Мне срочно нужно общество человека, с которым мне комфортно. А Гай как раз один из таких людей, и это не перестаёт меня удивлять.

Среди толпы роскошных и элегантных мужчин и женщин я вижу свою маму, которая, стоя поодаль, любезничает с родителями Франчески. Отец вроде Льюис Лидс, а мать, кажется, зовут Ванесса. Пользуюсь моментом, чтобы повнимательней их разглядеть, будто хочу найти в них ответ на вопрос: почему их дочь выросла такой, какой она является сейчас.

Ванесса – высокая, такая же длинноногая, как и дочь, женщина с волнистыми светлыми волосами золотистого оттенка. Глаза голубые и пронзительные. Обрамлены длинными ресницами. Она очень красивая. Выглядит слишком молодо для своих лет.

Отец же абсолютная противоположность. Он темноволосый, кареглазый, чуть смуглый.

Франческа явно пошла в мать, а от отца у неё, возможно, что-то из характера или поведения. Не знаю. Не знакома с ним.

– Чего это моя драгоценная дочь грустит и стоит тут совсем одна?

Голос, раздавшийся у меня за спиной, заставляет меня молниеносно обернуться. Я даже подозреваю, что такая реакция у меня выработалась благодаря тренировкам с Трэвисом.

Итак, я вижу перед собой нарядного папу. На нём чёрный идеально выглаженный смокинг с серым галстуком, причёска уложена волосок к волоску, а серые глаза ожидают ответа на поставленный вопрос.

– Я думал, ты с Диланом, – продолжает он.

– Я оставила их с Франческой. Пусть побудут вместе. Это ведь их день.

– Что-то я не вижу радости на твоём лице, дочка. Что случилось?

Об отношениях с будущей невесткой не хочется говорить ничего, поэтому я избавляю его от подробностей и решаю выдать что-то в своём стиле.

– Ничего, – я качаю головой. – Забудь, пап… Просто… Мне скучно, возможно.

– Так пригласи Гая. Он ведь может составить тебе компанию.

При упоминании имени парня, неожиданно ставшего частью моей жизни, я чувствую, как всё тело ужасно напрягается. Является ли это таким трюком, чтобы наконец словить его и получить возможность допросить вместе с Харди? Не знаю. Не могу утверждать точно, ведь глаза папы никаких эмоций мне не выдают.

– Я не знаю, где он, – отвечаю я спешно.

– Правда? – Голос папы звучит так, словно он совершенно не поверил услышанному. – А разве не с ним ты была сегодня? Вот совсем недавно.

Меня бросает в холодный пот, а сердце начинает колотиться гораздо-гораздо быстрее. Тому есть сразу две причины: папа поймал меня на лжи и он видел Гая вместе со мной.

Ужасное ощущение липкого стыда почти скользит у меня по спине. Хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не стоять вот так, под пристальным взглядом этих родных серых глаз, которым я нагло соврала. Потому что прежде я никогда подобного не совершала.

– Так ты видел нас… – Я опускаю голову, гляжу в пол. – Прости, что я…

– Я не буду осуждать тебя, дочка. – Папа спокоен, рационален и совсем не собирается повышать голоса. – Но помни, что мы с мамой учили тебя всегда быть честной. Особенно когда дело касается семьи. Семья – самое важное, что есть в нашей жизни, дочь моя. И ты должна помнить это. Ложь может легко разрушить её.

Из моего горла вырывается глубокий вздох, прежде чем я говорю:

– Извини меня. Я просто так боюсь за него. Я ведь хорошо знаю Харди, и ты его знаешь. У меня такое ощущение, что он ждёт не дождётся момента, когда можно будет повесить на Гая это дурацкое убийство! А я этого не хочу, понимаешь? Потому что… Потому что…

– Ты любишь его?

От неожиданных слов из уст папы я в мгновение замолкаю. И покрываюсь таким неистовым жаром, что хочется окунуться в ледяную воду с головой.

– Я… – Не могу выдать стоящий ответ и, как дура, заикаюсь. – Ну да… Он же всё-таки мой друг, и я… Люблю его, да.

– Но ты любишь его не как друга, милая.

Со смешком говорю:

– С чего ты это взял?

Папа вдруг начинает улыбаться, словно ему в голову пришло какое-то тёплое воспоминание.

