Он осекся, разумник же неумолимо продолжал:

‑ Чуть больше месяца назад Королевский Совет проголосовал против предложения канцлера изменить налоговую систему и отдать право сбора провозных пошлин короне. С точки зрения Совета нам не нужны фабрики и мануфактуры, которые кормят Фрагану, Итлию и даже Арлезу. Нет денег? Просто потрясти купцов, как предлагает лорд Логрейн, и в казне снова зазвенит золото.

‑ Но нельзя же это делать до бесконечности! – возмутился Аластор. ‑ Даже овцу стригут не каждый месяц, а когда отрастет новая шерсть. И не в самые морозы! Если это понимаю я, простой провинциальный дворянин, то почему Совет…

‑ Потому что милорды члены Совета знают овец только в виде вкусного жаркого и нарядной крашеной шерсти, – утомленно объяснил Роверстан. ‑ Чего стоит выкормить овцу, они понятия не имеют. Большинству из них неизвестно, почему налоги собираются осенью, и что выгоднее, продать сырую шерсть на фабрики Арлезы или поставить сукновальни в Дорвенанте. А потом готовую ткань, обработанную артефакторами, отправить на фраганские и арлезийские рынки… Впрочем, простите, я увлекся. Не сомневаюсь, на землях Вапьдеронов именно так вскоре и будет. А остальной Дорвенант…

‑ Прекратите, – прошипел Аластор, стискивая ладонями снова занывшие виски. ‑ Вы думаете, я не понимаю, что вы сейчас делаете? То же самое, что и канцлер!

‑ Найдите в моих словах каплю лжи, и я немедленно извинюсь, а потом замолчу, – холодно возразил разумник. ‑ Но от моего молчания ничего не изменится. Вы знаете правду, лорд Вальдерон. Дорвенанту нужен король не меньше, чем поместьям Вальдеронов ‑ рачительный умный хозяин. Вы проехали эту страну, вы видели ее, она стонет от нищеты. Никто не может заставить вас принять корону ‑ увы, это горькая истина. Ну так не принимайте. Живите спокойно в своем уютном цветущем поместье под властью его величества Бастельеро или его величества Сазерленда. Для вас‑то ничего не изменится.

‑ Я вас ненавижу, – выдавил Аластор. ‑ Вы же все понимаете…

‑ Да, милорд, – кивнул разумник, и взгляд его черных блестящих глаз показался Аластору очень грустным. ‑ Вам не нужна власть ради власти, иначе этот разговор не имел бы никакого смысла. Лорд‑канцлер Аранвен просил вас взойти на трон. Я прошу гораздо большего! Загляните себе в душу и скажите, сможете ли вы жить в ладу с самим собой, если этого не сделаете?

Перед внутренним взором Аластора мелькнуло худенькое серьезное личико Дани и морщинистое лицо старухи, имя которой он, к своему стыду, забыл. Улицы Шермеза, о котором он сам с таким возмущением рассказывал Аранвену… Да, это не его личное поместье и не его люди. Да, он может просто отступить! Отдать корону кому‑то другому, принести вассальную присягу и заниматься, чем угодно! «Ты за все отвечаешь сам, – словно шепнул ему на ухо мягкий голос арлезийца, их странного знакомого на один вечер, чей подарок уже изменил судьбу всех троих. ‑ И, значит, решать тоже должен сам…»

Все верно. Никто не может его заставить. Кроме него самого.

‑ Я этого не хочу, – обреченно сказал Аластор и посмотрел в полные сочувствия глаза разумника. ‑ Но я это сделаю. Можете так и передать канцлеру.

«Только не радуйтесь, – добавил он про себя. ‑ Если мне придется стать королем, вас, милорд, я сделаю одним из своих советников. И на благо Дорвенанта вы будете трудиться рядом со мной».

Что‑то во взгляде Роверстана изменилось, а затем магистр отвесил ему глубокий почтительный поклон, уронил: «Я вас оставлю, если позволите», – и вышел из палаты.

Аластор посмотрел ему вслед, чувствуя себя так, словно только что выдержал самый важный и тяжелый поединок в своей жизни, только непонятно, выиграл или проиграл.

Через несколько минут в комнату скользнул Лучано и протянул ему чашку с дымящимся шамьетом, пояснив:

‑ Я попросил на местной кухне разрешения сварить самому. Пей, а то на тебе лица нет… Что, такое неприятное лечение?

– Лечение? Не очень, – рассеянно отозвался Аластор. ‑ Слушай, Лу, а ты не знаешь, между магистром Роверстаном и Айлин… что‑то есть?

