она хотела защитить себя…

‑ Себя и дочерей, – уточнил Лу с полной убежденностью. ‑ Там, куда приходят Пьячченца, не остается никого, кто им мешает. А Беатрис еще как мешала бы… Впрочем… – Он опомнился и снова улыбнулся кривой холодной усмешкой. ‑ Это не мое дело, м? Кстати, мы все еще едем в дом твоих родителей. Ты не хочешь приказать кучеру остановиться, а мне ‑ выйти?

Аластор набрал воздуха, еще не придумав, что скажет, но Лучано заговорил снова, глянув на него лихорадочно блестящими глазами:

‑ Я ведь предупреждал, что ты не знаешь, кого зовешь другом. Но это неважно. Все, что было в том походе, там и осталось. Альс… То есть грандсиньор… Я никогда не посмею напомнить…

‑ Так ты хочешь уехать или нет? ‑ спросил Аластор, злясь, но уже как‑то иначе.