Мама встаёт со своего места под аплодисменты. Я вновь восхищаюсь ею так, словно вижу впервые. Она действительно обворожительна. Её длинное платье – такое элегантное и строгое – сверкает и кричит о том, что его обладательница – дама из высшего света. Походка грациозна, словно она – сама королева, собирающаяся выступать перед своим народом. Моя мама безумно красивая женщина, и я никогда не перестану восхищаться ею.

Когда она наконец встаёт перед трибуной, её рука аккуратно берёт микрофон. Мама начинает свою речь нежным, но отчётливо слышным голосом:

– Я… Я не уверена, что смогу выступить перед вами без малейшей слезинки, но я попытаюсь. Сегодняшний день стал поводом моей безграничной радости. Моего счастья. Я не могу описать, насколько сильно я счастлива сегодня. Мой единственный сын, что всегда был моим защитником и заступником, женится сегодня… И как я могу не плакать? – Глаза мамы начинают слезиться, а улыбка становится ещё шире. Она поворачивается к молодожёнам и продолжает уже более сдержанно: – Дилан, Франческа… Вы самая красивая пара, которую я когда-либо видела. Я люблю вас до глубины души. Франческа, милая моя девочка, я с распахнутыми объятиями принимаю тебя в свою семью. Я искренне верю, что мы станем самыми настоящими подругами. Ты всегда можешь рассчитывать на нас с Джереми. Всегда помни это. За вас, мои дорогие!

В воздух почти синхронно поднимаются руки с бокалами, а потом раздаётся чоканье, и бокалы с шампанским приближаются ко множеству ртов. Я стараюсь не отличаться и допиваю свой апельсиновый сок почти залпом. Благо мама меня не видит, иначе нудной и долгой речи о том, как девушке следует пить, было бы не избежать.

Неожиданно среди гостей я замечаю Джозефа, стоящего в белом смокинге среди толпы из чёрных костюмов. Он совсем не пьёт, потому что, наверное, работа в полиции отбила желание притрагиваться к алкоголю. Никогда не знаешь, в какой момент придётся достать пистолет или свой значок. А для таких ситуаций нужно оставаться в трезвом уме.

– Я пойду подышу свежим воздухом, пап, – говорю я, и в ответ получаю лишь лёгкую улыбку и кивок.

Когда ведущий объявляет время танцев и все бегут на танцпол, я тем временем направляюсь к выходу. За пару лет я ещё не слишком хорошо научилась владеть каблуками, и поэтому даже простые шаги даются мне тяжело. Проводить долгие часы в тесных, но зато таких красивых и дорогих туфлях, не самое удобное дело.

Поворачиваюсь к свадебной парочке. Нахожу лишь Дилана, сидящего за столиком и общающегося с друзьями. Франчески рядом не видно, и я решаю, что, возможно, она отошла в туалет или ещё что-нибудь.

Иду к двери, которую нахожу с трудом. Не помешало бы освежить голову и взглянуть на сегодняшний праздник обновлёнными глазами.

Выхожу из шикарного зала я очень быстро и оказываюсь на набережной со стеклянными перилами, откуда открывается красивый вид на бухту. Погода на улице такая, как я люблю, – не слишком холодно и не жарко. У выхода стоят двое здоровенных охранников, которых папа притащил сюда с собой. Они будто скалы твёрдо возвышаются над нашим мирком и не сводят глаз сразу со всего вокруг.

Приобнимаю себя за голые плечи и прохожу дальше к перилам. Ищу глазами какую-нибудь скамейку, куда можно присесть, но не нахожу ничего поблизости. Внизу, на набережной, являющейся частью ресторана, стоят столики, за которыми устроилась остальная часть гостей. Мимо меня проходят официантки с подносами в руках и даже предлагают мне напитки и закуски. В мозг наконец поступает кислород, которого так не хватало внутри ресторана. Я иду к самому краю набережной и полностью погружаюсь в собственные мысли, наблюдая за парочкой звёзд, еле виднеющихся на небе. Надеясь избавиться от толпы болтающих и наслаждающихся едой людей, я иду к той части набережной, где расположены ступеньки, ведущие вниз. Но неожиданно я вижу белое платье невесты. И, узнав девушку, сидящую на ступеньках, удивляюсь.

Франческа сидит и плачет.