– Знаешь… – говорит он, продолжая улыбаться. – Ты очень похожа на свою маму. Она так же смущалась, когда я впервые предложил ей встречаться. Столько лет прошло, а у меня такое ощущение, что это произошло вчера… – Папа смотрит точно в мои глаза и продолжает: – Каталина, нет ничего плохого в том, чтобы любить кого-то. Влюбляться – это естественно. Главное, чтобы ты не дала влюблённости ослепить тебя. Ведь часто из-за любви мы совершаем глупые и безрассудные поступки.

Мне хочется громко засмеяться. Очень громко засмеяться. Настолько, что стены затряслись бы под силой моего хохота. И этот смех был бы самым что ни на есть настоящим способом защититься, потому что я абсолютно не хочу верить ни в одно слово, которое только что услышала. Мне даже не хочется давать себе шанса на то, чтобы снова повторить эти фразы у себя в голове и поразмышлять.

– Что за глупости? – я говорю это несерьёзно, но с лица серьёзность никак не сходит. – Ты же… Да нет, вы все просто сговорились.

Вспоминаю Дилана, как он описал моё выражение лица в тот момент, когда Гай стряхивал листья с моих волос. А потом неожиданно вспоминаю то, что происходило вдали от посторонних глаз – прямо у меня в груди, в сердце.

И снова понимаю, что хочу громко рассмеяться.

– Ладно. – Папа вдруг меняет взгляд, будто до этого разворачивавшаяся беседа не имела никакого смысла, а потом смотрит куда-то в сторону. – Мы уже должны выезжать. Готова?

Я уже почти не слышу его, потому что в голове по-прежнему такая каша из мыслей и невысказанных слов, что я, скорее всего, выгляжу как полная идиотка. Но ответить приходится, потому что он молчит и смотрит на меня.

– Да… Я… Наверное, готова.

– Хорошо. Тогда выдвигаемся сейчас к выходу. – И со смешком: – Пока нас не раздавили.

Когда мы приезжаем в ресторан AQUA by El Gaucho, плохое настроение неустанно тянется за мной, как шлейф сильных духов, которыми обильно побрызгалась немолодая дама. Я так и не встретила Гая и в какой-то степени даже этому рада.

Слова отца всё крутятся и крутятся в моей голове, притягивая к себе кучу мыслительного хлама, которым забивается каждая клетка мозга.

Такое возможно? Возможно такое, что ты впервые встречаешь парня, который хорош собой, и он вроде как даже характером очень даже ничего, а потом делает тебе предложение сходить с ним на свидание… Ты отказываешься, потому что у вас в семье так не принято и тебе не хочется лишней мороки с парнями и всем таким прочим. Вы общаетесь, можно сказать, нейтрально. А потом вдруг наступает день, когда твой отец говорит тебе, что ты выглядишь как влюблённая дура. Конечно, другими словами, но сути это не меняет.

Влюбиться за такой короткий срок возможно? Или я просто чокнулась?

Я сижу за накрытым столом и скучающе наблюдаю за гостями, при этом всеми силами скрывая за маской лицо, которое легко выдало бы то, как сильно я хочу домой в свою кровать, где меня никто и никогда не потревожит. Рядом со мной сидит папа, неотрывно следя за происходящим. После того разговора мы больше почти ни словом не перекинулись.

Свадьба же уже дошла до того этапа, когда подвыпившие на радостях гости начинают произносить праздничные тосты. Каждый желающий выходит на сцену и, взяв в руку микрофон, чуть ли не выкрикивает свои поздравления молодой парочке. Большинство здесь присутствующих лиц кажутся мне незнакомыми, и я лишь изредка слушаю то, что говорят за маленькой трибуной. Моё внимание переключено на молодожёнов. Я смотрю на сидящих вместе Дилана и Франческу, не перестающих ослепительно улыбаться, и не могу поверить, что теперь они – супружеская пара. Самые настоящие муж и жена… Боже. Словно только вчера мы с Диланом играли в прятки в нашем домике за городом.

Должна бы я радоваться, но вот не выходит как-то.

– А сейчас выступит миссис Мэри Норвуд, обворожительная мать нашего жениха! – произносит ведущий, который уже конкретно потрепал мне нервы своим слишком уж высоким голосом.