– Пап, – едва не давлюсь соком я, – надеюсь, ничего подобного при нём ты не скажешь.

– Ещё как скажу.

Издав смешок, я опускаю голову и смотрю на свою пустую тарелку, пока в голове крутятся мысли, а пальцы нервно теребят краешек платья. Я пахну духами от Версаче, это такой приятный, почти цветочный аромат.

Дабы отвлечься, наблюдаю за тем, как горничные продолжают накрывать на стол. Они двигаются быстро, но аккуратно, украшают каждое место сложенными в разнообразные формы салфетками, кладут столовые приборы по всем правилам этикета.

А потом я слышу звук подъезжающего автомобиля. Я нарочно открыла окно заранее, чтобы не пропустить приезд Гая. Машинально вскочив с места, я оповещаю родителей:

– Я сама пойду его встречать, ладно?

Родители лишь провожают меня взглядами, когда я выхожу из гостиной.

Выскочив из дома, оказавшись на каменных ступеньках и приподнимая подол платья, я встречаю охранников, заинтересовавшихся подъехавшей уже знакомой мне машиной, которой открыли ворота по ранее прозвучавшему повелению папы. Когда автомобиль останавливается, я спускаюсь вниз, двигаясь к воротам.

И вот я стою перед припаркованной у дома машиной и, практически не дыша, жду выхода парня. И когда он наконец выходит, я не могу сдержать своего восхищённого взгляда.

На нём пиджак с тёмно-красным подбортом и чёрная рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, открывающими вид на металлическую цепочку на шее. Рубашка заправлена в чёрные классические штаны с кожаным ремнём. Обут Гай в начищенные туфли. На пальцах поблёскивают кольца.

Он безупречен.

Но я веду себя сдержанно. Стараюсь не показывать восхищения в глазах.

– Привет, – говорю я.

Гай усмехается. Видно, раскусил меня.

– Привет, – отвечает он тихо. – Ты такая красивая.

Смущение бьётся жаром в мою голову. Но я продолжаю изображать хладнокровие.

– Спасибо… Ты тоже ничего, – произношу я, пока мозг смеётся надо мной словами: «Ага, ничего… Ты же сейчас буквально готова в обморок упасть от его потрясающего вида! Кому ты врёшь?»

Гай протягивает мне свою ладонь. Точно как джентльмены, которые хотят пригласить даму на танец. Такой аристократичный жест очень соответствует статусу нашей семьи. И его семье, вероятно, тоже.

Я кладу свою ладонь в его, и он поглаживает мои пальцы, ведя меня по ступенькам к дому.

Серьёзно, я больше на него не обижаюсь. И что для этого ему достаточно было сделать? Правильно. Просто коснуться моей руки. Поразительно!

Мы доходим до дверей гостиной, которые нам раскрывает одна из горничных. Взгляд её восторженный, когда она смотрит на моего спутника, а я велю ей быстрее идти по своим делам.

– А вот и он, дорогая, – доносится до нас голос папы, едва мы входим в зал.

Родители привстают, этим жестом приветствуя нагрянувшего гостя. Я убираю руку и иду к своему месту.

– Ну здравствуй, Гай, – начинает папа пока ещё весьма приветливо. – Мы тебя уже заждались.

Я взглядом прошу отца не перебарщивать и по возможности не показывать своей гиперстрогой стороны. Он мне будто даже кивает.

Мама же не говорит ни слова. Вместо этого её взгляд оценивающе скользит по фигуре Гая: вверх-вниз, вверх-вниз, медленно и аккуратно. Будто перед ней стоит не живой человек, а статуя в музее. Мне становится стыдно за это.

Я сажусь на своё место, Гай сперва пожимает протянутую руку папы, а потом садится передо мной. Папа устраивается во главе стола, оттуда не сводит глаз с парня, скрещивая пальцы и моментами теребя обручальное кольцо на безымянном пальце.

– Итак, Гай, – вновь произносит отец, устремив взгляд на парня, – нам уже довелось видеться, но я рад, что мне представилась возможность сделать это ещё раз, но уже в более приятной обстановке.

А я и забыла об их уже состоявшейся как-то раз встрече.