Итлийский котяра бросил на него праведно укоризненный взгляд и чопорно вопросил:

‑ Друг мой Альс! Не ты ли у некоего озера учил меня приличным манерам и утверждал, что наша драгоценная синьорина тебе как сестра?! Сплетничать о сестре с ее собственным братом?! Да еще о благородной даме? За кого ты меня принимаешь?

‑ Ну ты и… нахал! ‑ растерялся Аластор, который даже не представлял, что против него обернут его собственные слова. И, главное, кто?! ‑ Ладно… А о постороннем лорде ты посплетничать можешь?

‑ Хм… – Лучано напоказ задумался, а потом просиял: –Альс, да ты становишься похож на человека, а не на статую рыцаря! О лорде ‑ это сколько угодно. Тебя интересует грандсиньор Роверстан? ‑ Он дождался кивка Аластора и принялся перечислять, загибая пальцы и не забывая следить за енотом, который полез в розы: – Отец ‑ королевский архитектор, простолюдин, но принят при дворе. Мать вроде бы арлезийка. Состоятельная приличная семья, но самую блестящую карьеру сделал сам синьор Дункан. Ах, какое имя… И какой мужчина… Молчу‑молчу, не сверкай так глазами. Уже и восхититься нельзя… Я же с полным уважением!

‑ Айлин, – напомнил Аластор.

‑ А ты сам как думаешь? ‑ вздохнув, посмотрел на него Лучано. ‑ Он примчался к Барготову холму на полчаса позже нас. А мы ведь сокращали путь, как могли. Значит, грандсиньор маг летел по дорогам сломя голову и не щадя свою арлезийскую зверюгу. А потом он вытащил синьорину из Разлома. Не спрашивай ‑ как. Я только помню, что он ругался, словно портовый грузчик, и пытался взломать Разлом, будто гуардо ‑ винный склад.

‑ Он спас Айлин, – кивнул Аластор, у которого несколько просветлело на душе. ‑ И меня… Очень достойный человек. А… она?

‑ Она… – протянул Лучано. ‑ Ну если бы я даже не видел, как она на него смотрит, то… Видишь на столике стакан? А в нем одна веточка?

‑ И что?

Аластор с недоумением пригляделся. Действительно, веточка с ярко‑красными цветами. Броская, но словно спрятанная среди остальных букетов от чужих глаз.

‑ Я помню каждый букет, принесенный синьорине, – объяснил итлиец. ‑ И те, что отнес в коридор, и оставшиеся.Когда мы уходили, этой гранатовой веточки не было. А после визита грандсиньора Дункана она появилась. И кому сегодня снились цветущие гранаты? Мне, конечно, тоже могли, но настоящие, а не такие… словно нарисованные. А сны у нас, между прочим, были общие…

‑ Я понял, – проговорил Аластор и застенчиво отвел взгляд от ветки, словно она могла завянуть под его взглядом.

Значит, Айлин и этот разумник… Он, конечно, не из Трех Дюжин, однако магистр гильдии ‑ все равно прекрасная партия. И если у него честные намерения, репутация Айлин будет спасена. Конечно, Аластор и сам готов был предложить ей… В общем, готов! Но если она любит Роверстана ‑ это совсем другое дело. Можно только порадоваться за них обоих! Мужчина, который примчался спасать Айлин из лап самого Баргота, никогда не упрекнет ее в потере репутации, как не упрекнул бы сам Аластор.

‑ Молчим об этом, – предупредил он Лучано, и тот кивнул, но на веточку бросил странно тоскливый взгляд.

***

Сразу после обеда в палату явилась пара деловитых немолодых целителей, чтобы сделать Аластору перевязки. На Лучано, деликатно сунувшего нос, они покосились неодобрительно, но, удостоверившись, что он молчит и никуда не тянет руки, позволили посмотреть. От мелких порезов остались только розовые полоски, но крупные рваные раны еще требовали ухода, и было понятно, что в ближайшую пару недель Альсу стоит поберечься. Впрочем, без магии он либо не выжил бы совсем, либо остался калекой, так что Лучано в очередной раз горячо поблагодарил Милосердную Сестру и лично грандсиньора Дункана за его ловкие умелые руки.

Когда целители ушли, Аластор удобнее устроился в постели и принялся чего‑то напряженно ждать. Он то брал принесенный по его просьбе фраганский роман, то снова откладывал книгу, поминутно поглядывал в окно и вскидывался каждый раз, когда в коридоре слышались шаги.