«Моих записей?!» — поразился Грегор, только сейчас заметив по обе стороны от доски аккуратные стопки листов. Исписанные им лично — слева, пока еще девственно-чистые — справа. — «Но Великий Магистр Кастельмаро отдал записи Райнгартену не меньше месяца назад! И этот болван хочет сказать, что только сегодня взялся за их изучение?! Подумать только, и я еще был недоволен тем, что их рассматривала жена канцлера! Видит Претемная, в одном мизинце Немайн Аранвен больше разума и предусмотрительности, чем у Этьена и Эжена Райнгартенов вместе взятых!»

— Но вы наверняка искали не меня, не так ли, коллега? — уточнил стихийник, и Грегор, с трудом усмирив раздражение, вынужденно кивнул.

— Вы совершенно правы, магистр. У меня дело к почтенным мэтрам. Мне хотелось бы узнать, кто из адептов Фиолетового факультета обращался в последний месяц с тем, чтобы починить ученический перстень? Вероятнее всего, дело было в треснувшем или выщербленном кристалле, — поспешно добавил он, вспомнив слова Девериана.

Лицо артефактора, хмурое и недовольное поначалу, разгладилось, едва Грегор упомянул кристалл.

— Нет ничего проще! — заверил он. — Как приятно иметь дело со столь обстоятельным юношей! Вам придется подождать, но буквально несколько минут!

Старик неторопливо обогнул стол и отошел к дальней стене мастерской, почти полностью занятой высоким, под самый потолок, книжным шкафом.

Грегор снова бросил взгляд на доску, пытаясь понять, что же у Барготом изобретенных «башен» может быть общего с его расчетами, и заметил наконец, что от башен тут — только доска, расчерченная клетками. То, что он принял за фигуры, оказалось разбросанными по доске без всякой видимой системы артефактными заготовками, напитанными, правда, силой — простенькие медные колечки светились красным, оранжевым, фиолетовым. Кое-где вспыхивали зеленые огоньки…

— Теоретическая часть вашей работы, дорогой Грегор, необыкновенно интересна, — доверительно сообщил Райнгартен и постучал перстнем по центру доски. — Что касается практической, то ее, несомненно, стоит рассмотреть как можно подробнее! Я посвящу этому все вакации, не сомневайтесь. Заседание Совета по вашему вопросу состоится через пятнадцать дней, к этому времени я полностью изучу вопрос…

— Через пятнадцать дней? — переспросил Грегор со всей учтивостью, на которую был способен. — Магистр, пятнадцать дней — это полмесяца, причем праздничных, когда нагрузка на порталы возрастает в два, если не в три раза! Вы же стихийник, вы как никто другой должны понимать, что подобный риск недопустим! Собирать Совет так поздно — непростительная беспечность!

— Полностью с вами согласен, — развел руками Райнгартен. — Однако в отсутствие Великого Магистра любое решение Совета будет неправомочным, а милорд Кастельмаро еще вчера покинул Дорвенант. Отправился, насколько мне известно, в Арлезу, говорят, тамошний климат очень полезен для здоровья, а у старика последние двадцать лет пошаливает сердце. Поверьте, Грегор, мне и в самом деле очень жаль, что ваше дело движется так медленно.

«Да ни на секунду не поверю! — очень хотел ответить Грегор. — Райнгартен, вы такой же слепец, как и все остальные! Чем бы вы ни руководствовались — обычным упрямством или нежеланием портить отношения с артефакторами, но в преступно запоздавшем Совете — ваша вина! И если, сохрани Претемная, мы не сможем предотвратить Разлом… кому тогда будут интересны все ваши научные выкладки?!»

— Нашел! — раздался торжествующий голос мастера перстней в тот самый момент, когда Грегор чуть было не решился высказать Райнгартену все, что о нем думал. Очень кстати! — И в самом деле, трещина в горном хрустале. Нужно, нужно все-таки заменить кристаллы следующему первому курсу. Хоть бы и на яшму, она прочнее. Или взять прозрачный агат?

— Так что же вы нашли, мэтр? — нетерпеливо спросил Грегор, опасаясь, что ему сейчас придется выслушать лекцию об особенностях кристаллов, а на это его душевного равновесия, подточенного Райнгартеном, совершенно точно не хватит.