Я делаю незаметный нервный вздох, уставившись на свою тарелку. Мне так волнительно здесь сидеть, что приходится напоминать себе, что ничего такого не происходит. Что всё в порядке. К чему это моё волнение…

– Расскажешь о себе? – впервые подаёт голос мама. При этом взгляд её такой, будто она уже готова вгрызться в шею Гая. – Как ты набрался храбрости познакомиться с нашей дочерью?

– Мам, – произношу я с напором.

– С удовольствием поведаю вам о своих чувствах, – произносит в ответ Гай, глядя на меня.

Наши взгляды пересекаются, и теперь я знаю точно: этот парень сумеет очаровать мою семью без всяких проблем.

Гостиная погружена в тишину.

Люстра бросает мягкий свет на пол и стены, на наш накрытый стол, и блюда от этого будто выглядят ещё аппетитней: на жареной индейке блестит масло, от горячих салатов поднимается пар.

Но, если быть честной, никто особо не ест. Мы заняты разговорами. Ведь ради них и состоялся этот ужин.

– Каталина сидела в библиотеке, когда я впервые её встретил, – говорит Гай.

Он врёт. Или врал мне, когда намекал, что встречал меня в коридорах университета ещё раньше.

Я подаюсь вперёд, забывая о приличиях и правилах сидения за столом.

– Могу поклясться, что не видел девушки красивей, чем ваша дочь, в тот день.

– То есть во все остальные дни видел? – шутливо замечает папа.

Мама делает такое выражение лица, будто хочет засмеяться, но напоминает себе всё о тех же приличиях.

Гай зато улыбается. И я вдруг вижу ямочку у него на щеке, у меня сердце так и пляшет. Прежде я её почему-то не замечала… Наверное, потому что улыбка вообще редко отражается на его лице, да и я едва могла пялиться на него в открытую. А сейчас я вдоволь наслаждаюсь этой возможностью.

– Вы безусловно одарили вашу дочь всем самым лучшим, – продолжает он. – Но я ведь приехал не просто для того, чтобы наградить её комплиментами.

Папа заинтересованно пододвигает стул ближе к столу, словно теперь услышит будущие слова парня куда лучше, чем если бы продолжал сидеть на миллиметр дальше.

– Я хочу вашего благословения. Вашего согласия на то, чтобы Каталина стала моей девушкой. И я готов на всё ради этого.

Меня словно шандарахнули молнией.

Он действительно сказал это… Действительно произнёс слова, которые я услышать была и готова, и не готова одновременно.

Изрядная наглость и смелость нужны, чтобы вот так предстать перед Джереми Норвудом и произнести подобные слова. Никто до Гая ещё на это не шёл.

– Так уж на всё? – усмехается папа. Я вижу в одном лишь его взгляде: он готов начать настоящую серьёзную игру. – Мы посмотрим, достоин ли ты её будешь. Но сперва расскажи о себе. Чем ты вообще занимаешься?

– Насколько я помню, ты отчислился из университета, – замечает мама. Для неё иметь высшее образование равно быть успешным, поэтому такому вопросу с её стороны я вообще не удивляюсь. – Ты ведь учишься где-то, я надеюсь?

Гай отвечает:

– Перейти в новый университет меня вынудили некоторые семейные обстоятельства. Можете не считать меня безответственным человеком, я всё ещё учусь и параллельно работаю, занимаюсь бизнесом отца.

И тогда папа, несмотря на то что просил Джозефа навести на него справки ещё в самом начале и много чего о нём знает, интересуется его семьёй. Он просит рассказать о ней подробнее, и я в нетерпении принимаюсь слушать, потому что до этого дня Гай всячески избегал темы, касающейся его семьи. Теперь же увильнуть не получится. Какая радость.

Я бросаю взгляд на маму. Она следит за каждым движением Гая, за каждым его жестом. Мне становится неловко перед парнем, однако я молюсь, чтобы он не заметил этого излишнего внимания с её стороны.

– Отец – владелец крупной сети ресторанов по всему миру, а мать… Мать умерла ещё несколько лет назад.

Мама перекидывается с папой грустным взглядом. Им обоим неловко, и они сочувствуют. Конечно, они знали и об этой части биографии Гая. И всё же невозможно было бы просто кивнуть и продолжить разговор как ни в чём не бывало.