‑ Месьор д’Альбрэ! ‑ с возмущением возопил Аластор. ‑ А как же я?! Лу… то есть синьор Фарелли достоин, разумеется, но…

‑ А вы, юноша, еще не имеете права выйти из лазарета, – неумолимо сообщил фраганец, – господа целители особенно это подчеркнули. К тому же я ни за что не позволю себе прервать вашу встречу с родителями. И вам бы не следовало даже думать об этом. Буду рад попросить об услуге вашего спутника. ‑ И он снова глянул на Лучано.

‑ Сочту за честь!

Лучано торопливо обулся и бросил на Аластора виноватый взгляд, мол, ты же понимаешь… Дорвенантец мрачно посмотрел в ответ и отвернулся к родителям, надувшись, как мальчишка, которому не дали сладкого перед обедом. Лучано скрыл улыбку, пристегивая к поясу собственную рапиру.

‑ К вашим услугам, благородные синьоры! ‑ провозгласил он и снова поклонился.

…Тренировочная площадка оказалась совершенно пуста, и разумник небрежно пояснил, что на сегодня занятия уже закончились, а старшие курсы боевиков по распоряжению магистра Алого факультета занимаются строевой подготовкой на другой площадке. И что если даже кто‑то появится в разгар их беседы с уважаемым месьором, у этого кого‑то наверняка хватит учтивости подождать ее окончания.

«А также чувства самосохранения», – согласился Лучано, с любопытством оглядываясь.

Что ж, ничего нового. У них при казармах была такая же. Стойки с оружием, навесы, щиты и соломенные чучела. Каменные, песочные и травяные площадки, чтобы нога привыкала к любому покрытию. Разве что Шипов еще учили драться и в воде, для чего использовались огромные чаны. Именно в таком едва не утопили будущего грандмастера Тино.

Фраганец тоже осмотрел площадку с явным одобрением. Подошел к стойке с рапирами, взял одну и пару раз взмахнул. Вернув оружие на место, учтиво осведомился:

‑ До первого укола или до третьего?

‑ Как пожелаете, месьор, – радушно отозвался Роверстан. Подумал и добавил: – Если не ошибаюсь, вы бережете правую руку. Я готов тоже использовать одну. По вашему выбору.

Подойдя к стойке, он взял первую попавшуюся рапиру, сделал выпад в воздухе и удовлетворенно кивнул.

‑ У вас прекрасное зрение, милорд, – с явным удовольствием ответил фраганец. ‑ Не извольте беспокоиться, я давно оправился от раны. Не вижу необходимости ограничивать ни себя, ни, тем более, вас. Три укола, обе руки.

Они поклонились друг другу одновременно и так же одновременно сделали шаг назад.

‑ Синьор Фарелли, – с безмятежным спокойствием сказал Роверстан, – прошу вас быть свидетелем, что приглашение на беседу сделано и принято по всем правилам чести, а также с полного взаимного согласия.

‑ Прошу вас быть свидетелем, – подтвердил фраганец, и Лучано склонил голову.

‑ Подтверждаю и готов поклясться в этом своей честью и милостью Пресветлого Воина, –торжественно сказал он, чувствуя, что во рту пересохло от волнения.

Не сговариваясь, соперники сделали еще по шагу, с изысканной учтивостью встав так, чтобы солнце светило обоим одинаково. Черный камзол фраганца, белая мантия магистра ‑ словно две фигуры арлезийских башен застыли на каменной площадке, пытаясь поделить одну клетку. Две рапиры с опасно блестящими остриями взлетели в воздух и замерли друг напротив друга, едва не касаясь кончиками. Теперь дело было за свидетелем.

‑ Беседуйте, синьоры! ‑ воскликнул положенной фразой Лучано, от волнения забыв, что оба достойных господина не итлийцы.

Он смотрел во все глаза и все‑таки едва не упустил момент, когда рапиры, не дрогнув, плавно принялись расходиться, будто следя друг за другом блестящими стальными жалами. Полукруг, еще один, потом круг и сложный медленный выпад. Острия рапир плыли в воздухе, пока рукояти замерли в совершенно неподвижных руках. Оба соперника стояли расслабленно и спокойно, словно стальной узор, нарисованный в воздухе, не разделял их, а, напротив, объединял.

У Лучано сладко заныло сердце. Это было похоже на смертоносное искусство мастера Лоренцо и его лучших учеников, но при этом неуловимо отличалось. Вот рука фраганца едва заметно двинулась, миг ‑ и обе рапиры сорвались в бешеную пляску. Какие приемы из фехтбуков?! Какие заученные позы?! Лучано хватал воздух, со священным ужасом понимая, что этим двоим хватило бы нескольких мгновений, чтобы убить друг друга, если бы бой был настоящим. Да что же они творят?!