Она пока что не видит меня, и мне предоставляется возможность придумать, что делать дальше: уйти или подойти к ней и узнать, что случилось. Где-то глубоко внутри хочется помочь ей чем-то, утешить. А с другой стороны, не хочу знать ничего и даже злорадствую её дерьмовому настроению. Однако «светлая» сторона Каталины выигрывает, и я осторожно, тихо и без резких движений направляюсь к плачущей Франческе. Глаза у неё такие красные, что несложно догадаться, что плачет она уже довольно долго. Она поднимает взгляд на меня, увидев приближающуюся тень, и сразу отворачивается.

– Зачем ты пришла? – грубо кидает она.

– Я просто вышла подышать воздухом. – Пока я пытаюсь говорить спокойно, наверное, в какой-то степени немного растерянная. – Что случилось?

– Ничего. – Тон голоса Франчески не меняется. Он такой же резкий. – У меня всё прекрасно.

– Не думаю, что у плачущей невесты, сидящей на ступеньках на набережной ресторана, где вовсю празднуется её свадьба, может быть всё прекрасно.

Франческа молчит, пытается тыльной стороной ладони вытереть слёзы и придать своему лицу более-менее нормальный вид, однако покраснение ещё не сходит. Она лишь размазывает тушь по щекам.

– Я всё равно тебе не скажу. Уходи, – говорит невеста, но на этот раз спокойнее. – И вообще, какое тебе дело, что со мной?

И правда. Я её терпеть не могу, так что вопрос вполне логичен.

Но я молчу. Не могу врать и отрицать её вероятные предположения, но и утверждать сказанное ею почему-то тоже не могу. Сплошной тупик.

– Наверное, мне есть дело до этого, потому что ты новоиспечённая жена моего брата, – наконец нахожусь я с ответом.

И отчего-то от моих слов её губы начинают дрожать сильнее, но руки спешат скрыть глаза, из которых льются слёзы. Меня происходящее смущает до такой степени, что я растерянно оглядываюсь по сторонам, как будто ищу чьей-то помощи.

– Лина, – впервые произносит она моё имя, да ещё и без лютой ненависти, – помоги мне.

У меня вот-вот мозг взорвётся от неожиданности.

Я отступаю на шаг, изо рта вырывается глухое: «Эм…», но Франческа, перестав прикрывать глаза, резко хватает меня за запястье.

– Я не знаю, что мне делать, – продолжает она. – Мне кажется, они навредят мне, если я что-то сделаю не так.

– Ч‐что? – На сей раз голос дрожит уже у меня. – О ком ты?

– Я знаю, ты меня ненавидишь, потому что у тебя есть на то причины. Я ведь всегда плохо относилась к тебе, возвышалась за счёт оскорблений… Унижала на глазах у твоих подруг и… У тебя есть причины меня ненавидеть. Наверное, это всё карма. Никогда в неё не верила, но теперь, кажется, начинаю верить.

Её слова льются сбивчиво и торопливо, и я еле-еле поспеваю за её мыслями. Никогда прежде я не видела, чтобы дерзкая и уверенная в себе Франческа Лидс так вела себя. Будто сумасшедшая.

Она словно спятила.

– Я не понимаю… – бубню я неразборчиво.

– Я всегда тебе завидовала, Лина! – неожиданно выкрикивает она. – Твоей самооценке, тому, как к тебе относятся родители… Всему. Ты никогда не должна была доказывать своё превосходство, а я всю жизнь только этим и должна была заниматься.

Моё превосходство?

Я открываю рот для ответа, но самого ответа у меня нет.

Франческа выпускает мою руку, хлюпает носом, сильнее размазывая пальцами тушь по щекам. Даже не представляю, как она вернётся обратно в ресторан в таком виде.

– Я боюсь, что не заслуживаю Дилана, – произносит она.

От такого заявления я даже немного расслабляюсь, потому что ожидала услышать нечто во много раз хуже. А так всё теперь выглядит как обычное переутомление невесты.

– Ясно, – киваю я. – И с чего вдруг?

– С того, что твой брат… вся твоя семья в целом… Вы такие счастливые. Мне всегда казалось, будто я не заслуживаю становиться частью вас.

«Да, я определённо не хотела, чтобы ты стала частью нас», – думаю я, но быстро понимаю, что произносить такое вслух не буду. По крайней мере, не в этой ситуации.

– И я сомневаюсь, что Дилан меня любит… Мне кажется, он женился на мне только из-за моей внешности. Все только это и говорят: «Франческа красотка» или «Франческа как раз в его вкусе! У неё такая фигурка!».