— Ах да! — спохватился артефактор. — Прошу прощения, мэтр. Три недели назад я лично чинил поврежденный перстень адепту Морстену, Шону Морстену. Фиолетовый факультет, пятый курс. Механическое повреждение, ничего наказуемого. Горный хрусталь все-таки слишком хрупок, а эти мальчишки…

Он еще что-то говорил, а у Грегора в висках тяжелым раскаленным молоточком билось знакомое имя. О да, он усвоил урок, полученный у тела первого погибшего, и теперь мог бы назвать своих учеников поименно, хоть ночью его разбуди. Морстен, второй простолюдин на особом курсе. Демоны тебя побери, мальчишка! Во что ты влез?! «Пусть это окажется обычная месть одного адепта другому, — неизвестно кого попросил Грегор. — За девицу, оскорбление или просто по глупости. Только бы не думать, что прямо у себя под носом просмотрел барготопоклонника! Учил его, раскрывал ему душу на той первой лекции, надеялся, что смогу передать все, что умею… Какая же… мерзость! Если это действительно он, даже Денверу сдавать не стану, своими руками удавлю гаденыша. Выжму из него все, что знает, и удавлю».

— Айлин, ты взяла платок?

Матушка оглядела ее и сидящего рядом Артура, в который раз проверяя, прилично ли они выглядят.

— Да, миледи, — покорно отозвалась Айлин.

Про платок ее спросили уже три раза. А до этого дважды про душистую воду и по разу про леденцы для освежения дыхания, зеркальце и запасные шпильки на случай беспорядка в прическе. И ведь матушка сама собирала поясную сумочку Айлин, как она может не помнить, что туда положила? А вот конфеты, сбереженные от завтрака, велела выкинуть и еще прочитала нотацию, что только невоспитанные дети прячут сладости, чтобы съесть их без разрешения.

Айлин молчала, потупив взгляд и не смея признаться, что хотела угостить Саймона и Дарру. Матушка бы этого не поняла. Настоящие леди не кидают украдкой в поясную сумочку трюфельные шарики, завернутые в блестящую бумажку. Если настоящие леди хотят угостить хозяев дома, куда едут с визитом, они берут с собой коробку конфет, перевязанную пышным атласным бантом, и вручают ее у всех на виду, присев в реверансе и с соответствующим выражением почтения. А Айлин… Из нее никогда не выйдет настоящей леди, но она точно знала, что Саймон бы обрадовался именно этим трюфелям. А Дарра снова улыбнулся уголками губ…

— А зеркальце? Ты взяла зеркальце? — встревоженно спросила матушка, и отец, тоже слышавший это все, фыркнул, а потом накрыл ее ладонь своей.

— Успокойся, дорогая, — сказал он. — Айлин взяла все, что необходимо. А если даже вдруг забыла, я уверен, в особняке Эддерли найдется зеркало.

— Ты не понимаешь! — воскликнула матушка и принялась свободной рукой обмахивать веером покрасневшее лицо. — Она должна произвести безупречное впечатление! А она… Ах, ну почему я не могу привить ей хотя бы подобие манер Артура!

Брат, затянутый в новенький серый камзол с алой оторочкой, тщательно причесанный и со слегка завитыми концами волос, сидел рядом с Айлин и выглядел как всегда превосходно. И как только у него получается всегда соответствовать требованиям матушки!

— Гвенивер, милая, — терпеливо сказал отец. — Лорд Эддерли — глава факультета, где учится Айлин, и за эти месяцы он видел нашу дочь бесчисленное количество раз. Уверяю тебя, все впечатление, которое Айлин могла на него произвести, она уже давно произвела.

— Вот этого я и боюсь, — желчно сказала матушка и уставилась в окно, поджав губы.

Айлин вспомнила множество впечатлений, которые она и вправду успела произвести на почтенного лорда Эддерли — начиная с совета и заканчивая появлением Пушка в Академии — и изо всех сил постаралась не покраснеть. Но… ведь лорд Эддерли ее никогда не ругал! И не запрещал Саймону с ней общаться. По правде говоря, Саймон и сам иной раз производил… то еще впечатление, но эти мысли уж точно следует гнать — и подальше.

Чтобы отвлечься, она благовоспитанно сложила руки на коленях и снова залюбовалась, едва не щурясь от удовольствия, кольцом на указательном пальце. Внутри стало так сладко и тепло! Словно Айлин съела дюжину лучших конфет или, войдя с мороза, села у очага с чашкой шамьета, как это любит сделать в гостиной отец. Ей такое, конечно, не позволялось, но это наверняка именно так! Алый огонек, прячущийся внутри изумительного кристалла, подмигнул ей, и Айлин осторожно погладила пальцем и камень, и золотой ободок перстня. Наполовину золотой, ведь это настоящий орденский перстень, а они делаются из сплава золота и серебра. Не хватает только клейма на внутренней стороне, но его Айлин получит не скоро, для этого надо проучиться в Академии бесконечные двенадцать лет!