Он остро пожалел, что Альса нет рядом. И Айлин… Они бы оценили. А больше этим видом он бы ни за что и ни с кем не поделился!

Словно в противовес безумному мельканию рапир, лица соперников по‑прежнему были безмятежны. Да и двигались только руки. Хотя… Вот фраганец чуть сместил корпус, и магистр повернулся вслед за ним, словно в танце.

‑ Предпочитаете арлезийские сабли? ‑ осведомился вдруг месьор с безупречной любезностью, и Лучано прикусил изнутри губу от ужаса.

Отвлекаться на разговор в такой драке? Да, он знал, что это называется «беседа», но… не на самом же деле?! Или… на самом?..

‑ О, ваша зоркость гораздо лучше моей, – восхищенно отозвался разумник. ‑ Неужели так заметно?

‑ Мой дорогой ученик отдал свое сердце северным секирам, – ухитрился пожать плечами д’Апьбрэ. ‑ Это весьма обогащает и мою точку зрения.

‑ Понимаю, – согласился магистр, делая еще шаг. ‑ Хорошие ученики всегда учат нас самих.

И теперь уже фраганец повторил за ним, словно в танце, правила которого прямо сейчас писали острия рапир, вынуждая людей им повиноваться.

Лучано давно забыл, как дышать. Но, наверное, все‑таки дышал, только воздух казался тягучим и горячим, с трудом проходя в легкие.

Шаг, поворот, шаг, поворот… И снова, и снова…

Двое кружили по площадке, и рапиры пели в их руках, то хрустально звеня, то возмущенно лязгая, то вкрадчиво шепча о чем‑то своем.

‑ Северная школа, мне кажется, – задумчиво уронил фраганец, и стальной рисунок в воздухе на миг неуловимо смазался.

Лучано едва не вскрикнул, но, к счастью, голос ему отказал. Он поднял руку ко рту и закусил манжет куртки для большей надежности.

‑ Туше, – безмятежно, почти радостно отозвался разумник. ‑ Вы совершенно правы, дорогой месьор. Мой почтенный учитель был родом из Амбуйе.

То есть первый укол нанесен?! Лучано стиснул зубы сильнее. Он даже не видел удара проклятого фраганца. Нет, не проклятого… Такое мастерство может быть только благословением. Пусть хоть от Баргота ‑ но великим даром.

‑ А! ‑ удовлетворенно отозвался месьор. ‑ Я знаю пятерых из Амбуйе… Но один не берет учеников, а еще два… Пожалуй, они могли бы проиграть вам серьгу. Но так обучить ‑ сомневаюсь. Недостаточно хороши сами.

‑ Вы слишком… любезны.

На этот раз Лучано увидел удар. Быстрый гадючий укол в правое плечо фраганца, словно рапира Роверстана обвилась вокруг не успевшего уклониться клинка соперника, поднырнула под него и ужалила.

‑ Туше, – прозвучал голос месьора. ‑ Значит, остается двое. Де Ларош и ля Жербидье.

Один‑один. Лучано яростно жевал рукав, понимая, что остался один укол до конца «беседы». Невозможно представить, чего обоим стоит эта легкая спокойная беседа, когда рапиры мелькают быстрее стрекозиных крыльев. Это как бежать вслепую по скользким от дождя ночным крышам. Как заниматься любовью с незнакомцем, будучи связанным по рукам и ногам, трепеща каждым нервом, натянутым от страха и восторга. Как пробовать неизвестное зелье, не зная, успеешь ли проглотить противоядие и подействует ли оно. Как… назвать свое имя рыжей девчонке со смертью в глазах и позволить ей все, что угодно.

Танец. Драка. Любовь без капли плотского влечения, но какая разница, если души льнут одна к другой? Кому там уже важно, что глупые тела не касаются друг друга ничем, кроме стальных лезвий? И кто сказал, что сталь не продолжает горячую плоть?

‑ Так Ларош или Жербидье… – протянул фраганец с невозможным, немыслимым равнодушием. ‑ Нет‑нет, прошу, я бы хотел догадаться сам.

‑ Как изволите, дорогой друг, – любезно отозвался Дункан. ‑ Впрочем, надеюсь, вы не осудите меня за подсказку. Ваш почтенный коллега учил нас двоих, меня ‑ и юного лорда Аранвена, сына канцлера.